– Это точно, – согласился я, глядя, как по полю уезжают прочь две «Нивы». Это была маневренная группа, которая должна была ударить по врагу с фланга.
Все-таки фокус с подожженным колесом панелевоза оказался на редкость удачным, противник подкатил вплотную к перегородившему дорогу грузовику. Да, мало того, вражеская колонна, упираясь в препятствие, сминалась и растекалась по обочинам, образуя непролазную пробку. Похоже, что даже если мы ничего делать не будем, то уже сам факт нетранспортабельного грузовика может остановить врага надолго.
Из машин сыпанули люди. Все поголовно мужского пола, что совершенно неудивительно. Одеты, кто во что горазд. Многие в разномастных «комках», кто-то даже напялил на себя «разгрузки». Оружие было далеко не у всех, примерно каждый третий был вооружен, по большей части автоматами Калашникова, но попадались и карабины, и гладкоствол. Заметил даже пару «ручников» все того же Калашникова. У некоторых были палки и арматура. Многие нацепили себе на рукава куски зеленой ткани или скотча того же цвета, ну, это система опознавания «свой-чужой». Это они хорошо придумали, будем знать, по кому садить!
Ага, что еще?
Образовалось несколько командиров, которые пытались остановить движение колонны, так как пробка получалась совсем уж угрожающей плотности. Того и гляди, давка начнется.
Так, а это у нас что? Рация? Интересно, у них тоже связь появилась час назад, как у нас, или была все это время. Судя по антенне на машине, это не коротковолновка, а полноценная спутниковая говорилка.
В глаза бросился отлифтованный черный «крузак», у которого над крышей торчала короткая толстая антенна спутниковой связи.
– Второй, прием, – прогнусавил шепотом в рацию.
– Второй на связи, прием.
– «Крузака» черного видишь, поднятый такой? С него начинай.
– Вижу. Понял. Начинаю.
Грохот «Утеса», работающего с километрового расстояния практически не слышен, тем более что ветер сносил звуки стрельбы в сторону. По причине этого же ветра первые пули легли немного в стороне, изорвав в клочья стоявшую позади «крузака» «Ладу Калину». Пулеметчик тут же поправился, и следующая очередь снесла стоявших рядом с черным внедорожником людей.
А через секунду взорвалась «Калина».
Это послужило сигналом к всеобщему безумию. Среди стоявших плотно друг к другу машин началась паника и суматоха. Вражины метались из стороны в сторону, кто-то запрыгивал в машины, кто-то тикал в чистое поле, а некоторые, видимо, со специфическим опытом, падали на землю, пытаясь найти укрытие, эти как раз все были при оружии.
Мы с Батоном лежали молча, не двигаясь, боясь пошевелиться. Не хватало, чтобы нас заметили раньше времени.
«Утес» работал короткими очередями, выбивая машину за машиной, пули рвали капот авто либо район бензобака. Внизу горело не меньше десятка пепелацев.
Противник, наконец, совладал с паникой и принялся активно отстреливаться – десятка полтора бойцов били из автоматов в сторону редкого подлеска, в котором спрятался «КамАЗ», с которого работал «Утес». То, что до цели почти километр, и на таком расстоянии автоматный огонь не очень эффективен, стрелков совершенно не смущало.
Несколько машин попытались объехать пробку по полю, чтобы прорваться дальше по трассе, но Якут со своим «Утесом» бдил четко – и обе машины были расстреляны. Помимо Якута, по машинам и боевикам работали две снайперки. Я заметил нескольких злодеев с автоматами, которые не вовремя высунулись из-за укрытий и были поражены именно снайперами.
Если бы злодеи сами себе не создали бы проблем в виде нагромождения машин, то фиг бы мы их так легко бы застопорили. Явно сказалась нехватка опытных кадров, тех самых, что сейчас прятались за любыми маломальскими укрытиями и стреляли в далекую посадку, из которой равномерно продолжал долбить крупнокалиберный пулемет. Сейчас «Утес» принялся за хвост колонны, там сразу же вспыхнуло несколько машин, а одна неожиданно громко взорвалась необычайно мощным разрывом, как будто там шарахнуло килограмм пятнадцать в тротиловом эквиваленте.
Люди среди машин, как по сигналу, бросились наверх по склону. Наконец сообразили, где им найти укрытие от пуль. Не меньше полусотни бойцов бросились вверх, мне показалось или снизу их гнали криками и стрельбой под ноги. Нет, не показалось, гонят точно как стадо тупых баранов, которые не могут сами понять, где безопасно.
Ну, все. Теперь наш выход.
Прорезиненная кнопка на пульте вжата, и склон холма полыхнул фонтаном сизого дыма. Четыре мины «МОН-50», расставленные на склоне холма, взорвались одновременно, выпустив плотное облако поражающих элементов мины – небольших стальных цилиндров, с треть пальчиковой батарейки. Часть бегущих была снесена, прилетело даже машинам и тем, кто был среди них.
Батон что-то громко кричал, полосуя из своего «Печенега» длинными очередями вдоль склона. Позиция у него была хорошая, весь склон, как на ладони, а от дороги пулеметчик прикрыт складкой местности и россыпью валунов. Эти же валуны, понятное дело, перекрывали ему большую часть дороги, но и на том участке, который он простреливал, хватало целей более чем.
Я хищно ухмыльнулся и, привстав на одно колено, вскинул на плечо предварительно разложенную «Аглень», поймал цель в прицельную планку, нажал на спуск. Не дожидаясь результата стрельбы, отбросил ненужный тубус в сторону и, плюхнувшись на пузо, отполз назад.
