Как только на связь вышел Сахаров, доложив, что автотранспорт к ним прибыл и они начинают эвакуацию, я поставил ему задачу: скрытно подойти на танке к Кировскому с юго-западного направления, замаскировать машину, вести наблюдение на предмет выявления нанесения ударов. Без приказа огонь не открывать и не геройствовать.
В Насыпное отправил Семена Кожанова, которому предстояло кровь из носа выбить клятых бармалеев из села, вместе с ним двинулась и часть отряда Лехи-Ленура, они должны были договориться о совместных действиях с отрядом самообороны из Старого Крыма. Надо как можно быстрее решить проблему с этими чертями, а то они нам как заноза в жопе!
Из Кировского докладывали, что обстрел не прекращается ни на минуту. Укры садят из гаубиц, шо малахольные. Потерь среди наших пока нет. Разведчики запрятались в глубокий, обложенный камнями, погреб, выполнявший больше века назад роль холодильника.
Батарея Шкетовского выдвинулась на позиции близ сгоревшего Василькового. Установки «Град» замаскировали все в том же пересохшем северо-крымском канале.
Сотню Пирогина и татарскую роту Ахметова отправили в Каменское, там они должны были отдохнуть, перегруппироваться, пополнить свои ряды за счет добровольцев, которые наводнили Батальное и Семисотку. После совместного боя возле Золотого Поля Пирогин и Рустем перестали зыркать друг на дружку волками и даже немного сдружились.
К 20:00 в Кировском обстрел прекратился, а укры так и не решились идти на штурм. Шкет сообщил мне, что у него возникла гениальная идея, которую он намеревается сейчас же осуществить.
На связь вышел Сахаров. Танк он замаскировал так, что его никто не заметит, даже если подойдут на пять метров. Ведет наблюдение и готов выступить наводчиком для артиллерии. Скоординировал действия Шкета, разведчиков из Кировского и минометной пары, что уже обошла вражескую ударную группировку с севера.
Шкетовский запросил тридцать минут для перегруппировки, а потом можно сообща и ударить по украм.
Вот тут наша удача махнула своим синим хвостом и покинула нас, громко хлопнув дверью. То ли укры засекли переговоры, то ли в поле работали их разведчики, то ли еще какая «борода» приключилась. Но молчавшие до этого вражеские гаубицы неожиданно заговорили вновь. Первым же залпом бандерлоги накрыли минометную группу, взорвав один «КамАЗ», и вывели из строя вторую машину. Сколько убитых и раненых, неизвестно, потому что старший группы успел только доложить, что у них есть потери. Потом связь оборвалась.
Тут же я приказал открыть огонь батарее Шкетовского, а к тому месту, где должны были стоять минометчики, выслал несколько машин с группой поддержки.
По Кировскому вновь открыли огонь, но теперь намного сильнее, чем раньше, да и снаряды на этот раз ложились куда кучнее. Если до этого обстрел велся по площадям, враг укладывал снаряды и мины равномерно по всей площади села, то сейчас разрывы были только в северной оконечности населенного пункта – именно там, где и расположился схрон наших разведчиков.
Отозвался Шкетовский. По тому месту, где стояли его «БМ-21», только что был нанесен ракетный удар, но поскольку они вовремя ушли, то никто не пострадал.
Сменив позиции, батарея Шкета нанесла первый удар, потом получила корректировку от Сахарова и нанесла еще один удар. Тут же свернулись и сменили позиции, сдвинувшись на пару километров южнее.
Вышли на связь разведчики из Кировского, сообщили, что у них есть первые потери. Приказал им эвакуироваться, те заявили, что не могут, потому что их транспорт уже сгорел.
Сукааа!!!
Вот так всегда, если все гладко и без проблем, значит, потом как плюхнется целая телега навоза, что фиг ее разгребешь!
Приказал Шкету отработать по максимуму по украм, чтобы подавить их артиллерию и дать возможность разведчикам выйти из Кировского.
Связался с блокпостом возле Василькового, приказал им выдвинуться к Кировскому и забрать оттуда разведчиков.
На связь вышел Сахаров, он вычислил батарею укропов, которая бьет по Кировскому. Он выдвигается на своем танке к этой батарее, и просит не поминать его лихом!
Я уже было хотел возглавить последний резерв: две «буханки» со срезанными крышами и легкобронированный «Тигр» с «ПМ-2». В одной «буханке» была установлена спарка из «АГСа» и «Печенега», а во вторую машину запихнули «Утес».
Но тут на связь вышел радист из колонны, которая эвакуировала людей из Золотого Поля, и истерично вопя, прокричал, что они атакованы неизвестными.
Вызвал Батона. Тщетно, наш умник на связь не выходил. Митин остался в Золотом Поле за главного.
Оставил вместо себя за старшего Харитонова, запрыгнул в «Тигр» – и в составе двух «буханок» мы понеслись на запад к Золотому Полю.
Пока двигались по разбитой дороге, связь еще была. Доложился Сникерс. Сквозь шум и свист помех удалось разобрать, что вражеская батарея уничтожена, но у него слетела «гусля» – и ему не уйти, вокруг полно бармалеев. Если получится, то он добьет БК до «железки», потому что жирных целей вокруг полно… и прощайте, мужики!
Приказал ему бросить танк и валить оттуда, но в ответ голос Сахарова я не услышал.
