Ничего не могу с собой поделать, – посетовала я, пытаясь удержать уголки губ от стремления растянуться в широченную улыбку.
Вон как милашка расстроена.
Она скорбит за нас двоих, значит, мне можно праздновать.
Глава 10
– Теперь направо, – скомандовала я, подкрепляя приказ специальными жестами.
Клифы летели клином следом за мной, сидящей в седле Бессона. Они молниеносно сменили направление, удерживая боевой строй, а мы с Лилит рассмеялись от восторга:
– Умницы!
Время шло, я постепенно вливалась в жизнь пленницы. Тем более, теперь она проходила без сексуальной повинности, потому не настолько тяготила. У меня появились друзья, хобби. Клифы будто ощущали скрытую во мне силу, потому слушались, а позже и прониклись ко мне симпатией. Тем более я никогда не скупилась на лакомства для них. Служащие экуры, так называлось место содержания клифов, быстро просекли этот момент и стали просить у меня выводить животных на прогулку. А вскоре доверили и тренировки этих благородных зверей.
– Снижение! – я продемонстрировала клифам новую команду, когда заметила внизу делегацию воинов с Кассиэлем во главе.
Животные снова послушались беспрекословно, сложили крылья, уходя в пике. Внизу живота ёкнуло, ветер с особой силой ударил в лицо, ероша короткие пряди. Я снова смеялась, наслаждаясь головокружительным полётом, который, к сожалению, быстро закончился. Бессон мягко приземлился, замерев в десятке метров от серафима и его сопровождающих. Клифы удержали построение идеально.
– Какие же вы молодцы! – обрадованно объявила я, быстро отсоединяя крепления.
Теперь научилась разбираться с ними за секунды. Тут, как и со всем, нужна только практика.
Стоило выпрыгнуть из седла, как животные окружили меня, требуя ласку и вкусняшки. И не скажешь, что передо мной грозные хищники.
Котятки, – умильно рассмеялась Лилит.
– Натали, – напомнил о своём присутствии Кассиэль. – Нам нужны клифы.
Я нехотя перевела на него взгляд, задумавшись про себя, когда мы в последний раз виделись. Вроде он мелькнул передо мной в коридоре недели три назад, а секса между нами не было уже… месяца два? Правда, в Эдеме время измеряют циклами, это тридцать три дня, но мне привычнее земные понятия. И вот мы вдруг пересеклись, формальные муж и жена, бывшие враги и… тоже бывшие любовники. Что я испытывала? Радость от осознания того, что нет тоски из-за равнодушия супруга, нет тяги, желания. Резерв наполнился, начал постепенно расширяться, подпитываемый источником, и постепенно ослаблял воздействие ненавистной атайи. Серафим же смотрел… хмуро, задумчиво и слишком внимательно.
Меньше распыляй улыбки, – посоветовала Лилит. – А то снова заинтересуется.
Он же не настолько мудак.
Это говорит в тебе атайя, – язвительно пропела она.
Задумавшись, я расслабила лицо, придав ему выражение равнодушия.
– Вы удачно зашли. Клифы осёдланы и отлично разогрелись, – ровно ответила я, стараясь не смотреть на него.
Но взгляд тут же отыскал Гефестиана. Мы тренировались вчера, очень активно. Кажется, я почти уговорила его обращаться ко мне на «ты», когда положила на лопатки. Сейчас мужчина не позволил себе даже улыбки, даже мимолётного проблеска в глазах, а я заскользила взглядом дальше, чтобы никто не задумался о наших неформальных отношениях. Кассиэлю плевать на меня, но лучше не рисковать.
– Слышали, малыши, дяди хотят поиграть на вас в войну, – я потрепала Бессона по клюву. – Ведите себя прилично, не позорьте меня.
До слуха донеслось хмыканье серафима. А вот так, всё, что понравилось, то – моё. Хотя бы мысленно.
Не сразу, но мне удалось выбраться из пернатого оцепления. Легионеры двинулись каждый к своему клифу. Летать на большие расстояния на своих крыльях затратно как энергетически, так и в плане физических сил. Полёт воспринимается телом ходьбой или бегом в зависимости от интенсивности взмахов крыльями, потому вызывает усталость. Предполагается, что легионеры и особенно члены центуриона всегда должны быть готовы вступить в бой, следовательно, им нужно избегать лишних трат резерва и физических сил. Кроме того, на клифе оно престижнее.
– Натали, ты помнишь про праздник? – прочистив горло, уточнил Кассиэль.
– Да, помню, – рассеянно кивнула я, сделав себе мысленную зарубку расспросить об этом Риани.
– И танец уже подготовила?
– Конечно. Стараюсь, как могу, любимый муж, – пропела я так сладко, что Кассиэль поморщился.
– Мне должно понравится, – прищурился он.
– Ты будешь в восторге, – уже скучающим тоном хмыкнула я, махнув ему рукой. – Аккуратнее с моими малышами, мальчики.
Это просьба для клифов? – хохотнула Лилит.
Тут как они сами решат, – я поддержала её смех.
