- Все равно что-то не клеится здесь! – бурчал себе под нос Коста, который сидел в харчевне, слушал гомон солдат, которые обсуждали будущую добычу, и тянул дешевое кислое вино. Он одет как босяк, а потому и вино пьет дрянное. Эта таверна была непростая, и содержал ее отставной сотник, преданный государю. Одна беда. Тут окопалась целая свора солдатни, а потому вывести сюда семью императора через потайной ход, заканчивающийся в здешнем подвале, совершенно невозможно.
- Да что же тут не так! – ломал голову Коста. – Государь не потерпит такого и начнет войну с младшим братом. Тогда что должно произойти, чтобы она не началась? Мятеж князя Кия уже идет вовсю, но этого мало. В Египте сильное войско, и оно не позволит… Проклятье! - простонал Коста и стрелой выскочил из таверны, не заплатив за вино. Хозяин проводил его долгим, задумчивым взглядом, но не сказал ничего. Он знал, кому служит этот человек в драной тунике, и боялся его до обморока.
- Проклятье! Проклятье! Проклятье! – продолжал шептать Коста, когда постучал в дом воина здешнего отделения Тайного Приказа, который вполне успешно притворялся купцом средней руки.
- Почтенный Кирилл! – пан полковник закрыл за собой дверь дома, из которого предусмотрительно вынесли и спрятали все более-менее ценное. – Садись на корабль и мчи в Пелузий. Узнай, что с войском императора, где наши легионы, и где сейчас находится магистр Вячеслав.
- Слушаюсь, господин! – купец склонил голову и ударил кулаком в грудь.
- А старшего сына пошли на юг, - продолжил Коста. – Префект Фиваиды ведет сюда Ветеранский легион. Передай ему, что войско ромеев – враги. Пусть идет так, как если бы шел по вражеской земле. Его не должны застать врасплох. Дай бумагу и чернила, я напишу ему письмо!
- Да, господин! – купец еще раз склонил голову. В сказанном у него не было ни малейших сомнений. В его дом солдаты восточного императора вламывались так часто, что он уже перестал запирать дверь.
- Проклятье! Проклятье! Проклятье! – шептал Коста, который быстрым шагом шел в следующую харчевню. Ее тоже содержал воин Тайного Приказа, и для него у пана полковника будет отдельное поручение.
***
Коста с болью в сердце смотрел, как выламывают бревном ворота в императорский дворец. Он окончательно укрепился в своих подозрениях. Патрикий Евгений все это время сидел в каком-то доме, откуда выгнал хозяина-купца, и делал вид, что ничего не происходит. На стенах несли службу воины из его скутариев, отборных мечников, закованных в доспех, а городские ворота охранялись усиленными нарядами стражи. Вместо десятка охраны там стояло теперь по два, да еще и патрули ходили по улицам, распугивая обывателей. Город застыл в ожидании чего-то страшного. Мало кто понимал, что происходит, ведь от площади перед дворцом отгоняли зевак, а потому по городу перекатывались слухи один другого забористей. Люди слышали, что где-то кто-то воюет, но где и кто, понимали слабо. Тех, кто утверждал, что воины императора напали на дворец государя, поднимали на смех как отчаянных лгунов. Поверить в такое безумие горожане просто не могли.
- Господин, - возникший рядом неприметный мужичок появился так неожиданно, что Коста даже вздрогнул и выругался под себя. Нельзя терять бдительность! Так и ограбить могут, сунув под ребро нож. Множество людей сидело сейчас без работы и откровенно голодало. Порты перестали отправлять корабли, а значит, матросам и грузчикам никто не платил. Эти самые матросы уже выползли на улицу, надеясь поживиться чем-нибудь. Голод ведь не тетка.
- Говори тише, - прошипел Коста. – Тебя могут услышать.
- Ветеранский легион в часе отсюда. Легат привел четыре тысячи бойцов. Готовы выдвинуться к городу.
- Мало, - вздохнул Коста. – Ему не взять Александрию, пока на стенах ромеи. Город просто сожгут, если тут начнется настоящая война. Погибнут тысячи! Придется подождать…
- Вестник от префекта Ливии Нижней у него в лагере, - продолжил гонец. - Флот государя уже прошел Антипиргос и спешит сюда.
- Дня три, не больше, - прикинул Коста. – Это отличная новость. Тогда, Калинник, ждем, когда скутарии нашего патрикия пойдут резать бунтовщиков. Будь наготове.
- Слушаюсь, господин, - склонил голову Калинник. – Воины Тайного Приказа собраны и ждут ваших распоряжений.
- Пусть все идут к воротам Луны, - сказал Коста. – Ты знаешь харчевню почтенного Афанасия? Он предупрежден, и у него уже все готово…
Дворец продержался почти два дня, когда торжествующие наемники ворвались в его покои. А следом, как Коста и предполагал, скутарии выстроились по сотням и колоннами пошли на центральную площадь. Они зачистят там и бунтовщиков, и примкнувшую к ним местную шваль, которая выползла из всех щелей в надежде поживиться в пламени мятежа.
- Мавретанец сделал свое дело, мавретанец может уходить, - процитировал Коста фразу из модной лет десять назад пьесы. Они с женой большими любителями театра были. Он повернулся к Калиннику, который ждал приказа. – Пора начинать! Гонца к легату пошли! А мы с тобой соберем верных людей. Кто-то же должен открыть ворота!
