Неба не больно-то подпускали к себе посторонних, пребывая в своём собственном замкнутом мирке и поглядывая оттуда на окружающих с раздражающим высокомерием.
В другое время Рэлек десять раз подумал бы, прежде чем заводить разговоры с «чёрным»… и, скорее всего, не стал бы подсаживаться к нему за стол. От греха подальше. Но сейчас он был по-настоящему напуган и растерян, не понимал, что с ним творится, и готов был говорить с кем угодно, лишь бы не оставаться наедине с собственной паникой. Есть он всё ещё не хотел, поэтому заказал Гарбиусу кружку пива — просто чтобы не сидеть перед жующим чистильщиком за пустым столом.
— Вольд, — представился блондин в чёрном и расщедрился на улыбку, приправленную иронией ровно настолько, чтобы она не показалась собеседнику откровенно насмешливой. — А твоё имя я, представь себе, уже знаю. Рэлек, не так ли?
Получив сдержанный кивок, пастырь продолжил:
— Мне почему-то показалось, ты не прочь поговорить.
— Мне тоже так показалось, — парировал Рэлек.
Вольд негромко хмыкнул и, подцепив вилкой ломтик картофеля, принялся его разглядывать так внимательно, будто перед ним было нечто очень необычное и прежде не виданное. Потом вдруг спросил:
— Плохо спал этой ночью?
«Неужто, заметно?» — Рэлек поморщился, а вслух спросил:
— Ты чующий?
— Что? — выказал удивление Вольд и тут же снова улыбнулся: — Ах, нет… увы, я не ментат. Среди мужчин достойные ментаты вообще редкость. Я всего лишь скромный витал. Целитель. Но если толком не видишь, что у человека внутри творится, как его прикажешь лечить? Э?
«Ага, — подумал Рэлек с неудовольствием, — ты мне ещё расскажи про то, что целители у вас в Бастионе — вроде мальчиков на посылках. Ну-ну…»
— Мне-то почём знать? — мотнул он головой. — Я лечить не обучен. Поуродовать — другое дело.
Вольд негромко рассмеялся. Можно было подумать, что у него и впрямь отличное настроение, вот только во взгляде чистильщика угадывалась настороженность, никак не подходящая к внешней беспечности.
— Стало быть, ты головорез, брат Рэлек. Что ж, сгодится и головорез… лишь бы своя голова на плечах имелась. Хе-хе… У меня к тебе есть интересное предложение.
— Ты предлагай. Интересное оно или нет — то я сам решу.
— Резонно, — Вольд прищурился на собеседника, будто прицелился. — Обмен предлагаю. Взаимовыгодный. Ты мне расскажешь кое-что, а я… я тебе помогу с твоей бедой управиться.
Рэлек почувствовал легкий озноб от этих слов.
— С чего ты взял, что у меня беда?
— Если бы не было беды, ты бы за мой стол не сел.
— Ты позвал, вот я и сел.
— Нет, брат Рэлек, — Вольд наклонился вперёд, и глаза у него вдруг стали очень серьёзными, а улыбка на губах вовсе перестала значить что-либо, кроме обычной маски для окружающих.
— Нет, — повторил он, — не сел бы. Я таких, как ты, повидал на своём веку: вас пальцем не поманишь, как щенят голодных. Вы не щенки, вы — волки-одиночки, всегда сами по себе и цену свою знаете хорошо. Но даже одиночкам иногда нужна помощь.
Пастырь снова откинулся на спинку стула и принял расслабленный вид. Рэлека так и подмывало ответить, что таких, как Вольд, он тоже перевидал немало — самоуверенных, дерзких, знающих цену не только себе, но и другим. Случалось ему таких прямо в гробу видать, уже готовых к отправке на корм земляным червям… Нарушать планы людей вроде Вольда — это особое удовольствие. Сказать им «нет» на любое их предложение, даже самое щедрое, и посмотреть, как что-то изменяется у них в лице…
Он вдруг очень ясно, отчётливо вспомнил искажённое похотью лицо Нейта. Красное, с бисеринками пота на сломанном носу…
— Ты… правда можешь помочь? — выдавил Рэлек неохотно.
