— Конечно, мимо меня проходят большие люди, но я уже сказал Анастасии Петровне, что не имею права обращаться к ним с личными просьбами. — Он нерешительно потирал розовые ладони. — Я поговорю с одним товарищем из бюро пропусков, он наведет справки и посоветует, к кому можно попроситься на прием.
До поздней ночи Анастастия Петровна приводила к себе самых разных людей, живших по соседству, — все они с интересом выслушивали рассказы Егора, хотя он заметно выдохся и говорил обо всем уже без прежнего злого воодушевления.
На новом месте Егор и Корней спали плохо, проснулись по деревенской привычке рано, когда в квартире никто еще не вставал, и, чтобы зря не докучать хозяевам, тихонько выбрались на улицу. Над Москвой синело небо, вспыхивали лужи на политом асфальте, слепяще посверкивали хромированные части на машинах, с влажным шелестом проносившихся мимо, широкая улица, казалось, вздрагивала и гудела.
Они добрели до ближнего сквера, сели на скамейку, порылись в заплечных мешках, достали по куску хлеба, по картошке, пожевали.
— Может, нам лучше в гостиницу определиться? — сказал Корней. — Неизвестно, сколь тут еще придется околачиваться, а людям докука…
Егор посмотрел на него насмешливо.
— Это с каких капиталов ты на гостиницу заришься? Нам на нее, что ль, деньги насобирали? Умный мужик, а порешь черт знает что… Гляди, тебя еще в театры разные котянет или в рестораны! У нас с тобой не Деньги, а слезы!..
— Чего ты кипятишься? — Корней нахмурился. — Уж и сказать нельзя!.. Может, хозяева на совесть нашу надеются, а мы будем сидеть у них на шее!
— Потерпят!.. Давай-ка не терять время и ладить путь в министерство.
Они еле втиснулись в переполненный автобус, но сегодня в человеческой толчее чувствовали себя увереннее. Видно, немало хороших людей жило в этом городе, даже если судить только по одной квартире на Таганке. Худенькая кондукторша с кожаной сумкой через плечо и рулоном розовых билетов бодро выкрикивала названия остановок; в проеме несходящихся дверей с хохотом и визгом висели парни и девчата — должно быть, торопились на занятия или на работу; щеголеватый черноглазый суворовец в аккуратной шинельке и брюках с алыми лампасами вскочил и уступил место Корнею. За окнами автобуса разворачивалась одна улица за другой, возникли шумные площади, забитые автомашинами и пешеходами, за каждым поворотом таилась неожиданность, и Егор с Корнеем, заглядевшись, чуть не прозевали нужную остановку.
У многоэтажного здания министерства они долго осматривались, прежде чем вошли в просторный вестибюль. Мимо, обгоняя их, спешили люди — кто с портфелями, кто с пустыми руками, одни бежали вверх по широкой лестнице, другие прыгали в открытые, без дверей, кабины лифта, похожие на порожние ковши землечерпалки. Ковши эти безостановочно двигались вверх и вниз, цепочка очереди, тянувшаяся к лифту, уменьшалась, но подходили все новые и новые люди и все постепенно исчезали в ненасытном лифте.
— Хитро придумано! — восхитился Корней. — Сколько же тут народу заседает? Не одна, видать, тысяча… И каким же они делом занимаются?
— Чудак человек! — Егор усмехнулся. — Раз Министерство сельского хозяйства, то, значит, хлопочут о нашем колхозе, о нас с тобой…
Корней покосился на зятя, но промолчал. Егор и тут знай твердит свое, прокаливает тебя до самого нутра…
Потом они ходили с этажа на этаж и всюду не поспевали — то начальника вызвали на срочное совещание, то он уехал в ЦК, то у него только что началось заседание, и неизвестно, когда оно кончится. Время незаметно подоспело к обеду, и в министерстве снова наступили суета и оживление, многие толпились у буфета, некоторым еду доставляли прямо в кабинет — проворные женщины в белых наколках несли ее на подносах, прикрытых белоснежными салфетками. Егор и Корней тоже пробились в буфет, постояли в очереди, взяли по порции сосисок, выпили по стакану сладкого чаю и снова двинулись в путь, как на работу…
— Интересно, сколь тут будет верст, если все коридоры пройти? — прикидывал Корней. — Дома я в день могу свободно сорок прошагать, а тут полдня ходим, а ноги уже отнимаются…
Егор не отвечал, в диковатых глазах его загорались лихорадочные, пугавшие Корнея огоньки. К счастью, им попался добросердечный сотрудник и, посочувствовав, сказал, что он на их месте пошел бы прямо к министру или к одному из его заместителей. Они приняли совет и, прочтя на обитой кожей двери табличку с фамилией неизвестного им заместителя, постучали и вошли в его приемную. Секретарша сидела за высокой конторкой, окруженная несколькими телефонами, и не расставалась с трубкой.
Женщина выслушала их внимательно и вежливо. Она сразу расположила их к себе, была уже в годах и одета просто.
— Заместитель министра сейчас занят и, вероятно, до конца дня не освободится, — не обнадеживая, ответила она. — А по какому вы вопросу?
