– А я не говорю, что мы теперь друг друга знать не хотим, – прищурился полковник. – Просто есть вещи, которые не должны до времени становиться достоянием общества. Ты не забыл, что Земля все еще воюет с Лепестками? И что затишье длится только потому, что нелюди не знают, как до нас добраться? А что будет, если я новый узор в Улитарте представлю?
Ланья опять открыл было рот, подумал и закрыл.
– Что будет? Скажи, – настаивал полковник.
– Через неделю его сможет изучить любой желающий. А еще через несколько месяцев его научатся запихивать в магиприпасы, – тихо ответил Ирил.
– Именно, – припечатал землянин. – Будет нужда – мы без колебаний придем на помощь Братству, но разбазаривать драгоценные знания, добытые потом и кровью наших солдат, мы не хотим. И поэтому я с тебя возьму клятву, что ты никогда и никому не расскажешь о том, чему я тебя сейчас научу. А по приходе на базу ты пообщаешься с Рябоцким, и он тебе детально разъяснит всё, о чем у меня сейчас времени нет говорить. Ну что, идешь сканировать?
– Можно подумать, у меня выбор есть, – огрызнулся Ирил, но сделал это исключительно из вредности.
Полковник понял:
– Тогда смотри сюда, – он открыл сумку.
– …так что, спасибо Ирилу, теперь знаем, что происходит, – полковник поджал губы и выразительно оглядел столпившихся вокруг людей. – Мысли есть умные?
– Одновременно и хорошо и плохо, – глубокомысленно выдал Степа. – Хорошо, что это просто общий фон, и нет конкретного врага. То есть, если мы что-нибудь придумаем, планы менять не придется. А плохо, – он вздохнул, – тоже что нет конкретного врага, которого убил – и все проблемы кончились.
Полковник, внимательно слушавший эту сентенцию и честно пытавшийся найти в ней рациональное зерно, несколько секунд жевал губами, явно сдерживаясь.
– Молодой человек, – наконец с трудом родил он, – в дальнейшем я попрошу вас и всех остальных, – он поднял голову, – воздержаться от качественных оценок происходящего. У нас нет конкретного врага, у нас есть конкретная задача – добраться до объекта. Он там, а мы здесь, и выйти из-под купола-демага мы не можем. Я хочу услышать предложения на тему «что делать», – последнее слово землянин выделил голосом.
– А почему не можем выйти? – подал голос Ирил. – Можем. Ну попадем все под узор, то есть этот общий фон. И что? Он так и так заставляет нас идти к объекту. Вот и пойдем. Просто снабдим сараси Петровича, – он проигнорировал смешки, – амулетами, я пойду рядом для подстраховки. А на подходе опять накроем всех демагом.
– Мысль дельная, в принципе, – задумчиво протянул полковник. – Но есть недочеты. Идти нам долго, а по мере приближения, я полагаю, интенсивность фона будет только возрастать. Мы сейчас-то, на подступах, по полчаса очухиваемся от этой гадости, а перед объектом можем и целый день в лазарет играть. Петрович, – повернулся он к толстяку, – ты точно не сможешь купол перемещать?
Петрович отрицательно замотал головой.
– А сутки демаг держать сможешь?
– Смогу, наверное, – отозвался тот. – По тому же принципу. Это уже здесь линии хорошо подходят как опорные для купола, а там можно будет крепость строить. Вот только удержит ли демаг напряжение поля такой силы?
– Не принимается даже как версия, – отмел последний вопрос полковник. – Если это хоть на минуту допустить, то нам прямо сейчас надо домой поворачивать. Ты готов?
– Нет, – вздохнул Петрович.
– Тогда давайте еще думать.
«Еще» думали около часа, но ничего лучше варианта, предложенного Ирилом, не придумали.
– Ну что, – подвел черту под дебатами полковник, – решили? Начинаем. – Он посмотрел на Ланью. – Только разбуди меня, сынок, прямо перед куполом. Еще раз добровольно нырять в эту гадость не хочется. Ладно?
«Я вам не сынок», – хотел было ответить Ирил, но обижать полковника было не за что. А потом стало еще и некогда.
Глава 40
– Уже все? – морщась от боли, спросил полковник. – Пришли? – Он огляделся и недоуменно посмотрел на Ланью. – А где объект?
– Нет объекта, – Ирил сжал челюсти. – Я принял решение остановить и разбудить группу.
К чести полковника, он не стал тратить время на всякую ерунду, вроде явления начальственного гнева и требования объяснений. Раз остановил – значит, надо.
– Что случилось?
Ланья обвел пальцем круг в воздухе:
– Прислушайтесь.
Тот честно, превозмогая боль (прогнозы относительно увеличения интенсивности поля сбывались), постарался прислушаться, но ничего не вышло. Вокруг стонала от боли вся группа.
– Ч-черт, – замотал головой полковник, пытаясь вытрясти из головы мутную дурь. И тут же скривился еще сильнее, движение оказалось лишним.
– Сюда подойдите, – Ланья, как ребенка, взял его за руку и подвел к краю купола-демага, вновь раскинутого Петровичем. – Слышите?
– Да, – ответил полковник, забывая про головную боль, – теперь слышу.
И действительно, не услышать давешнее потрескивание сейчас было невозможно. Оно не было громким или оглушающим, оно просто заполоняло все вокруг. От него невозможно было укрыться, даже зажав уши. Оно все равно вползало в голову, наполняя ее электрическим шумом, от которого невозможно укрыться.