На самом деле боялась разговора с Кассиэлем, ведь думала, атайя навеет тоску, боль разрыва с любимым. Мне хватило этого всего с Крисом. Признаться, я до сих пор переживала всё случившееся со мной с момента его измены, но времени прошло достаточно, и энергия Эдема способствует успокоению. Только тоска всё же была. Я снова представляла в мыслях Майкла. Тёплый взгляд светло-карих глаз, задорную улыбку, бережность прикосновений. В последнее время я думаю о нём всё чаще, тянусь к нему, мечтаю. В его образе сплелись самые важные установки: не забыть, вернуться.
Оставив легионеров, я медленно побрела в сторону дворца. Вообще планировала снова полететь к реке, лелеяла надежду потренироваться с Гефестианом, но Кассиэль внёс коррективы в скудный на события распорядок дня. Зато возникло и что-то любопытное. Праздник, о котором мне ничего не известно. Точнее, я замечала, что слуги суетятся, готовят украшения, но лишь краем глаза, и не особо интересовалась жизнью дворца. Но, как выяснилось, от меня ждут участия в предстоящем празднестве, и я почему-то не в курсе.
Риани нашлась в моих покоях, девушка меняла постельное бельё, тихо напевая под нос незамысловатую мелодию. Волосы были собраны в тугой пучок, на лице отпечаталось благостное выражение. Закрыв за собой дверь на замок, я прошла в центр спальни и скрестила руки на груди, сверля девушку укоризненным взглядом.
– Риани, почему я не в курсе событий, творящихся во дворце? – протянула многозначительно.
Девушка стремительно обернулась ко мне, резко побледнев лицом.
– Что вы хотели узнать, госпожа? – спешно спросила она, склонив голову в жесте уважение.
– Кассиэль упомянул праздник…
– Разве вы не знаете, что окончание цикла Саль – это праздник завершения сбора первого урожая? – неискренне удивилась она.
– Риани, я тут почти три месяца. И за это время ты прекрасно уяснила, что я не местная. И про какой танец говорил Кассиэль? – уже жёстко потребовала я ответа.
– Ваш танец, – нервно облизав губы, пояснила она.
– Врунья из тебя никудышная, – заключила я, двинувшись к ней.
Девушка вскрикнула и стремительно нагнулась, когда, схватив за запястье, я вывернула ей руку за спину.
– Я могу сломать кости в нескольких местах одновременно. Ни один лекарь не поможет. Останешься калекой на всю жизнь.
– Не надо, госпожа, – взмолилась она плаксиво. – Если я не смогу работать…
– Правду, Риани, живо! – оборвала я её.
– Это Теберника! – воскликнула она, громко всхлипнув.
– Любовница Кассиэля? – я отпустила девушку и сделала шаг от неё.
Она самая, – хмыкнула Лилит.
Заявление нас особо не удивило, можно было ожидать нечто подобное. Любовница желала укрепить своё положение, а жена могла помешать, вновь попытаться обратить на себя внимание мужа.
– Да, – Риани выпрямилась, прижав руку с покрасневшей на запястье кожей к груди. – Не ломайте мне кости, госпожа, пожалуйста. Я должна заработать деньги на лечение матери. Теберника… дала мне часть.
– А что с твоей мамой?
– Моя мама плетёт лучшее кружево в провинции… точнее плела, – погрустнела лицом девушка. – Заболевание рук. Лекарь может помочь, но лечение дорогое.
– Сколько? – несмотря на враньё, я прониклась историей Риани.
Тем более девушка она бесхитростная, наивная. Скорее всего просто не смогла отказать наглой любовнице Кассиэля. Да и желание помочь родному ишиму сыграло свою роль. Это я как раз могла понять.
Надо было хоть раз взглянуть на эту Тебернику, – заметила Лилит.
Делать мне нечего.
Ну вообще, нечего.
Не настолько!
– Десять дин, – пояснила девушка. – У меня есть уже четыре. Если буду усердно работать, смогу помочь матери. Прошу… не увольняйте меня за враньё. Теберника… она угрожала, я не знала, что делать, – Риани бросилась ко мне в ноги, прижав ладони к солнечному сплетению.
– Ой, хватит, – отмахнулась я. – Десять дин? Работать? Ты и за три года столько не наберёшь.
В экономическом устройстве Эдема я успела разобраться, потому знала, что дина самый высокий номинал местной валюты.
– Встань, – я прошла к своей шкатулке с драгоценностями, вытащила из неё мешок денег и отсчитала десять монет.
Жене серафима причиталось содержание. А так как деньги тратились очень редко и в основном на вкусняшки для клифов, у меня накопилась приличная сумма, на которую можно было купить замечательный домик в центре столицы.
– Держи, – я протянула девушке монеты.
– Я не могу, – замотала она головой, спрятав руки за спину.
– Можешь и возьмёшь. Мама – это святое. А мне эти деньги не нужны, – я потянула девушку за запястье и вложила монеты в её дрожащую ладонь.
– Я… я никогда не держала в руках столько, – испуганно протараторила она, вытаращившись на внезапное богатство.
– Только не потеряй по дороге, – усмехнулась я. – И если обманешь…
– Нет-нет, моя мама правда больна, – Риани снова распласталась передо мной по полу. – Мне так неловко. Вы нас спасли.
– Вот неловкость мы твою развеем. Отработаешь. Надо же мне знать о новых шагах Теберники, – поморщилась я.