— Да вопрос у нас серьезный, — уклончиво проговорил Егор. — Хотелось бы, значит, по душам потолковать…
— По личным делам он принимает по пятницам, — с тем же обезоруживающим радушием ответила секретарша. — Если желаете, я запишу вас на очередь…
— Эх! Да дело наше ведь не терпит! — Егор заволновался, затерзал в руках кепку. — Не по своей воле мы тут…
Он начал было рассказывать, что за нужда заставила их приехать в Москву, но секретарша, не дослушав, мягко и застенчиво улыбнулась.
— Товарищ, я ничего не могу для вас сделать, кроме как записать вас на пятницу. Поймите, я не распоряжаюсь временем заместителя министра.
— Та-а, — протянул Егор, и лицо его погасло. — Неделю нам тут прожить — больно накладно будет…
Он переглянулся с Корнеем и все же попросил секретаршу записать их. И опять они вышли в длинный коридор.
— Вот и будем так крутиться вокруг собственного хвоста! — в сердцах проговорил Егор.
— А что, если дождаться его у этих дверей и, как выйдет, прямо к нему: так, мол, и так?..
— У него на лбу не написано, кто он такой, а потом гляди, сколько тут дверей, может, он и не из этой выйдет!
— Все может быть, — согласился Корней и, наклонясь к плечу зятя, вдруг зашептал жаркой скороговоркой: — Кабы знатьё, можно б и в щелку пролезть — сунуть кому в руку, так живо наладят к любому начальнику!..
— Да ты ошалел, мужик! — Егор отпрянул от шурина, посмотрел на него с тяжелым укором. — Тебя на какое дело сюда послали? Добиться правды хочешь, справедливости и для этого советуешь подкупить кого-то!.. Да и не нуждается тут никто в твоей взятке!
— Да я как лучше. — Корней прятал глаза. — Не ведаешь, с какой стороны и подступиться… Не грех и в обход попробовать…
— Чего же нам тут, у себя дома, хитрить?
Они вышли на улицу и побрели по Москве, останавливаясь у ярких витрин, глазели на выставленные там вещи, заходили в магазины, там было суетно и шумно, перекусили в кафе-автомате. Корней обычно радовался, как ребенок, разным новшествам, но тут остался равнодушным и к удобствам и к быстроте, с которой его обслужили машины… Поздно вечером, почти валясь от усталости, они добрались до Таганки, их встретила обеспокоенная хозяйка, собравшаяся уже идти на розыски.
— Пустые наши вышли хлопоты! — удрученно сказал Егор. — Посмотрим, что завтра будет.
Но новый день не принес им радости. Они уже совсем отчаялись и поговаривали, не ехать ли на вокзал за билетами, но на третий день им повезло. Утром, снова очутившись в вестибюле министерства, они увидели несколько человек, одетых, как и они, по-деревенски, и Егор быстро прилепился к ним, узнал, что это механизаторы с Кубани, вызванные на сегодняшнюю коллегию. Он оживился, подмигнул Корнею и, когда механизаторы пошли в конференц-зал, двинулся вместе с ними. «Не отставай, шурин! — шепнул он Корнею. — Кажись, нам пофартило!» Так они без пропуска прошли мимо строгого вахтера, протиснулись в зал заседаний и, чтобы не бросаться никому в глаза, присели у стены, за чужими спинами. Посреди полукруглого зала торчала несуразная колонна, она мешала видеть стол президиума, за которым вскоре появились руководители министерства во главе с энергичным, коренастым и бритоголовым человеком.
— Это кто такой будет? — шепотом спросил Егор у соседа.
— Как кто? — в свою очередь удивился тот. — Министр…
Егор опять подмигнул Корнею, но тот вобрал голову в плечи и старался быть незаметным, потеряться среди множества незнакомых людей. А вдруг ненароком подойдет кто и спросит, по какому, дескать, праву вы тут сидите? Стыда не оберешься! А Егору хоть бы что, он мигом освоился, шептался о чем-то с соседями, чутко ловил каждое слово, посмеивался, когда всем было смешно. На трибуне перед столом президиума выступал бригадир тракторной бригады, белозубый, загорелый до черноты, будто прискакал из обожженной солнцем степи. Держался он с завидным достоинством, бойко отвечал на вопросы министра, жаловался на нехватку запасных частей, критиковал работников министерства, которые слишком редко наезжают к ним, затем с мужицкой запасливостью и дотошностью перечислил все, чего недостает его бригаде, чтобы работа шла как часы. Он так и сказал — «как часы», и все одобрительно засмеялись. Министр пообещал выполнить все его просьбы, и бригадир, довольный и улыбающийся, покинул трибуну.
«Вот и нам надо так», — подумал Егор и, когда объявили перерыв, потянул Корней за руку. И как тот пи упирался, но минуты через три они стояли у самого стола президиума, в трех шагах от министра, занятого разговором с каким-то механизатором. Егор подвигался все ближе, и министр уже один раз посмотрел на него внимательно, и Корнея бросило в пот. Ну что за мужик! По самой опасной кромке идет!.. А ну как выпроводят взашей, когда обнаружат, что они воровски пробрались туда, куда их не звали?
— Вы ко мне, товарищи? — услышал он вдруг вопрос, обращенный к Егору, и похолодел от страха.
Но Егор вел себя отчаянно. Он протянул руку министру, назвал себя, подтолкнул к нему Корнея.
— Два дня обиваем ваши пороги, товарищ министр! Может, вы нам чем поможете?