— Еще до моего рождения, — закончил сир Глендон. — Но во мне он возродился снова!
И он с лязгом вбросил меч в ножны.
— Вот увидите, драконье яйцо из Белых Стен достанется мне!
На следующий день слова сира Кайла оправдались. Паром Неда был не настолько велик, чтобы перевезти всех, желающих переправиться, поэтому лорды Костейн и Шоуни со своими свитами переправлялись первыми. На это ушло несколько ходок, каждая длилась более часа. Надобно было свести коней и повозки по топкому берегу, затащить их по сходням, разместить на пароме и свести на берег на той стороне. Кроме того, лорды еще сильнее застопорили дело, устроив перебранку из-за того, кому ехать первым. Шоуни был старше, однако Костейн считал себя более знатным.
Дунку ничего не оставалось, как ждать и томиться.
— А могли бы первыми переправиться, если бы вы разрешили мне воспользоваться моим сапогом! — заметил Эгг.
— Могли бы, — отвечал Дунк, — но не переправимся. Лорд Костейн и лорд Шоуни прибыли сюда прежде нас. А потом, они лорды, а мы нет!
Эгг скривился.
— Ну да, лорды-мятежники!
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Дунк.
— Они же бились за черного дракона! Ну, в смысле, лорд Шоуни и отец лорда Костейна. Мы с Эйемоном не раз разыгрывали эту битву на зеленом столе мейстера Мелакина, с раскрашенными фигурками рыцарей и маленькими знаменами. У Костейна — четырехчастный герб, серебряная чаша на черном и черная роза на золоте. Это знамя стояло на левом фланге войска Дейемона. Шоуни был на правом фланге, вместе со Биттерстилом, но он погиб.
— Это все прошло и быльем поросло. Теперь-то они тут, верно? А стало быть, они преклонили колена и король Дейерон их помиловал.
— Ну да, но...
Дунк прищипнул мальчишке губы.
— Попридержи язык.
И Эгг заткнулся.
Не успел паром в последний раз отвалить от мостков, увозя свиту лорда Шоуни, как на берегу появились лорд и леди Смоллвуд со своей свитой, так что пришлось ждать снова.
Межевое братство наутро распалось. Сир Глендон, угрюмый и раздражительный, держался особняком. Кайл Кот рассудил, что на паром им до полудня все равно не попасть, и потому отделился от остальных, пытаясь снискать расположение лорда Смоллвуда, с которым ему уже доводилось встречаться. Сир Мейнард точил лясы с хозяйкой таверны.
— Держись от него подальше! — предупредил Дунк Эгга. Было в Пламме что-то, внушавшее ему тревогу. — Как знать, вдруг это рыцарь-разбойник!
Но это предупреждение, похоже, сделало сира Мейнарда еще более занимательным с точки зрения Эгга.
— Ух ты, я еще никогда не встречал рыцарей-разбойников! А вдруг он собирается похитить драконье яйцо?
— Думаю, лорд Баттервелл держит его под надежной охраной! — Дунк почесал шею, зудящею от комариных укусов. — Как ты думаешь, он покажет его на пиру? Мне хотелось бы на него взглянуть!
— Будь мы в Летнем Заике, сир, я показал бы вам свое.
— Свое? У тебя есть свое собственное драконье яйцо?!
Дунк нахмурился, подозревая, что мальчишка над ним издевается.
— Откуда оно у тебя?
— От дракона, сир. Его положили мне в колыбель.
— А в ухо хочешь? Драконы же вымерли.
— Драконы-то вымерли, а яйца остались. Последняя драконица оставила пять яиц, а на Драконьем Камне их еще больше, древних, еще до Танца. У каждого из моих братьев тоже есть яйцо дракона. То, что у Эйериона, выглядит как золото с серебром с огненными прожилками. А мое — бело-зеленое, все в таких завитках.
— Твое драконье яйцо...
Его положили ему в колыбель. Дунк так привык к Эггу, что временами забывал — Эйегон все-таки принц. Ну да, разумеется, и в колыбель ему положили драконье яйцо.
— Ну, ты, главное, смотри еще при ком-нибудь не ляпни про это.
— Я не дурак, сир! — Эгг понизил голос. — В один прекрасный день драконы вернутся! Мой брат Дейерон видел это во сне, а король Эйерис читал об этом в пророчестве. Быть может, именно из моего яйца вылупится дракон. Вот бы было здорово!
— Ты думаешь? — Дунк испытывал некоторые сомнения по этому поводу. Дунк, но не Эгг.
— Мы с Эйемоном, бывало, представляли, как из наших яиц вылупятся драконы. И мы бы тогда могли летать по небу на них верхом, как Эйегон Первый и его сестры!
— Ага, ну да, а если все рыцари в нашем королевстве погибнут, меня сделают лордом-командующим Королевской гвардии. Если эти яйца такие бесценные, отчего же тогда лорд Баттервелл собирается с ним расстаться?
— Чтобы показать всему королевству, как он богат?
— Да, наверное... — Дунк снова почесался и взглянул на сира Глендона Грома, который подтягивал подпругу в ожидании парома. Конь у него был совсем не рыцарский: мерин с проваленной спиной, дряхлый и низкорослый. — А что тебе известно о его отце? Отчего его прозвали Молнией?
