— Только кретин может доверить свою судьбу слепой удаче! — громыхнул хор демонов ещё громче.
А дальше глаза у меня вовсе полезли на лоб.
Борис поднялся в воздух. Его тело окуталось тьмой, натуральной непроглядной тьмой. Мне показалось, что я вижу, как лучи света — солнечные лучи, попадающие в бокс из бесконечного множества щелей, — изгибаются и затягиваются в этот кокон тьмы.
Из кокона выпростались щупальца, порождения той же тьмы. Они протянулись к машине, схватили её, подняли и, перевернув, обрушили обратно. Машина стояла над смотровой ямой и от удара наполовину вдавилась туда. Брызнули во все стороны стёкла, застонал металл.
Щупальца вновь подняли изуродованный автомобиль и ударили опять. От него отвалились колёса — а всё остальное, сломившись по продольной оси, вошло в яму.
Борис — я видел только его лицо, всё остальное скрывала тьма — понял, что здесь сопротивления больше не встретит. И развернулся в поисках новой жертвы.
Увидел Вову.
— Ты — лжец и мошенник! — громыхнул страшный голос. — Как ты посмел?!
Щупальца метнулись к Вове. Тот, не будь дурак, бросился на пол. Щупальца протянулись над ним и ухватили воздух. Но тут уже вперёд шагнул я — одновременно сбрасывая с предплечья витки цепи. Что бы ни творилось с цесаревичем, это что-то необходимо было остановить.
Цепь, засветившись, прянула вперёд, обвилась вокруг щупалец и стянула их в единый пучок. Я рванул цепь на себя, и щупальца поддались. Кокон от рывка развернулся, и Борис уставился на меня.
— Ваше высочество! — крикнул я. — Здесь ваш отец!
Ни я сам, ни мои слова, ни объективное присутствие рядом отца не произвели на Бориса ни малейшего впечатления.
— Как ты посмел помешать?! — взревел он.
Из кокона вылетело ещё с полсотни щупалец и ринулись ко мне.
Дело принимало серьёзный оборот. Я уже даже не пытался понять, какого чёрта происходит. Хватало понимания того, что я — в полной заднице. Передо мной сильнейший противник, которого я не могу не то что убить — даже ранить. Потому что иначе мне конец, покушение на особу императорской крови — не шутки.
Всё, что я мог сейчас сделать — это прыгнуть в сторону, противоположную от императора. Не выпуская цепи.
Кокон, окутавший Бориса, дёрнуло. Светящаяся цепь продолжала удерживать щупальца тьмы. Борис взревел от ярости.
И тут оцепенение спало уже с императора.
Он сделал шаг вперёд, вскинул руку. На его ладони засияло что-то вроде маленького солнца. Я поспешил отвести взгляд, чтобы не ослепнуть.
— Сын! — громыхнул голос Его Величества. — Я знаю, что ты меня слышишь! Прекрати это! Уступая тьме внутри себя, ты можешь только лишиться себя!
В кокон ударил луч света, и легион демонов заорал так, что затрясся пол, на который я упал.
Свет разлился по всему кокону, перекинулся на щупальца. Миг спустя раскалилась цепь, и я, зашипев от боли, выпустил её.
Свет становился всё ярче, рёв — всё громче. Я закрыл глаза и заткнул уши. Пожалуй, ощущения были похуже, чем те, что вызвала Мурашиха, когда искала след Мишеля. Здесь речь шла не об Изнанке. В наш мир, прямо сейчас, рвалось нечто гораздо худшее. И Борис каким-то образом послужил этому нечто — вратами.
Но вот всё стихло. Погас невыносимый свет. И я, открыв глаза, увидел, как падает на пол бокса цесаревич. Тьмы вокруг него больше не было.
Император, покачнувшись, опустил руку. Потом сел на пол — похоже, не соображая толком, что делает. Это молниеносное противостояние высосало у него немало сил. Лицо побледнело, глаза ввалились.
— Ваше Величество? — Борис, морщась, приподнялся на руках. — Рад вас видеть. Могу узнать, что вы делаете в столь поздний час в столь неприглядном месте?
— Сын… — Император прокашлялся. — Как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно, спасибо. Я, кажется, упал? Что произошло? Я должен был поменять масло. Карточный долг — долг чести, знаете ли…
Борис повернул голову туда, где раньше стояла машина. Поперхнулся. И, помешкав, добавил:
— Хотя, по-моему, это уже не актуально.
В круглом кабинете Витмана мы собрались втроём: я, Кристина и хозяин кабинета.
— Так… — Витман, усевшись в кресло, устало потёр глаза пальцами. — Подытожим. Юнга мы упустили. Он, разумеется, объявлен в розыск, его портреты уже через час будут висеть на каждом углу. Объявим награду за любые сведения…
— Вы, простите, от переживаний умом тронулись, Эрнест Михайлович? — участливо перебил я.
— Что? — Витман опустил руку и посмотрел на меня.
— Ваша контора часто объявляет награды за сведения о преступниках?
— Вообще-то нет, этим занимается полиция…
— Ну так позвольте, я вам расскажу, как всё будет. Объявления прочитают люди, чей годовой доход примерно равняется стоимости вашего обеда в среднем ресторане. И каждый из этих людей немедленно вспомнит, что видел похожего человека там-то и там-то. Ждите шквал звонков и заявлений. Можно уже сейчас создавать специальный отдел для работы с этим адом. При том, что никакого результата вы не получите. Потому что первое, что сделал Юнг, удрав через портал — сменил личность! Это же очевидно. И первое, что приходит в голову. А второе: где он, по-вашему, может засветиться? Ему нет нужды переходить границу, покупать билеты на поезда. Этот человек, если вы не заметили, открывает порталы с такой же лёгкостью, с какой я открываю бутылку пива.
