– Витек, мне понадобится еще один помощник. Короче, план такой: кто-нибудь из ваших наводит шороху возле базы Муссы. Подожжет чего-нибудь или шашку дымовую на улице зажжет, я вызову по своим каналам росгвардейцев, и когда те прибудут, думаю, что Мусса со своими подельниками решат свалить через «задний ход», – мой палец поставил точку там, где на карте был изображен гаражный кооператив. – Здесь я их и перехвачу. Если все сложится удачно, то злодеи бросят добычу в доме и бросятся наутек налегке, но если даже решатся тащить с собой, то все равно проще их будет перехватить в узких лабиринтах гаражей.
– Фигня! – резюмировал Фюрер. – Во-первых, как ты представляешь себе пошуметь или поджечь чего-нибудь? Бахнуть из «РПГ» термодинамическим зарядом? Потому что все остальное можно легко потушить или пристрелить поджигателя, пока он будет чиркать спичками или убегать по улице. А ты не боишься, что во время твоего этого самого пошуметь пострадают пленники? Во-вторых, где есть гарантия, что бандосы не пристрелят краденых девок вместе с твоей ненаглядной, перед тем как сбежать? На фиг им лишние свидетели! Продолжать? Или ты так понимаешь, что план дрянь! – недоуменно развел руками Сидоров.
– Что ты предлагаешь, сдаться и сидеть на жопе ровно? – злясь на самого себя, спросил я. Сам понимаю, что план так себе, построен на том, чтобы ввязаться, а там будь что будет.
– Бля, ну если есть у тебя подвязки, чтобы гвардейцев припахать, и действуй в том же направлении. Вводите план «Перехват», «Гастролер» и еще как там все остальные называются? Перекрыть выезды из города, благо, их всего четыре, и начать планомерно прочесывать все злачные места.
– Ничего не выйдет. Перекрыть выезды можно только на асфальтированных дорогах. А грунтовки, проселки? Да просто на любом внедорожнике можно по полям укатить, куда хочешь. Опять же, морем можно вывезти. И еще, одно дело лично договориться с командиром конкретного подразделения Росгвардии об услуге, и совсем другое дело раскрутить маховик МВДшной машины. Я нутром чувствую, что времени у меня есть только эта ночь, потом уже поздно будет. Так что? Дашь оружие и снарягу?
– Дать-то не проблема, но ты же сам должен понимать, что дело гиблое, – отведя взгляд в сторону, пробормотал Фюрер.
– Дашь или нет?! – начиная закипать, спросил я. – Да или нет?
– Дать оружие и снаряжение не проблема, хоть у нас его кот наплакал, вот с людьми проблема, – Сидоров говорил бесцветным, лишенным красок голосом, да и сам он вдруг стал каким-то бесцветным, обреченным. – Сам понимаешь, что никого не могу с тобой отправить. Тут ведь варианта всего два: либо чурки завалят, либо наши потом посадят всерьез и надолго. Поэтому сам с тобой пойду, – поспешно закончил фразу Фюрер, видимо, заметил эмоции, промелькнувшие на моем лице.
– Не бзди, Сидоров, даст бог, встретим рассвет! Главное, свинца не словить наглухо, а от остального отмажемся как-нибудь. Зато если все пройдет гладко, то я тебе солью координаты схрона, где ждут своего часа пять «АКСУ» и еще столько же «ПМ».
– Не говори гоп, – пробурчал Витек.
– Я могу с вами пойти, – пробасил молчавший до этого Шкет. – И лучше взять не «АКМ», а тот же «Кедр» или «ПП-2000», все-таки девятимиллиметровые пистолеты-пулеметы предпочтительнее в городских условиях, чем армейские автоматы.
– Молчи уж, – скривившись, как от зубной боли, отмахнулся Фюрер. – Ты ж в машине две трети салона займешь, а если тебя ранят, то хрен кто тебя такого бугая вытащит на себе.
– А есть еще один вариант, как до Муссы добраться, – заговорщицки подмигнув, неожиданно выдал здоровяк. – Может, вообще без стрельбы обойдетесь.
– Излагай, – поторопил Фюрер.
– В команде Муссы есть один славянин, принявший ислам, зовут его Ваха, раньше звали Ваня. Так вот, уж не знаю почему, но он живет не в Бараках-стрит, как остальные, а в Цементной слободке, и почти каждую ночь таскается в бордель к Лидке Креветке. Там его можно подловить, может, он и сейчас там. У него на страничке в «одноглазниках» есть несколько фото.
– Это на БАМе, в бывшем детском садике возле рыночка? – уточняюще переспросил Фюрер.
– Да.
– Ну и отлично, – обрадовался я. – Погнали быстрее, только патронов подкиньте да дайте какой-нибудь левый ствол, какой не жалко будет потом скинуть. Дай я его морду себе на мобильник сфоткаю.
– БАМ вообще-то район Лехи Афганца, – задумчиво процедил Гитлер.
– И че?! – раздраженно переспросил я. – Знаю я Леху. Пьяница и нарик. Возникнут проблемы, порешаем. Слушай, Сидоров, а правда, дай мне этого бугая в помощь, а ты здесь сиди.
– Думаешь, я Афганца боюсь? – с вызовом спросил Фюрер.
– Думаю, что ты просто постарел, раз начал осторожничать, так что сиди дома и грей кости, дай молодым поработать.
– Мы ж с тобой одногодки, – не поняв шутки, удивился Сидоров. – Как ты можешь быть моложе меня.
