– Считаешь несправедливым то, что с тобой произошло? – я посмотрел скандинаву в глаза и увидел там боль и все ту же ярость.
А еще совсем немного обиду, растерянность и непонимание: почему это происходит именно с ним, за что ему эти наказания?
– У вас, по-видимому, на этот счет свое мнение, – ядовито выдохнул человек, всего несколько часов назад вспомнивший собственное имя, а до этого не один месяц живший в тумане беспамятства и животных инстинктов.
Я вновь откинулся на спинку стула, покачивая ногой. Теперь мой вид выражал презрение. Я молчал, намеренно затягивая паузу. Густав не выдержал первым:
– Зачем вы на нас напали? – его голос сочился злостью и горечью. – Чем мы мешали? Мы никогда не угрожали вам!
Это прозвучало так наивно, что я уже не мог удержаться от насмешливой улыбки. Господи, сколько ему лет, если он так рассуждает?
– Вы нам не угрожали, это правда, – легко согласился я. – Дело вовсе не в вас. Не в жителях Швеции, Норвегии, Дании и Финляндии. Дело в географическом положении Скандинавии. Или вы думали, что ледышки так ненавидят вас лично, что устроили целое вторжение?
Густав скрипнул зубами. Крыть было нечем.
– Пойми простую вещь: мир кланов – это мир сильных. И если бы Строгановы не успели обезопасить «задний» дворик своих владений, этим обязательно бы кто-нибудь воспользовался в будущем, – я поболтал кружку с кофе, поднял глаза на мрачного собеседника. – Или ты и вправду считаешь, что причина исключительно в вас? Тогда я тебя разочарую. Нам нет дела до вас и никогда не было. Просто вам не повезло жить на территории, которая представляла потенциальную опасность для клановых владений Холодного Предела. Вот и все.
Швед молчал, не находя слов для гневной отповеди. Точнее они скорее всего у него имелись, и в избытке, просто он сам понял, что все аргументы будут звучать сейчас по-ребячески. Как у обиженного мальчишки, что жалуется взрослому на жестокость реального мира.
– Общество колдунов не прощает слабость. Строгановы не хотели выглядеть уязвимыми. И они сделали то, что было необходимо. Принесло это горе? Да, конечно. Даже спорить не стану. С точки зрения проживающих в Скандинавии – нападение выглядело настоящим актом агрессии. Но для жителей Холодного Предела – эта была простая необходимость, как защита от будущих нападений.
Я сделал еще один глоток кофе и усмехнулся.
– И если говорить откровенно, то сытая Европа вполне заслуживала той встряски, что получила. Разве не так? Вспомни времена до Великого Откровения. Страны третьего мира, откуда так называемая «западная цивилизация» безжалостно высасывала ресурсы для своего благополучного существования, тоже скорее всего считали сложившийся порядок несправедливым. Думаешь, нет?
Я насмешливо смотрел на представителя одной из благополучнейших стран в прошлом, предлагая ему взглянуть на ситуацию с другой точки зрения. Почти так, как совсем недавно мне предлагала сделать Полина, поставив себя на место родни пострадавших в теракте.
– Сомневаюсь, что умирающее от голода и болезней население Африки испытывало к упитанным и здоровым европейцам чувство благодарности. Ты так не считаешь?
– Это к делу не относится, – угрюмо выдохнул Густав. – Мы старались им помочь.
Я отмахнулся.
– Да брось. Вы делали что хотели, ради процветания и безопасности своих стран. И считали это нормальным. Так почему ты сейчас отказываешь в этом праве другим? Пусть старые государства и канули в Лету. Кажется, это будет справедливым. Ты не находишь?
По моему лицу блуждала легкая улыбка уверенности в собственной правоте. Швед еще больше нахмурился. Вступать на хрупкий лед дискуссий двусмысленной темы он определенно не хотел.
Умный мальчик. Понял, что любые его заявления будут разбиты в пух и прах.
– Это софистика, – мрачно буркнул Густав Бергман.
И я не стал с ним спорить.
– Мы можем разглагольствовать с тобой целый день, убеждая в собственной правоте, жалуясь на жизнь и утверждая, что по-другому и быть не могло. Я не собираюсь оправдываться или извиняться. Мне этого не надо. У меня совершенно другие цели. Я хочу использовать тебя в личных целях. И если ты сделаешь все как надо, то в конечном итоге получишь свободу. Как видишь, я полностью откровенен с тобой. Цени. Это редкость в обществе кланов.
На этот раз молчал он дольше обычного. Но, в конце концов, все же спросил:
– Использовать в экспериментах? А я останусь после этого здоровым? Или выбросите меня на помойку в виде развалины, не способной передвигаться самостоятельно? Формально вы сдержите обещание – отпустите меня живым.
Я покачал головой. Черт, какой же недоверчивый попался экземпляр. Везде ищет подвох.
Молодец, так и надо. Из него действительно получится отличный боевой маг.
Опасно связываться с тем, кто так тебя люто ненавидит? О, разумеется. Но и разбрасываться ценными ресурсами тоже не стоит. Это как с оружием. Там, где неумелый боец сам себя ранит острой рапирой, умелый вспарывает ею брюхо своего оппонента.