– Что это? – Полковник посмотрел на Ланью.
– Если я ничего не путаю, – мрачно ответил Ирил, – то к нам приближается тиххин.
– Та самая Тварь, про которую столько говорили? – уточнил полковник.
– Именно.
– И что ты собираешься делать?
Именно так: что «ты» собираешься делать. Потому, что никому из группы из-под купола не выйти. Хотя почему не выйти?
– Надо определиться с количеством демагов и с наличием боеприпасов. Я попробую что-нибудь сделать с куполом снаружи, чтобы понимать, насколько мы уязвимы. Вас я попрошу подготовить оружие, особенно гранаты, и что у вас там есть еще, что может поразить огромную змею. След вы видели, можете судить о размерах.
Полковник внимательно выслушал Ланью, потом кивнул, соглашаясь:
– Принято, делай.
Развернулся и пошел к группе выполнять распоряжение. Ланья секунду посмотрел ему вслед, потом вздохнул и побрел из-под купола. Надо и правда посмотреть, что с ним можно сделать.
Ирил стоял в десяти метрах от черты, за которой начинался купол, тупо смотрел перед собой. Что он делает? Зачем? Воевать в таком составе против тиххина – самоубийство. С одной стороны. А с другой – что, кто-то предлагает выбор? Или то, что они сюда дошли, не было самоубийством? Все равно больше ничего не остается. Ирил встряхнулся и посмотрел на предупрежденного Петровича. Тот поднял большой палец: всё готово.
А вот и хорошая новость. Для разнообразия. Купол не брался. Никак. Таранные узоры, энергетические, расплетающие, «трояны», как их почему-то называл Шатун, – ничто его не брало. Ирил опять посмотрел на Петровича. Тот покачал головой: ничего не чувствую. Ирил постарался рассмотреть купол в плетении линий, лелея робкую надежду. Может, он просто невиден, и тиххин не заметит его? Как же. Демаг зиял, как большая дыра посреди поляны. Пройти мимо такого зрелища не сможет никто. Н-да, ничего не остается, как тихо дожидаться гостей. И либо добавить к рассказам про победы еще и описание победы над тиххином (хотя им и так хватит подвигов), либо уже никому ничего не рассказать. Вот обидно, столько пройти, чтобы в конце сдохнуть. Хотя – когда дохнуть не обидно?
Ирил доковылял до купола. Люди потихоньку отходили от очередного удара, стоны стали значительно тише. Ланья подошел к Петровичу и уселся рядом с ним на свой мешок. Все равно там уже ничего стоящего не осталось.
– Сараси Петрович, – позвал он.
– Да, – со смешком отозвался тот. – Только не зови меня больше «сараси», ты ж человек.
Ланья вздохнул. Как объяснить, что не принято обращаться по одному имени к незнакомому существу старше тебя по возрасту.
– Я хотел спросить, – поинтересовался Ирил. – А вот вы ставите демаг, правильно?
– Ну, – Петрович не очень понял, куда Ирил клонит. – Ставлю.
– И держите, а потом снимаете. А как вы это делаете без магии?
– В смысле – без магии? – не понял Петрович.
– Ну, демаг, он же блокирует магию. Под ним нельзя плести узоры. Как же вы тогда это делаете?
– Кто тебе сказал, что нельзя? – удивился Петрович. – Ты пробовал?
– Нет, – ошарашенно ответил Ланья.
– Попробуй, – хохотнул Петрович. – Много нового узнаешь.
Ланья потянулся к линиям. Есть. Сплести из них узор. Получилось. Он поднял удивленные глаза на землянина:
– А как же это?..
– Сынок, – улыбнулся Петрович. – Демаг не топор. Он не обрубает линии. Это скорее резиновый сальник и амортизатор. Он выпрямляет линии, возвращая их в естественное состояние. Посмотри сам. Снаружи – та самая дрожь, из-за которой все в кому впадают. А внутри ее нет. Демаг – зеркало, мягкое зеркало, внутри которого просто воссоздается естественное состояние всех линий. При прохождении через него искусственные изменения убираются. Ведь что такое узор – насильственное придание линиям несвойственной им формы. А демаг это все выравнивает так, что внутри купола можно точно так же колдовать, как и везде.
– А наружу мой узор выйдет? – заинтересовался Ирил, не обращая внимания на режущее ухо словечко «колдовать», которое использовали все земляне.
– Не-а, – покачал головой Петрович. – Демаг выравнивает все линии, через него проходящие.
– Понятно, – задумчиво протянул Ланья. – А я думал, что он линии обрезает.
– Ну да, – фыркнул Петрович. – Поди попробуй, обрежь линию. Как ты себе это представляешь?
Ланья пожал плечами.
– Или ты имел в виду построение чужеродного объекта, который будет существовать вне линий и раздвигать их, освобождая место?..
– Ага, – закивал Ланья.
– Ну, такие разработки тоже ведутся, но у них есть два больших минуса.
– Какие? – С Петровичем было интересно разговаривать. И от тиххина отвлекает, да еще и каждое его слово звучит как откровение. Все учителя Ирила преподавали ему предмет магии исключительно на практике. По-другому. Вот тебе узор, смотри, что с ним и с похожими можно сделать. Петрович же простыми словами описывал первооснову создания узоров.