Двадцать метров перебежал к следующей позиции, здесь уже лежит загодя приготовленный разовый гранатомет.
Раздвинул тубус «РПГ»-26», подкрался к гребню склона, вскинул на плечо, выстрелил. Эх, сюда бы «РШГ-2», вместо противотанковых кумулятивных ракет, вот тогда бы они узнали, почем фунт лиха! Все-таки «РШГ-2» – это вещь, она максимально унифицирована с «РПГ-26» по пусковому устройству и ракетному двигателю. Основное различие между ними – это термобарическая БЧ ракеты «РШГ-2», предназначенная для борьбы с легкобронированной техникой, укреплениями и пехотой противника.
Реактивная граната представляет собой снаряд с термобарической боевой частью калибром 72,5 мм или иначе называемый «боеприпас объемного взрыва» и пороховым реактивным двигателем, полностью отрабатывающим в стволе одноразового пускового устройства. Реактивный двигатель полностью заимствован от «РПГ-26», а взрыватель – от «ТБГ-7». Боевая часть гранаты содержит примерно чуть больше килограмма топливной смеси, что при подрыве топливо-воздушного облака дает фугасный эффект, сравнимый с подрывом трех килограмм тротила. Принцип такой же, как и на знаменитых «Шмелях», которые духи в Афгане уважительно звали «шайтан-трубой».
Снова плюхнулся на землю, отполз назад и посеменил к следующей позиции. Опять «Аглень». Разложил, вскинул на плечо, выцелил, выстрелил. Отбросил тубус, отполз назад и бегом к самой первой позиции.
Здесь уже без гранатомета. Вскидываю автомат и стреляю короткими очередями в мельтешащих внизу людей. Это уже больше похоже на избиение – помимо меня, Батона, далеких снайперов и «Утеса» по злодеям работают еще два пулемета – это Паштет и Харя. Из бойцов противника сопротивляются лишь единицы, остальные либо погибли, либо уже сбежали, были еще и те, кто попытался сдаться, они поднимали руки над головой и вставали в полный рост, но их тут же настигали пули. Раз уж пошла война на полное уничтожение, значит, пленные нам не нужны.
Минут через сорок бой затих, воевать больше не с кем. Внизу горят почти все машины, периодически что-то взрывается и грохочет – детонируют боеприпасы в огне.
– Второй, прием, – вызвал я Николая.
– Второй на связи, – отозвался Якут.
– Мы уходим, следи за «ленточкой». Сбор возле «курганов» через три часа. Как понял?
– Понял.
Пятясь назад, сполз вниз по склону. Паштет и Харя бегут ко мне, волоча пулеметы. Батон остался на вершине склона, прикрывая наш отход.
Загрузились в «ГАЗон», подобрали на ходу бегущего Батона, и Паштет погнал машину прочь.
– Едрить мой лысый череп! Командир, вот это дали мы звезды вражинам, не меньше тыщи положили, – радовался Паштет, бешено крутя руль.
– Чуть больше сотни, – остудил друга Батон. – Я примерно прикинул, где-то сотня, плюс-минус пара десятков.
– Да и пофиг, – не стал спорить Паштет. – Все равно всемером положили сотню врагов.
– На самом деле, там и бойцов то было раз два и обчелся, в основном, какие-то левые гражданские, да еще и без оружия. Так что это не бой, а бойня, – опять вставил «свои пять копеек» Батон.
Я молча слушал перепалку Батона с водителем, не встревая. Под ногами стоял вскрытый цинк, пальцы автоматически набивали пустые магазины патронами. Харя, сидящий рядом, спал. На несколько секунд, кажется, тоже вырубился и уснул, но при этом пальцы продолжали снаряжать магазин автомата патронами.
Мысли о том, что делать дальше, я гнал прочь. И, как ни странно, в глубине души радовался, что враг все-таки объявился, ибо так было легче, понятнее – вот мы, а вон враг. Врага надо уничтожить, а мне и моим парням при этом выжить. Все просто и логично. Думать о том, что все это не имеет смысла, потому что человечеству конец, не хотелось. Зачем?
– Справа, на два часа, колонна, – закричал Паштет, выдернув меня своим криком из раздумий.
Точно, едут. Три машины – две «Нивы» пятидверки и пикап «Амарок», о принадлежности их к противнику говорило развивающееся черное знамя с арабскими письменами.
– Игиловцы, что ли?! – удивился я. – Откуда?! Батон, Харя, пулеметы в зубы и на выход. Паштет, притормози, – приказал я. – Работайте по «Нивам». Пикап мой.
Бойцы подхватили пулеметы и, как только машина притормозила, выпрыгнули наружу. Я пересел вперед и, высунув «РПК» в окно, установил его на крепление бокового зеркала.
Противник наши телодвижения заметил и оценил по достоинству, машины синхронно начали забирать в сторону, пытаясь уйти по полю, под прикрытием склона.
Врешь! Не уйдешь!
Первая очередь ушла в «молоко», пули взрыхлили землю перед мордой пикапа. Вторая очередь тоже ушла мимо, клятый «Амарок» вилял из стороны в сторону, как прости господи кто. Но вот третья очередь легла, как надо, пули по диагонали пересекли заднее стекло пикапа, машина тут же сбросила скорость и, прокатившись по инерции десяток метров, встала. Правая пассажирская дверь распахнулась, и из нее выскочил долговязый худой мужик в черной одежде. Выскочил и поскакал, как сайгак, через поле,