— Он был рыж и горяч нравом. Сир Квентин Гром был мастером по оружию в Красном Замке. Он учил сражаться моего отца и моих дядей. И Великих Бастардов тоже. Король Эйегон обещал ему место в Королевской гвардии, и сир Квентин заставил свою жену уйти в Молчаливые Сестры. Но только к тому времени как место наконец освободилось, король Эйегон умер, а король Дейерон выбрал вместо него сира Уиллама Уайльда. Отец говорил, что Молния не меньше Биттерстила постарался, чтобы Дейемон Черное Пламя предъявил права на корону. И Молния же выручил его, когда Дейерон отправил за ним Королевскую гвардию. Позднее Молния убил лорда Леффорда у ворот Ланниспорта, а Седой Лев сбежал от него и укрылся в Утесе. На переправе через Мандер он одного за другим зарубил сыновей леди Пенроуз. Говорят, будто младшего он пощадил из сострадания к его матери.
— Весьма благородно с его стороны, — признал Дунк. — И что, сир Квентин пал на Багряном Поле?
— Еще раньше, сир, — ответил Эгг. — Лучник пронзил его горло стрелой, когда он спешился у ручья, чтобы напиться. Какой-то простолюдин, никто не знает, кто это был.
— Да уж, простолюдины могут сделаться опасны, когда им приходит в голову убивать лордов и героев... — Дунк увидел паром, медленно ползущий через озеро. — Ну вот, скоро поедем.
— Долго как... А мы поедем в Белые Стены, сир?
— А почему бы и нет? Мне хочется взглянуть на то драконье яйцо, — Дунк улыбнулся. — А если мне посчастливится стать победителем турнира, тогда у нас обоих будет по яйцу дракона!
Эгг недоверчиво взглянул на него.
— Ну что? Чего ты на меня так смотришь?
— Я мог бы ответить вам, сир, — торжественно ответил мальчик, — но мне следует учиться держать язык за зубами!
Межевым рыцарям отвели места в самом конце стола, ближе к дверям, чем к помосту.
Белые Стены были сравнительно новым замком — их построили всего лет сорок тому назад, при деде нынешнего лорда. Местные простолюдины между собой звали его Молочным замком, потому что все его стены, донжоны и башенки были сложены из гладко обтесанного белого камня, что добывали в Долине и доставляли из-за гор ценой больших расходов. А внутри были полы и колонны из молочно-белого мрамора с золотыми прожилками, и резные потолочные балки, вытесанные из белых, как кость, стволов чардрева. Дунк даже подумать боялся, во сколько все это обошлось.
Чертог, однако, был не столь велик, как иные залы, в которых ему довелось побывать. «Ну что ж, хоть под крышу пустили, и на том спасибо!» — думал Дунк, занимая свое место на скамье между сиром Мейнардом Пламмом и Кайлом Котом. Хотя их никто не приглашал, в замке их приняли охотно: нарушать законы рыцарского гостеприимства в день свадьбы — дурная примета.
Юному сиру Глендону пришлось труднее.
— У Квентина Молнии не было сыновей! — громко объявил стюард лорда Баттервелла. Юнец с жаром принялся что-то объяснять, несколько раз прозвучало имя сира Моргана Данстейбла, но стюард оставался непреклонен. Когда же сир Глендон положил руку на эфес меча, тут же появились с десяток стражников с копьями, и какое-то время казалось, будто вот-вот прольется кровь. Положение спасло только вмешательство высокого белокурого рыцаря по имени Кирби Пимм. Дунк находился слишком далеко и не слышал разговора, однако видел, как Пимм обнял стюарда за плечи и, смеясь, сказал ему что-то на ухо. Стюард нахмурился и сказал сиру Глендону нечто, отчего мальчишка покраснел, как свекла. «Еще чуть-чуть, и он расплачется, — подумал Дунк, глядя на него. — Либо расплачется, либо убьет кого-нибудь». Но в конце концов юного рыцаря тоже пустили в чертог.
Бедному Эггу повезло меньше.
— Чертог только для лордов и рыцарей! — надменно сообщил им помощник стюарда, когда Дунк пытался протащить мальчишку внутрь. — Для оруженосцев, конюхов и стражников накрыты столы во внутреннем дворе.
«Да если бы ты только знал, кто он такой, ты бы усадил его на почетное место на помосте, на трон, устеленный мягкими подушками!» Дунку не понравилось, как выглядят остальные оруженосцы. Среди них было несколько парнишек тех же лет, что и Эгг, но большинство из них были более взрослыми, опытными бойцами, которые просто в свое время предпочли служить другому рыцарю вместо того, чтобы становиться рыцарями самим. А впрочем, был ли у них выбор? Чтобы сделаться рыцарем, нужен конь, меч и доспех, а это все больших денег стоит.
— Держи язык за зубами! — предупредил он Эгга, оставляя его в этом обществе. — Это взрослые мужчины, они твоих дерзостей спокойно сносить не станут! Сиди, ешь и слушай: может быть, сумеешь разузнать что-нибудь.
Дунк же был только рад оказаться в тени, подальше от жаркого солнца, с чашей вина в руке и надеждой как следует набить брюхо. Даже межевой рыцарь рано или поздно устает от необходимости пережевывать каждый кусок по полчаса. Конечно, тут, на нижнем конце стола, угощение не такое изысканное, зато недостатка в нем не будет. Дунка эти непочетные места вполне устраивали.
Однако то, что почетно для крестьянина, позорно для лорда, как говаривал старик.
— Мне это место не подходит! — с жаром заявил помощнику стюарда сир Глендон Гром. Ради пира юноша переоделся в чистый дублет, красивый, старинный, с золотым кружевом по рукавам и вороту, алым шевроном и белым щитом рода Громов на груди. — Знаете ли вы, кто был мой отец?