— Я привык играть честно, — пожал плечами «чёрный». — Если бы не мог, не стал бы и предлагать. Впрочем, у тебя ведь нет причин верить мне на слово… Давай сделаем так: я даю тебе слово, что уже сегодня ты сможешь спать без опасения увидеть… уж не знаю, что ты там видишь в своих снах.
Вольд вопросительно приподнял бровь, и Рэлек решился.
— Там убивают… — сказал он. — Двоих людей.
— Ты их знаешь?
— Нет, — Рэлек скривился, — не знаю, не видел никогда… Правда, во сне их тоже не вижу. Я… во сне я — это они… То один, то другой.
— Любопытно, — заметил Вольд. — А тот, кто убивает…
— Их трое. И… да, их знаю, если ты об этом.
— Твои друзья? Враги?
— Раньше по-всякому было. Сейчас — никак.
— Стало быть, просто знакомые, без особой привязанности, но и не враждуете… Так-так… А ты кого-нибудь из них видел недавно?
— Видел.
— И как?
— Чуть за нож не схватился, — признался Рэлек и попытался объяснить, сбиваясь через слово: — Я… в общем, только когда лица их увидел, только тогда будто «вспомнил». И так явственно, что… словом, едва руку удержал. Во сне я их… как бы иначе вижу. Наяву не так совсем.
Объяснение вышло непривычно многословным и каким-то по-ребячески сумбурным. Раздосадованный на себя самого, Рэлек нахмурился и замолчал. Но Вольд всё прекрасно понял. Он с рассеянным видом отправил в рот кусочек жаркого и проглотил, не жуя; затем поднял бокал, подержал его на весу пару секунд и, не донеся до рта, поставил обратно. Потом целитель снова взглянул на собеседника — как-то по-особому взглянул, словно кинжал всадил с размаху. Через нутро холодком протянуло, стало неуютно. Рэлеку показалось: его в единый миг вывернули наизнанку и изнутри каждую косточку, каждую жилку очень быстро и внимательно рассмотрели. И, похоже, «чёрный» увидел где-то там, внутри Рэлека всё, что хотел, поскольку удовлетворенно кивнул и заявил:
— Очень, очень любопытно… Хотя что-то в этом роде я заподозрил ещё вчера, когда мы встретились у бани.
— Может, теперь и меня просветишь? — вопрос прозвучал, пожалуй, грубовато, но Вольд не обиделся.
— Поздравляю, брат Рэлек, — сообщил он не без иронии. — Кто-то тебе «хвостик накинул», сделал «подсадку» из чужих, либо вовсе выдуманных воспоминаний. Очень сильную, надо сказать, «подсадку». Да-а, лихо сработано, ничего не скажешь. Воспоминания приходят во сне, мучают, но по пробуждении ты помнишь лишь то, что тебе положено помнить: боль, страх… что ещё?
— Беспомощность, — Рэлек даже зубы стиснул, вспомнив это безнадежное отчаяние жертвы, уже не надеющейся на спасение.
— Вот-вот, беспомощность… Вспоминаешь ты конкретные лица только тогда, когда они оказываются перед тобой наяву. И сразу, как ты сам сказал, за нож хватаешься… Понял, куда я клоню?
«Да уж яснее ясного, — с горечью подумал Рэлек. — Кто-то моими руками решил покончить с Кладеном и его ближайшими дружками. Кому-то старина Коготь попёрек горла встал… И почему я не удивлён?»
— Кто? — спросил он вслух.
— Вот это уж не ко мне, — развёл руками Вольд. — Будь я ментатом, мог бы потянуть за ниточку, которой тебя повязали. Но, увы, чего не могу — того не могу.
— А что можешь?
