– По каналу, говоришь? – задумался я.
Северо-Крымский канал давно пересох, еще в пятнадцатом году, когда Украина перекрыла поставки воды по нему, он обезводел, и сейчас на его дне был только слой ила да редкие лужи.
– А как машине съехать в канал? И как потом подняться? Там крутой уклон, – Сникерс скептически поджал губы. – А еще русло канала частенько пересекают трубы всякие там, решетки. Так что фиг мы там пройдем.
– Тоже верно, – поддержал я Сахарова.
– Нет там никаких решеток, а трубы расположены высоко, под ними легковушка враз проскочит, – не унимался старик.
– Посмотри на наши машины, – перебил его Сахаров. – Какая, к чертям, легковушка?
– Не ори на старшего! – грохнул по капоту «Амарока» кулаком дед. – Мал еще!
– Стоп! – гаркнул я. – Дед, ты чего кулаками машешь? Машину помнешь. Мысль с каналом здравая и очень зрелая, но вначале надо провести разведку. Харя, Леха, сейчас отдыхайте, а через пару часиков выдвинетесь и обследуете русло канала. Километров пять-шесть пройдете, прикинете там места съезда и заезда.
– Слушаюсь, – отозвался Харитонов.
– Рации поставьте на зарядку и БК пополните.
Осипов и Харитонов скоренько набили магазины патронами, закинули в рюкзаки по упаковке сухпая, потом закутались в спальные мешки да завалились спать.
– Ты, это, дай мне рацию, я пойду в дозор вместо какого-то из твоих, – неожиданно предложил старик. – Пусть мальцы отдохнут.
– Дед, а ты не уснешь? – не нравилась мне эта идея.
– Нет, конечно, – заупрямился старик, – я вообще мало сплю.
– Нет, дед, извини, но не положено. Только без обид, но сам должен понимать, – развел руками я. – Хотя, если не сложно, займи домик с южной стороны, а то там поля, и та сторона у нас не прикрыта. Если чего увидишь, то мигом к нам, – решил я таким способом избавиться от назойливого старика.
– Сделаю, – тут же подскочил дед. – Разрешите выполнять?
– Разрешаю!
Дед подхватил автомат и ушлепал на заданную позицию. Честно говоря, меня та сторона совсем не интересовала, но и трущийся в нашей располаге старик немного нервировал. Пусть он хоть трижды свой и наш, но я его видел второй раз в жизни, поэтому никак не мог доверять ему.
Вызвал по рации Амурцева, пока он шел, я наполнил термос горячим чаем и наполнил один из котелков едой. Оставив Амура отдыхать, занес Витьку Волошину котелок с едой, поделился с ним чаем и пошел на позицию Амурцева.
Крайний дом с обвалившейся крышей стоял на взгорке – и из него открывался прекрасный вид на три стороны. Фактически только на одной этой позиции можно было держать под наблюдением всю округу… почти всю округу, в зону видимости не попадала только низина, затянутая камышами, по которой и можно было подойти к поселку, именно там и была оборудованная вторая «фишка», на которой стоял Витек.
Кстати, надо бы Витьку позывной придумать, а то как-то не по-людски получается – боец есть, а позывного у него нет.
Витек Волошин. 25 лет. Служил в Росгвардии. Звание – сержант. Родом из Ярославля. Может, тогда – Ярик? Нет, стремно. Витя Волошин. Может – ВВ? Опять же Росгвардия – это перекрашенные Внутренние Войска. Сокращенно – ВВ. Ладно, не суть, вот Якут вернется, я его этой проблемой озабочу, он враз Волошину погремуху придумает. Якут на такие дела мастак.
Небо наливалось чернильной мутью, предвещая скорую грозу. Сейчас самое время для майских ливней, гроз и молний.
На горизонте пропылили на большой скорости две машины. В оптику «леопольда» удалось разглядеть, что это черные внедорожники угловатой внешности. Двигались автомобили на запад в сторону Феодосии. Интересно, это наша разведка или вражеские перебежчики? А что? На дворе смутные времена, сейчас самое время испытывать людей на прочность. Кто-то выстоит, а кто-то треснет по швам, вывалив свое гнилое нутро на асфальт, забрызгав его вонью предательства и ничтожества.
Что-то меня на философию потянуло? Видать, старею…
Вспомнилась Лия. Ее глаза, волосы, улыбка…
Накатил приступ черной хандры. Я ее любил, очень сильно любил… а может, и до сих пор люблю. Она оказалась агентом турецких спецслужб. Моя Лия!
– Фишка, тут-тук! – раздался в динамике рации голос Якута. – Прием!
– Прием! – отозвался я. – Сколько?
– Пять, десять, – выдал абракадабру узкоглазый, которая на нормальном языке означала, что через десять минут мимо меня проедут пять «единиц» техники.
– Принял.
Ровно через десять минут через вершину косогора перевалил дозорный «УАЗ Хантер», а еще через минуту втянулась колонна остальной техники: два «Амарока», «Буханка» и двухосный «КамАЗ». Ничего так, откуда столько техники? Якут, что, весь наш отряд решил вывести в поле?
Вышел к дороге, взмахнул рукой, останавливая дозорную машину. «Уазик» тормознул, из окошка высунулся Плов:
– Подкинуть?
– Вылезай, подкидыватель, встанешь на «фишку», – кивнул я в сторону разрушенного домика.
Серега Кашин насупился, подхватил автомат и вылез наружу. Я заскочил на его место. За рулем сидел Басурман.
– Здорово! – поприветствовал я Басурина. – Откуда столько машин и где Якут столько народу набрал? На базе кто остался?