Хотел было изменить маршрут и направить машины к Кировскому, чтобы попробовать подобрать Сникерса, но не стал этого делать. Все-таки возле Золотого Поля сейчас мы нужнее, там мирняк попал под раздачу!
Вызвал Шкетовского, приказал ему прекратить стрельбу и отходить к Владиславовке. На вопрос Шкета «почему?» прорычал в ответ, что и так много потерь на сегодня.
Дай бог, чтобы Сникерсу удалось выбраться живым из этой передряги. Он мог бы бросить танк и уйти, но сам выбрал свой путь.
Первые машины из нашей колонны – три груженных людьми бортовых «КамАЗа» попались нам, когда мы проскочили поселок Партизаны. Выскочивший из идущей первой машины, невысокий парень из отряда Лехи-Ленура громко закричал:
– Стойте, стойте!!! Тудой нельзя! Там враги! Поворачивайте назад!!
– Остальные машины где? – спросил я.
– Назад повернули, к Золотому Полю. Две попали под обстрел, но что с ними случилось, не знаю.
– Забирай южнее, чтобы не нарваться на укров, они сейчас долбают Кировское, – приказал я. – Понял?
– Понял!
Машины, газанув, проехали мимо нас, я успел увидеть испуганных, плохо одетых людей, среди которых были только женщины, старики и дети. Ну, правильно, первыми эвакуировали именно их.
Чертей нагнали через десять минут – вернее, это они на нас наскочили. Видимо, бармалеи гнались за ушедшими в отрыв «КамАЗами». Сшиблись с ходу, без всяких прелюдий и расшаркиваний – сидевший на пулемете Леха открыл огонь первым, влупив длиннющую очередь в лобовое стекло прущего первым бармалейского «Амарока».
Славик, сидящий за рулем «Тигра», крутанул руля, уводя машину в сторону. Над головой пулемет сыпал остервенелыми очередями, бармалеи оказались не робкого десятка – и в борт бронемашины застучали автоматные пули.
Сзади раздалось рявканье станкового гранатомета и басовитый рев «Утеса». Выскочившие на нас два «Амарока» оказались сметены организованным огнем трех наших машин. Поравнялись с расстрелянными «пикапами», контроль не требовался, лежащие на переднем сиденье два тела были порваны на части. Фарш из человечины с вкраплениями амуниции и обломков стрелкового оружия!
Второй «Амарок» скатился в кювет, перевернулся и разгорался сейчас там оранжевым, косматым пламенем.
Вновь принялся вызывать Батона. Митин не отвечал. Связи не было, в эфире только шум помех и свист.
Поравнялись с тем местом, где расстреляли колонну, осмотрели сгоревшие остовы машин, рядом с которыми были разбросаны тела убитых людей. Смотреть было тяжело: детские маленькие тельца, разорванные пулями, с лопнувшей и слезшей кусками от жара огня плотью. Много тел было без одежды и с перекрученными и вывернутыми конечностями – так всегда после сильного пожара. Если бы не шедший дождь, то вокруг до сих пор бы полыхало пламя, а так только стелящийся дым и вонь сгоревшей плоти. Помогать было некому, вокруг одни трупы и смерть.
Метров через пятьсот наткнулись на расстрелянный «ГАЗон» «Садко», машине хорошенько досталось: разбитое лобовое стекло, окровавленное водительское сиденье, вырванное с «мясом» переднее правое колесо, обрывки бинтов. Убитых тел рядом с машиной, слава богу, не было. Значит, успели убежать.
Подъехали к Золотому Полю, возле села кипел бой. А вот сейчас мы удачно зашли, оказались в тылу у бармалеев. Два десятка боевиков обступили окраину села и активно поливали автоматным огнем ближайшие дома.
Разобрали цели, отослали одну «тачанку» в обход и вступили в дело. С чертями перестреливались около получаса, потом обходная «буханка» зашла на позиции и довершила разгром.
Село деблокировали, раненых бармалеев добили, трофеи собрали. Батон был ранен, рация разбита, из его отряда двое убиты, шесть раненых, из них двое тяжелые. Среди гражданских тоже много раненых.
Связался с Кожановым, запросил подмоги. Семен потребовал часа два, чтобы закончить захват Насыпного. Из целой техники остались только наши три машины и две бортовых «Газели».
В «буханки» и «Газели» загрузили раненых детишек и стариков. В охранение поставили «Тигра», отправили сформированную колонну в тыл. Тех, кто мог идти пешком, согнали в одну группу и, сопроводив их несколькими бойцами охранения, отправили вслед за машинами.
Раненых было много. Батон получил два осколка в спину и теперь валялся, обколотый обезболивающими, на пузе, периодически матерясь сквозь зубы.
К утру, когда небо окрасилось в серые полутона, давая понять, что рассвет наступил, но солнце сегодня фиг покажется из-за низких, тяжелых туч, дозор сообщил, что с севера к селу подходит колонна разномастной легкой техники. Приказал разведчику укрыться и пропустить колонну мимо себя, чтобы по моей команде ударить им в тыл.
К этому времени всех гражданских и большую часть раненых эвакуировали, в селе остались пять бойцов, включая меня и десять раненых. Техники, на которой можно было сбежать, не было, а поскольку раненых не бросишь, то, значит, придется вступить в бой.