Тут я немного замешкался, потому что Косте Барятинскому пиво было несколько не по статусу, и уж во всяком случае самому открывать бутылки — не повод для гордости. Но Витман, слава богу, не стал акцентировать на этом внимание. Хотя, может, и записал где-то в мысленном блокноте ещё одну странность, связанную со мной.
— А что вы предлагаете? — развёл руками Витман.
— Я? Да пока ничего не предлагаю. Честно говоря, думал, что у вас есть какие-то свои методы поиска и поимки невероятно сильных магов.
— Такая ситуация сложилась впервые за всю историю существования Тайной Канцелярии, — буркнул Витман. — И никаких методов, соответственно, не существует.
— Ну, во всяком случае «делать абы что» — тоже не выход, — поморщился я. — Ладно… К этому вопросу ещё вернёмся. А сейчас скажите мне, ради бога, что за чудеса творились с цесаревичем?
Витман только плечами пожал. Зато вдруг заговорила Кристина:
— Не хотелось бы, конечно, добавлять всем головной боли. Но если эти «чудеса» с цесаревичем — то, о чём я думаю, то вопрос поисков Юнга можно смело понизить в приоритете. И понизить очень сильно — скажем, до уровня грязных улиц в Чёрном Городе.
— То есть? — нахмурился я.
— То есть, эта дрянь намного опаснее, чем любые действия Юнга.
— Бездна, — помолчав, сказал Витман.
— Бездна, — кивнула Кристина. — Я узнала её голос. То есть, — тут же торопливо исправилась она, — я хочу сказать, что узнала этот голос по описаниям из древних трактатов.
— Не хотелось бы об этом думать… — проговорил Витман. — Но если ты права, то получается, что Юнг…
Тут он просто развёл руками. У него, похоже, не хватало не то что слов — даже понимания. Впрочем, понимал начальник Тайной канцелярии явно побольше, чем я.
— Получается, что Юнг — либо герой, которому мы должны быть благодарны за то, что живы. Либо… Либо мы имеем самый худший вариант из всех возможных, — закончила за отца Кристина.
— Так, — сказал я. — А теперь можно для тех, кто не читал древние трактаты, как-нибудь попроще? Что ещё за Бездна? С чем её едят?
— Бездну не едят, — резко ответила Кристина. — Бездна сама тебя сожрёт!
В голове у меня что-то щёлкнуло. Я вспомнил эту резкую интонацию. И женщину в изодранной кольчуге, которую видел в Изнанке.
«А меня тварь из Бездны сожрала живьём…»
— Не надо из-за этого думать, будто ты слабый или вроде того, — продолжила Кристина. — Бездна пожирает не людей. Она пожирает миры.
— Что такое Бездна — никто толком не знает, — подхватил Витман. — Это какая-то дрянь, которая находится за пределами миров.
— Изнанка? — пожал я плечами.
— О, нет! Изнанка — часть мира, — мотнул головой Витман. — Скрытая, но — часть. А Бездна — это сама тьма. Не чёрная магия, прошу заметить. Абсолютная тьма.
— А разве чёрную магию питает не тьма?
— Ну… — Витман усмехнулся. — Если и питает, то нам об этом ничего не известно. Вероятнее всего, никакой связи нет. Ну, или… — Витман задумался и помрачнел. — Ну, или Бездна — это чёрная магия более высокого порядка. Я сейчас, прежде всего, пытаюсь объяснить, что с нашими местными проблемами Бездна, чем бы ни была на самом деле, считаться не будет.
— А что о ней вообще известно? — спросил я, начиная скучать.
Я всегда был простым человеком. Определить врага, выяснить сильные и слабые стороны, подобрать способ атаки — и напасть. А все эти разговоры о том, какой враг страшный и могущественный, больше смахивают на пропагандистские игры того же врага.
— О самой Бездне — чуть больше, чем ничего, — вздохнул Витман. — Увы… В основном это — сведения от прорицателей, уходивших в транс настолько глубоко, что возникали серьёзные вопросы к их здравомыслию. Бездна — это именно Бездна, в которой кишат твари, неподвластные человеческому разуму. Для нас эта бездна заполнена тьмой, вот и всё. Единственное, что можно утверждать с уверенностью: Бездна постоянно голодна. Она постоянно ищет миры для утоления своего голода. И вот здесь возможны варианты. Два варианта, если быть точным. Первый: Бездна находит некоего подходящего человека, своего рода проводника. И этот, с позволения сказать, человек под воздействием Бездны превращает выбранный ею мир в ад. Путём воздействия на события, происходящие в мире, заставляет его перестраиваться — так, чтобы тот начал переваривать сам себя, вырабатывая при этом как можно больше энергии. Бездна как бы создает из мира некую батарею для выработки этой энергии. И постепенно вытягивает из него соки. Исчезает сначала магия, а потом все остальные виды энергии. Год за годом, век за веком Бездна уничтожает мир на энергетическом уровне. Он гибнет в пожарах войн за ресурсы, за бесконечную переделку власти. Задыхается в собственных зловонных испарениях, в человеческих болезнях и безумии. И в конце концов, полностью опустошенный, умирает.