– Командир, а тут для тебя есть сюрприз. У нас гости. Пару часов назад в расположение отряда прибыл твой кореш Сидоров, а с ним два десятка босяков. Все к нам хотят в подразделение поступить. Еще Киря и Антоха от Феликса сбежали и к нам вернулись, говорят, невмоготу уже детский и бабий плач слушать. Якут их оставил в расположении, а кое-кого с собой взял, уж больно гости напирали, что ты будешь несказанно рад их видеть, да и дело, говорят, у них к тебе больно серьезное.
– Кто такие? – заинтересовался.
– Да фиг их знает. Трое, как в старых комедиях, один – низкий, метр с кепкой, верткий такой, второй – худой, длинный, что жирафа, и лопоухий, как чебурашка, а третий – здоровенный бугай, метра два ростом, да еще и в плечах не меньше метра, бородища, короче, как на картинке, вылитый Илья Муромец.
– Бывалый, Трус и Балбес, – прокомментировал я. – Позывные известны.
– Краем уха слышал, что здорового Сидоров называл Шкетом. Остальных как кличут, не знаю.
– Шкет, говоришь?! – усмехнулся я.
– Ага. Блин! Чуть не забыл, с ними еще два «нерусских».
– В смысле? – я не сразу врубился в терминологию Басурмана.
– Ну, хачики, одним словом, – объяснил Басурин, а потом немного подумал и добавил, – нехристи!
– Уф! – обреченно выдохнул я. – Вы меня в гроб загоните своей безграмотностью. Хачиками называли армян, потому что хач – это крест, а поскольку они христиане, то их так и называли. Понял?
– И чо?
– Капчо! Блин! Басурин, не беси меня!
– Ладно, не буду, – надулся Басурман. – Че я такого сказал?
– А то! Вокруг идет война! Самая настоящая, масштабная, четвертая мировая война. И сейчас люди делятся на своих и чужих, а не на христиан и приверженцев ислама, понял?
– Понял, только война третья, а не четвертая, – решил поправить меня Басурин.
– Нет, четвертая. Третья – «Холодная война», и мы ее позорно прощелкали. Как говорил мой батя, просрали Советский Союз!
Басурин ничего не ответил, да и не до разговоров ему было, машина как раз подкатила к коровникам, и пора было заняться маскировкой автотранспорта, приготовлением еды и прочими бытовыми проблемами, но вначале надо узнать, что за дела привели сюда Шкетовского.
– Ну, здорово, пан-господин «федерал», – поприветствовал я Шкета, – какими судьбами?
– Станислав Павлович, ну, чего вы в самом деле, – елейно улыбаясь, развел руками здоровяк. – Какой я «федерал», вы о чем?
– Ну, а кто ты тогда?
– Простой капитан заурядного военного ведомства, волею судьбы, посланный богом…
Договорить Шкетовский не успел, его отодвинул в сторону вылезающий следом из «таблетки» невысокий парнишка, неопределенного возраста и звания. Лицо мне его показалось смутно знакомым.
– Слышь, толстый, подвинься! Здорово, Псих, – боец протянул мне руку для приветствия, и тут я его узнал.
Семен Кожанов – инструктор по боевой подготовке 810-й отдельной бригады морской пехоты. Мы с ним пересекались на сборах в прошлом году. Кожанов мужик был боевой и опытный, в том смысле, что боевого опыта у него было, как у дурака махорки. В свои сорок выглядел Кожанов край на тридцать, а если отпускал бороду, как сейчас, то вообще нельзя было определить, сколько ему лет и зим. За плечами у Семена три войны, а на крайнюю, в Сирии, он катался как на работу вахтовым методом, натаскивая в боевых условиях своих подопечных. Интересно, как он здесь оказался.
– Палыч, мы к тебе по делу, – подхватив под локоток и отведя в сторону, начал Кожанов. – Во Владиславовке стоит несколько эшелонов, которые надо уничтожить, – без всяких обиняков и предисловий объявил Семен. – Справимся?
– Утром проведем разведку, посмотрим, чего там да как, а потом решим, – уклончиво ответил я.
– Палыч, ты чего? – усмехнулся Семен. – А где же легендарный Псих, который с тройкой попер на взвод… и почти победил.
– Вот именно, что «почти», – огрызнулся я. – Одно дело на учениях и «показухах» лихачить, и другое дело хоронить пацанов.
– И то правда. Ладно, не будем о грустном, чтобы беду не накликать. Толстый, а ну подь сюда, – Семен позвал Шкетовского.
– Товарищ майор, я вообще-то не толстый, – нагло улыбаясь, заявил Шкет.
– Старлей, лучше молчи! Доставай, чего там ваша «груша» надыбала.
Груша?! Так Шкетовский у нас из ГРУ! Полезно будет знать, учту на будущее.
Шкет достал из своей полевой сумки стопку фотографий и сложенную карту. Разложили все это на капоте «Амарока».
– Это снимки со спутников. Вот это – ж/д-вокзал, вот это прилегающие улицы. Здесь, здесь и здесь «блоки» чертей, они заняли два больших домовладения на западной окраине села, там раньше разводили овец и коров, теперь бармалеи там отъедаются. Здесь, – Шкет ткнул карандашом в фотографию, – на восточной окраине старые коровники и хоздвор. Тут у нас батарея из восьми гаубиц Д-30 и четыре «Града», они работают по Приморскому и Батальному. Именно эти кошмарят ваши позиции и не дают беженцам уйти из Феодосии. Вот, а тут у нас «железка». Сюда, – карандаш поставил точку в районе ж/д-вокзала, – вчера утром прибыло два эшелона, на который два дивизиона «Градов». Наша задача уничтожить эти машины. Причем сделать это надо утром, так как к обеду эшелоны могут уйти обратно в Джанкой, а оттуда к Евпатории, где будут работать по Севастополю.