Он быстрым шагом пошел на запад, туда, где в конце улицы Канопик расположились ворота Луны. Сегодня они выглядели непривычно: тонкий ручеек людей тек из города. Никто не вез в Александрию товары, ведь купцы напуганы бесчинствами наемников. И напротив, множество перепуганных людей спешило покинуть город, таща на себе немудреные пожитки. Они бросили свои дома, ведь в воздухе запахло большой кровью.
Харчевня почтенного Афанасия была полна народу, и люди все подходили и подходили. Они уже не вмещались внутри и теперь стояли на улице, потрясая кулаками. Купцы-караванщики, владельцы кораблей, матросы и лавочники. Им до смерти надоели ромеи, а потому, когда эпарх столицы бросил клич, сотни здоровых мужиков, умевших обращаться с оружием, откликнулись на этот зов. Они ненавидели восточных императоров и их разнузданную солдатню, и теперь горели яростью. У многих из них плакали дома опозоренные жены и дочери. Пришла пора поквитаться.
Эти люди не знали, что в реальной истории, когда в 646 году патрикий Мануил отбил Александрию у арабов, именно горожане, измученные грабежами и насилиями наемников, открыли ворота мусульманам. Власть иноверцев оказалась для них куда меньшим злом, чем власть христианского государя. Вот такая ирония судьбы.
- Добрые люди! – Коста вышел вперед и прочистил горло. – Я боярин Константин, слуга нашего государя Святослава. Я клянусь вам спасением души, что он будет здесь через день-другой, и тогда ваши несчастья закончатся. В великом городе вновь воцарится порядок и покой. К воротам Луны подходит Ветеранский легион. Наша задача: открыть ему ворота. Нас тут почти сотня, а стражников – два десятка. Пустим кровь этим ублюдкам!
- Да! – заорали горожане и затрясли разномастным оружием.
- Господин, - обратился к нему один из купцов. – Я служил десятником в четвертом Арабском. Позвольте мне повести людей. При всем уважении к вашему чину, вы не солдат.
- Делай! – кивнул Коста. – Удержите ворота до подхода легиона, и государь щедро наградит вас.
- Пойдемте, почтенные! – Бывший десятник забрался на стол и заорал. – У кого копья – налево. У кого луки и самострелы – направо. У кого только нож, отойди в сторонку. Кто вспомнит, что его сосед иудей или православный, и не захочет встать рядом, того я прирежу своей рукой. Вперед!
- Уф-ф! Пронесло! – вытер Коста вспотевший лоб. Он знал, что здесь есть отставники из легиона, и очень надеялся, что все именно так и выйдет. Командовать людьми в бою он не умел, у него были совсем другие таланты.
Толпа решительно настроенных горожан пошла к воротам, распугивая тех, кто хотел покинуть Александрию. Скутарии, видя непонятную суету, тут же опустили брусья, заперев выход из города, и приготовились к обороне. Строй щитов, ощетинившихся копьями, для простых горожан – преграда непреодолимая. Не выдержат обыватели удара обученных солдат, разбегутся сразу же. Но тут все получилось не так. Нападавшие катили телеги, который отобрали у тех, кто пытался покинуть город, и развернули их поперек улицы.
- Лучники! На позицию! – рявкнул десятник. – По моей команде! Бей!
Их двух десятков стрелков слушали команды едва половина. Остальные пускали стрелы бестолково, и ровно тогда, когда у них это получалось. Это же не псилы из пехотной тагмы, простые ведь купцы.
- Вот бараны! Вас бы в лагерь на неделю, я бы из вас людей сделал, – огорченно буркнул в бороду десятник и проорал. – Кто с копьями, приготовиться! Ромеи так долго не простоят, пойдут в атаку.
Воины императора выстроили из щитов некое подобие черепахи, а потому стрелы особенного урона им не принесли. Но ведь их всего два десятка, и долго так не просидишь. Стрелы полетели и сбоку, с крыш домов, и вот уже застонали первые раненые. Они больше не бойцы.
- Вперед! – проорал командир стражи. – Размажем этих голодранцев! Щиты сомкнуть!
Строй даже из двух десятков профессиональных воинов, которые бьются на улице – сила немалая, а потому горожане изрядно струхнули, выставив перед собой копья. Они не умели биться с таким врагом, и поэтому побелевшие губы шептали молитвы, а пальцы до синевы сжали древко. Это ведь не банда ливийцев и не словенские пираты с Пелопоннеса. Это скутарии, лучшие воины империи, мечники, закованные в добрый чешуйчатый доспех. Десяток таких воинов в чистом поле разгонит сотню босяков и даже не вспотеет.
- Из-за телег их бить! – ревел бывший десятник. – За телеги не пускать! Цельте в ноги и глаза! В глаза, я сказал! Не в щит! Вот ведь олухи!
Бестолковая людская масса встретила воинов лесом копейных жал, ударивших в щиты. Скутарии пытались пробиться за телеги, но их сбрасывали оттуда раз за разом. И каждая атака стоила жизни нескольким горожанам. Василевс Владимир не зря платил своим воинам, выучены они были отменно. Впрочем, потом, когда скутариев осталось всего десять, на них выплеснулась ревущая волна, которая смяла их своим напором. И плевать, что первые повисли на копьях. Зато остальные успели достать врага, а потом начали топтать бесчувственные тела в каком-то безумном остервенении…