А то, что я вижу, заставляет меня задаться вопросом, были ли здесь какие-либо тяжелые силы вообще?
— А вы надеялись на бой, капитан? Хотели еще пару медалей?
— Мне нужны только ответы…
— Я здесь не для того, чтобы давать вам ответы, капитан, — отрезал Казаков. — Я был уполномочен сопровождать вас и это все, что вам нужно знать. Ваша задача взять это место под контроль, после чего выдвинуться на юг и взять под контроль участок шоссе в районе Ресена и приготовиться к прибытию 51-го парашютно-десантного полка из района Битолы.
Капитан Роков посмотрел на Казакова с удивлением.
— Как вы узнали о высадке 51-го полка вблизи Битолы? — Спросил он. — Я узнал об этом на секретном совещании непосредственно перед этой операцией.
— Опять глупые вопросы, — с издевкой ответил Казаков, не обращая внимания на этот вопрос. Он закрепил измерительную ленту на столбе и пошел в сторону. — У меня своя работа, капитан, у меня своя.
— Одну минуту, Казаков…
— Обращайтесь ко мне «господин Казаков»! — Огрызнулся Павел. — Я предупреждаю вас — не лезьте. Займитесь своей работой.
— Или что, г-н Казаков?
— Что это вы начали столько думать, капитан Роков? — Сплюнул Казаков. — Вы выстрелили в спину безоружному американскому сержанту. Ваша карьера на этом окончена.
— Это мой личный позор, и мне придется жить с этим остаток жизни, — ответил Роков. — А что насчет вас? Какой вам интерес до всего этого?
— Это не ваша дело.
— Возможно, слухи верны, товарищ — вы привлекаете армию, чтобы обеспечить и обезопасить участок нефтепровода через Балканы, — сказал Роков. — Теперь вы выдумали сказку об американских шпионах и македонских диверсантов, чтобы отправить сюда разведывательную роту, чтобы лично тут чем-то заниматься. Что дальше? Закажете Ми-28, чтобы перевозить свои бульдозеры?
— Вот о чем бы я хотел поговорить, капитан, — тихо прошипел Казаков, подступив к российскому офицеру нос к носу. — Ваша невеста со своей четырехлетней дочерью получила новую работу в Ростове на заводе «ЗиЛ». Она только что перешла на ночную смену, чтобы работать, пока дочь спит. Было бы больно слышать, что с ней что-то случилось по дороге домой после долгой ночи на работе[92].
— Откуда вы, черт подери, знаете… — Роков осекся. Казаков знал и о его невесте и ее дочери, и о десанте 51-го полка этим утром — что означало, что он имел сильные связи или хорошо информированных шпионов. В любом случае он не мог надеяться на противостояние с ним.
— Я вижу, что мы поняли друг друга, — сказал Казаков, кивнув и натянув на лицо хитрую усмешку. — Вы прекрасно сделали свою работу, капитан. Захват прошел быстро, точно, четко и просто замечательно. Вот мое предложение: сообщите, что грязные американские шпионы напали на вас, когда ваши люди обнаружили их, так что у вас не было выбора, кроме как защищаться. Вы даже можете оправдать убийство обоих шпионов. Я уверен, что ваши люди смогут сделать вил, будто они были застрелены ради самообороны — возможно, отнести их тела в лес и позаботиться, чтобы дыры от пуль смотрели в нужном направлении. Давайте не будем больше спорить. Я будут держаться подальше от вашего…
— И держитесь подальше лично от меня, Казаков, — сказал Роков.
— Zamyechateel» niy, — сказал Казаков. — Очень хорошо. Я вижу, что мы прекрасно друг друга поняли.
Роков смотрел на Казакова довольно долго, но в конце концов отошел, чтобы проконтролировать зачистку. Через несколько минут начали прибывать больше солдат. Первые американцы были загнаны на стоянку с руками за голову, словно военнопленные.
Да, операция действительно прошла неплохо. Казаков уже мог представить себе насосную станцию. Местность отсюда на запад до озера Охрид довольно круто поднималась, и насосная станция была необходима. Снести несколько этих гниющих затопленных зданий, использовать завалы, чтобы образовать возвышенность, и все будет отлично. А что крестьяне со своей школой? Ресен находился всего в двадцати трех километрах — и там было более чем достаточно школ[93].
Если все пройдет как надо, он уложиться в график и завершит все красиво. Смысла в получении разрешения от каких-то американцев не было.
Глаза его сына засветились, как наутро после Рождества, когда Патрик вытащил китель из сумки. В свете лампы над головой звезды на погонах и летные «крылья» на левом нагрудном кармане засияли до сверкания.
— Ого! — Сказал Брэд. — Какой у тебя костюм, папа.
— Спасибо, здоровяк, — ответил Патрик.
Брэдли показал пальцем на «крылья штурмана-командира», значок, состоявший из пары серебряных орлиных крыльев с увенчанным серебряной звездой щитом в центре.
— Ты будешь летать?
— Меня вызывают в Вашингтон.
— На совещание? Будешь выступать с докладом? — Брэдли не стал ждать ответа, так как папа одел синий китель вместо зеленого, что означало, что он направлялся на совещание и доклад. Он подхватил один из ботинок Патрика и принялся изображать им самолет, пикирующий на собранный чемодан. — Снова надо дать доклад!
— А что ты будешь делать, пока я буду в Вашингтоне? — Спросил Патрик. — Помнишь свои вводные?