— Могу закрыть «подсадку» временным барьером. Сны видеть перестанешь по меньшей мере на неделю. Будет время съездить… м-м-м… Да хоть в тот же Тобург. Там есть наша миссия, при ней состоит толковый ментат, мой хороший знакомый. Я напишу рекомендательное письмо, с которым он тебя примет. Тогда уж и от «подсадки» совсем избавишься, и узнаешь, быть может, кто тебя ею одарил… Хотя, если за «хвостик» кто-то держит с той стороны, а это наверняка так, он оборвёт все связи раньше, чем их успеют отследить.
— Жаль, — Рэлек поморщился. — Хотелось бы… узнать. Ты правда избавишь меня от снов?
— Избавлю, — подтвердил витал, — но не раньше, чем ты мне тоже что-нибудь дашь. Я уже кое-что для тебя прояснил и могу повторить ещё раз: твоя бедапоправима, и я её обещаю поправить. Поверь, выбор у тебя небогатый. Ты, конечно, можешь попытаться найти в этом городе практикующего ментата, не связанного с Бастионом, и выложить ему немалые деньги за снятие «подсадки». Только учти: времени у тебя остаётся не так уж много. Кто бы ни сделал тебе этот «подарок», он на силу внушения не поскупился; видать, рассчитывал на быстрый результат. Давление на твой рассудок возрастает с каждым твоим сном-видением. Если продолжишь сопротивляться ему, оно так и будет возрастать, пока не сломает тебя изнутри. Поддашься — рука твоя уже не остановится, схватившись за нож. Так или иначе, либо умрут те, кого ты должен убить, либо умрешь ты сам. Честно говоря, удивлён, что ты вообще ещё держишься — похоже, у тебя очень недурная сопротивляемость. Наследственная, возможно… Ну, что думаешь? Решай, брат Рэлек. Ты поможешь мне, я помогу тебе. Это ведь честная сделка, не так ли?
— Согласен, — скрепя сердце, признал его правоту Рэлек. — Спрашивай, что хотел.
— Вот и славно, — Вольд провел ногтем мизинца по бокалу, отчего стекло издало тонкий мелодичный звук. — Чем ты занимался последние два года, «мотылёк»?
Вопрос оказался неожиданным. Мягко говоря, неожиданным. Впрочем, когда имеешь дело с чёрными пастырями, лучше ничему не удивляться. Поколебавшись всего секунду, Рэлек ответил:
— Сперва Кезис, Четвертый Вольнонаёмный полк лёгкой пехоты. Потом — Южный Хед, «Песчаные Буйволы»…
— Резал повстанцев Фарадиха?
— Воевал.
Вольд хмыкнул с сомнением, но Рэлек злость выказывать не стал. Всё равно без толку.
— Почему вдруг подался на север? В песках Хеда наёмники ещё долго будут в цене, а здесь для них работы негусто… пока.
— Устал.
— Просто устал?
— Просто.
— От чего? От песков? От… войны? От чернокожих генералов?
— И от змей — тоже.
Позабавленный ответом, Вольд фыркнул, но тут же снова стал серьёзным.
— Итак, из пустыни — на север… Откуда ты родом, Рэлек?
— Из Гезборга.
— Хм… Значит, от Хеда плыл на корабле вдоль побережья?
— Нет, — копившееся раздражение едва не прорвалось наружу. Какого беса надо этому «чёрному»?! Если хочет узнать, как и зачем Рэлек оказался в Глете, пусть просто спросит. Отвечать на этот вопрос в последнее время уже вошло у Рэлека в привычку: «Случай привел… Случайно заглянул… Попался на пути…» А что всем им ещё говорить? Не рассказывать же, что в Гезборге и Пограничье для него давно не осталось ничего привлекательного, что Глет ничем не лучше и не хуже других городов Союза, что единственной серьёзной причиной тащить кости в этот проклятый город стали слова Рыжего Эйба: «Если доведётся заглянуть в Глет, узнаешь, что ребята вроде нас с тобой там надолго без работы не останутся». И это — всё. Точка.