– Возраст, он не в паспорте, он в голове! – нравоучительно заявил я. – Поэтому мне – двадцать пять, а тебе – семьдесят, хоть мы с тобой оба восьмидесятого года рождения.
Парировать и выдать какую-нибудь колкость Фюрер не успел, в комнату без стука вошел невысокий патлатый парень в очках неопределенного возраста. Одновременно ему можно было дать и двадцать, и тридцать лет, слишком уж невыразительная внешность была у очкарика.
– Где карта? – водрузив на стол коробку с ноутбуком, карточным терминалом и еще парочкой электронных приблуд, спросил очкарик.
– Ничесе! – крикнул Фюрер. – Хорек, ты когда выучишь слово субординация?! Почему без стука и разрешения вошел? – видимо, Сидоров решил выместить на очкарике накопившуюся злобу и раздражение. – И ваще, где тебя черт носит? Спишь, что ли?! Сказано было – бегом! А ты телишься где-то там, как школьница на пляже!
Тук-тук! – дважды стукнув костяшками пальцев по крышке стола, очкарик спросил:
– Войти можно? Где карта?
– Держи, – я протянул ему свою зарплатную карту. – Пин – 1882.
– Все снимать? – деловито спросил паренек.
– Все, – твердо ответил я. – Только смотри не спались.
– Само собой, – важно ответил очкарик. – Готово! Четыреста семьдесят пять тысяч. На карте осталось триста двадцать рублей.
– Вообще-то, я про деньги ничего не говорил, – вдруг встрепенулся Фюрер. – Я тебе бесплатно помогу. На вот, держи, – Сидоров, покопавшись в ящиках стола, положил передо мной несколько пачек с деньгами, одна, потоньше, с пятитысячными банкнотами, вторая, потолще, с тысячными. – Это, считай, мы тебе обналичили, вместо банкомата.
– Остальные, если выживу, сам заберу, – я ополовинил пачку с тысячными купюрами, – если нет, отправишь все моей первой жене. Вот координаты ее карты, – достал из кармана листок с написанными на нем цифрами. – Ну, че стоим, пошли снаряжаться?
Здоровяк вышел из комнаты первым, следом юркнул очкарик, потом я, замыкал шествие Фюрер. Куда делся патлатый компьютерный гений, я так и не понял, он просто исчез, шагнув куда-то в сторону. Пропетляли немного по коридорам, прошли через пару проходных комнат, заставленных до самого потолка деревянными, однообразными ящиками казенно-зеленого цвета, спустились в подвал. Фюрер извлек из картонной коробки два «ПММа», два «Кедра», шестнадцать запасных магазинов к пистолетам-пулеметам и столько же к пистолетам. Сноровисто набили магазины патронами, доставая их из большой пластиковой емкости, похожей на квадратный тазик. Пока мы со здоровяком снаряжали магазины, Фюрер притащил кобуры, легкие бронежилеты и четыре наступательные гранаты РГН.
В машину, трехдверную «Ниву», сели через двадцать минут. Я – справа, Шкет – за руль. Места и правда этот здоровяк занимал много, мне даже почудилось, что машина несколько скособочилась на его сторону.
Часы показывали половину пятого утра, скоро рассвет, небо уже начинало сереть. Сейчас самое время для того, чтобы провернуть силовой захват языка, потом его быстренько выпотрошить и накрыть логово работорговцев.
– Ты вообще как по жизни? – спросил я у Шкета.
– В смысле?! – удивился богатырь.
– Ну, расскажи чего-нибудь о себе, для налаживания, так сказать, вербального контакта.
– Хорошо, зовут меня Вячеслав Шкетовский, двадцать пять лет, не женат, детей нет. Родом из Иркутска. Образование – только школа, 11 классов. В институт пытался поступить два раза, на историка, но не вышло. В армии служил в «горной тридцатьчетверке», там же остался на контракт. Как начался замес на Донбассе, поехал туда, воевал вместе с казаками в ЛНР. Что еще? Хотел в Сирию поехать, но не прошел медиков, говорят, что с моей комплекцией будет тяжело переносить тамошний климат. Ну, а когда в Крыму такое случилось, сразу же приехал сюда волонтером, помогал местным, как мог, потом выяснилось, что фонд, от которого мы работали, на самом деле крутил очень грязные делишки за нашей спиной, федералы многих повязали, а я от греха подальше сбежал. Так и оказался в компании Виталия Петровича и его друзей, они меня от федералов укрыли.
Я хотел было задать пару каверзных вопросов, но не успел, впереди показались машины правоохранителей, заметные издалека по проблесковым маячкам. Пришлось сворачивать на параллельную улицу и крутиться дворами, объезжая кордон. А дальше все внимание на дорогу, фары-то от греха подальше погасили, вот и приходилось вглядываться в сереющую предрассветную муть в четыре глаза, чтобы не пропустить особо глубокую яму на дороге, в которой «Нива» могла поместиться целиком.
Неожиданно на меня навалилась усталость, и я не заметил, как уснул. Еще мгновение назад внимательно всматривался сквозь лобовое стекло, и вот уже – бац! – клюнув, ударился головой об торпеду.
– Уснул, что ли? – усмехнулся Шкет.
– Не обращай внимания, – отмахнулся я.
– В бардачке возьми, там пластиковая коробка из-под витаминов. Выпей две таблетки.
– Что это? – спросил я, высыпав на ладонь несколько таблеток продолговатой формы белого цвета.
– Энергетик. Снимает усталость и бодрит. Просто положи под язык.