— Заботиться о маме, слушаться маму, быть хорошим мальчиком и… и…
— И еще одно: думать о…
— И думать о папе! — торжественно сказал Брэдли.
— Очень хорошо, здоровяк, — сказал Патрик. — Дай пять! — Он выставил ладонь и Брэдли ударил по ней.
Ребенок бросил ботинок и обхватил Патрика за левую ногу.
— Я люблю тебя, папа, — сказал он (за исключением того, что прозвучало это как «я вубву, тебя, Папа»).
Патрик поднял сына на руки, крепко обнял и сказал — естественно, четко:
— И папа тебя любит, сынок, — ответил он.
— Удачи в Ваштоне, — сказал Брэдли, подкрепляя свои слова поднятым пальцем.
Патрик попытался придать лицу оптимистичное выражение.
— Все будет хорошо, здоровяк.
Брэдли вывернулся из его рук, схватил ботинок, а затем потер глаза свободной рукой и отдал его Патрик. — Я устал, — сказал он, направившись в сторону военной. — Наверное, пора спать.
— Это правильно. — Патрик провел сына в спальню и проследил, как тот стянул подгузник и проверил, сухой ли он, потом забрался на стул рядом с раковиной и сделал глоток воды, а затем забрался на кровать. Патрик хотел было попытаться забрать у него старое и уже несколько драное одеяло, но Брэдли успел закутаться в него и улечься.
Он приподнялся с кровати достаточно, чтобы поцеловать папу на ночь, а затем плюхнулся на кровать.
— Удачи тебе, папа, — сказал Брэдли. — И выключи свет, пожалуйста.
— Спокойной ночи, здоровяк, — Брэдли взглянул на него из-за предохранительной планки кровати, а затем улыбнулся и засмеялся, когда отец показал ему большой палец прежде, чем выключить свет.
«Удачи тебе, папа». Да уж, подумал Патрик.
Патрик направился к Венди, расположившейся в гостиной их квартиры в высотке с видом на Сан-Диего. Венди Торк Маклэнэхан выключила свет, и единственным, что освещало комнату, был отсвет городских огней на поверхности залива Сан-Диего. Она наполнила два бокала «Сильвер Оак Каберне Совиньон» и ослабила струящиеся темные волосы, каскадом опавшие на трикотажную футболку баскетбольной команды «Сакраменто Кингс». Патрик заметил эту футболку и улыбнулся. Он подошел к ней, взял бокал и сел рядом. Их бокалы соприкоснулись, за ними соприкоснулись их губы.
— Брэдли просто взрывает мне мозг тем, сколько он всего знает и понимает, — сказал Патрик. — Иногда кажется, что это даже как-то ненормально.
— Он же наш сын — чего ты ждал? — Ответила Венди с теплой улыбкой. Она встретила Патрика, будучи гражданским специалистом по средствам радиоэлектронной борьбы в «Дримлэнде», и с того дня их жизни оказались тесно переплетены — как между собой, так и в отношении сверхсекретного научно-исследовательского центра в невадской пустыне. Если бы кто-то предсказал, что однажды Брэдли станет новым Эдисоном или Биллом Гейтсом, то большинство людей, знавших его родителей, не могли не согласиться. — Это малолетнее чудовище уже отправило твоей матери электронной письмо.
— Чего?
— Отправил письмо по электронной почте, — сказала Венди. — Без шуток. Я знала, что он смотрел, как я отправляла отчеты и письма Джону тысячи раз, но я думала, что он просто ждет, чтобы поиграть во «Freddie Fish» или «Pajama Sam», или какую-нибудь другую игру. А он запоминал все, и потом отправил твоей матери страницу какой-то тарабарщины. С пометкой «Секретно».
— Моя школа, — гордо сказал Патрик. Он сделал глоток вина и попытался расслабиться.
— Ты говорил с доктором Кэнфинлдом? — Спросила она.
— Да, уже дважды, — ответил Патрик. Полковник Брюс Кэнфилд был начальником Авиационного невропсихиатрического госпиталя на авиабазе Брукс около Сан-Антонио в штате Техас, где Дэвид Люгер проходил медобследование после инцидента в «Дримлэнде». — Дэвид все еще проходит обследование, но он уверен, что это что-то под названием «расстройство приспособительных реакций». В общем, дело в воспоминаниях Дэйва о том, что случилось в Советском Союзе. Вероятно, они были вновь активированы когда прибыли украинские летчики, а теперь произошел срыв после того, как Самсон заявил ему, что он может быть неуравновешен и нуждается в психологической помощи. Это активировало стрессовый защитный механизм в его сознании и он как бы отключился от всех органов чувств, чтобы избежать физической, эмоциональной или психологической травмы.
— Господи, звучит жутко. Ты думаешь, с ним все будет в порядке?
— Пока рано говорить, — сказал Патрик. — Расстройства адаптации на первом этапе обычно лечатся с помощью препаратов, так что Дэйв будет отстранен от полетов и работы в лаборатории. Но он сказал, что нарушения адаптации являются одними из немногих расстройств, которые не означают автоматического запрета на возвращение к своим обязанностями после лечения, что также означает и возможный допуск к полетам. Это довольно распространенное заболевание, особенно среди военных, и Кэнфилд говорит, что оно лечиться довольно успешно. У пациентов отличные шансы на выздоровление.