Так и тут, похожая аналогия. Если не зевать и действовать грамотно, можно направить ярость и злость этого самородка против кого-то еще, используя в качестве живого оружия. Возможно, это будет одноразовый выстрел, но шанс слишком заманчив, чтобы так просто от него отказываться.
– Ты будешь полностью здоров. Обещаю тебе. И сможешь свободно уйти отсюда, когда надобность в твоем присутствии отпадет. Даю тебе слово.
Я встал и сделал шаг к кровати, физиономию Густава прорезала кривая ухмылка.
– Я бы пожал вам руку, но, как видите, не могу этого сделать, – заявил он, делая характерное движением запястьем, показывая, как крепко конечности зафиксированы в металлических зажимах.
Предлагает освободить? Почему бы и нет? Должно хватить мозгов не бросаться на единственную возможность выпутаться из ситуации без потерь, да еще с прибылью в виде приобретения двух подвластных стихий.
Короткий импульс силы, призванная энергия проникает в замок и открывает защелку. Правая рука шведа оказывается на свободе.
Мы обмениваемся крепким рукопожатием. Все это время Густав пристально всматривается в мои глаза, надеясь там обнаружить признаки лицемерия. Я спокойно выношу осмотр, гляжу прямо и пытаюсь выглядеть честнее, чем есть на самом деле.
Скоро он и сам поймет, что наилучшим для него решением будет начать сотрудничать. А чуть позже придет осознание, что одиночке с уникальными способностями гораздо труднее выжить в мире колдовских кланов, чем это может показаться на первый взгляд. И что вчерашние враги сегодня легко могут стать союзниками.
Окрестности Златограда.
Владения клана Мамонтовых.
Магический лицей. Северный кампус. 15:17
Сильный стук, перерастающий в грохот скатывающихся по склону каменных валунов, прорвался сквозь сон оглушительным громом.
– Боже! Кого там несет? – я зарылся в подушку, постаравшись абстрагироваться от шума, чтобы снова рухнуть в ласковые объятия дневных сновидений.
Куда там, кто-то уверенно продолжал колошматить в дверь, будто точно знал, что хозяин дома, просто не спешит открывать.
Шарахнуть «морозным копьем», что ли? А лучше сразу «белым безмолвием», чтобы пробрало до костей и пол коридора превратило в лед. Заманчивая мысль пронеслась в голове вместе с приятными взору картинами разрушений локального прорыва вечного холода.
И главное шум моментально исчезнет.
– Вик! Открывай! Вик!
Анькин голос проник через дверь, добежал до кровати и с большим удовольствием рухнул в уши, начисто игнорируя прижатую сверху подушку.
Вот же здорова она орать. Делать нечего, придется вставать.
Я поднялся с постели, зевая, натянул шорты и, так же зевая, поплелся открывать.
– Спишь, что ли? – Анька ворвалась в комнату миниатюрным ураганом.
– Читал конспекты, – ответил я, глядя на подругу осоловевшими от резкого пробуждения глазами.
– Ага, вижу, – она зачем-то подобрала со стола планшет, потом взяла с кухонной подставки инком. Оба девайса смотрели на мир мертвыми дисплеями.
– Так я и думала, выключены.
– Забыл на зарядку поставить, – сказал я, не испытывая ни грамма раскаяния. И прошлепал к холодильнику, откуда с видом победителя достал минералку.
В действительности после приезда я не думал о таких мелочах, как зарядка мобильных устройств. Рухнул в кровать почти сразу и вырубился. Больно уж суматошными оказались последние сорок восемь часов.
– Если бы не забыл, то, как и все, знал, что первые зачеты перенесли на сегодня, – сообщила Анька, наблюдая, как я с наслаждением хлебаю из пластиковой бутылки.
Я подавился.
– Что?! Когда? Куда перенесли? – посыпались от меня вопросы.
Вместо внятного объяснения Анька с ехидством спросила:
– Ты пьянствовал, что ли, вчера?
Я обомлел.
– Новости, что ли, не смотрела?
Анька нахмурилась.
– Какие новости? Совсем с ума сошел? Я же говорю – зачетную неделю передвинули! Одевайся! У нас десять минут, чтобы добраться до аудитории!
Чертыхнувшись и даже не пытаясь спорить, я принялся одеваться. Ну его нафиг связываться с разгневанной женщиной. Анька небось бесится из-за того, что сама может опоздать. А это чревато. Существовало негласное правило: насколько опоздаешь, настолько же меньше будет времени на подготовку.
В среднем студенту полагалось от двадцати до тридцати минут, в зависимости от предмета. Нетрудно догадаться, как переживала Анька, боясь заполучить штраф. А все из-за одного безалаберного лентяя, что пропустил сообщения и звонки.
– Готов к труду и обороне! – натянув футболку и всунув босые ноги в кожаные сланцы, браво отрапортовал я.
Анька ничего не сказала, только зло зыркнула и молча направилась к выходу. До нужной аудитории мы добирались бегом.
Не стану утомлять подробностями сдачи зачетов, скажу лишь, что процесс затянулся на три дня.
Ну как затянулся, для меня, рассчитывающего разобраться с предсессионной волокитой за сутки, не больше. Остальные мучились дольше, почти всю неделю, а кого-то и вовсе отправили на пересдачу.