– И ведь не поспоришь.
Рон прошел к висящей на стене фотографии «Альтаира», стоящего неподалеку от армстронговского «Орла». Новый корабль действительно смотрелся небоскребом рядом с плоской посадочной ступенью полувековой давности. Да, со времен Нила и Базза они, НАСА, сделали хороший шаг вперед. Увы, обо всей Америке этого сказать было нельзя – тогда, в шестидесятые прошлого века, они шли ввысь, никого не боясь и ни в чем – со стороны – не нуждаясь. Теперь – они были вынуждены заботиться и о врагах, и о союзниках. По-разному заботиться, само собой.
Щелкнуло, фотография отошла в сторону вместе с дверцей бара. Пара стаканов стояла там же, рядом с классической квадратной бутылью. Оба пригубили и откинулись на спинки кресел.
– Политика, чтоб ее. – Рон, соглашаясь, кивнул, и оба замолчали, смакуя сладковатый дым.
20:30 мск
Окололунная орбита
ЛОС «Селена»
Кэбот, с полотенцем в руке, смотрел на экран из-за Настиной спины. Мужику было нехорошо. Лунник пер на станцию, как «КамАЗ» (ну или какие там у Боба в Америке «Кенуорты») на легковушку. Хотя соотношение масс тут было, конечно, обратным.
– Тормози, камикадзе ненормальный! Тормози!
– Спокойнее, Боб. Мальчик учится.
– Да он нам сейчас всю станцию разнесет!
– А тебе что – жалко?
– Эхм… Не очень. Скорее – неприятно.
– Нервы, Боб, нервы. Хотя в чем-то ты прав. Уж больно… Тормози, придурок!!! – Как хорошо, что голосовой канал она успела отключить. На экране довольно реалистичное – да что там, слишком реалистичное – изображение «Козявки» пыхнуло четырьмя звездочками вспомогательных движков и зависло – сикось-накось, с полуметровым смещением относительно стыковочного узла.
– Мы все еще живы. Это радует. – Боб перехватил полотенце и протер опухшее ото сна лицо. – Что-то Сергей с ним очень круто. Впрочем, узнаю военную школу. Правильная жизнь новобранца – один сплошной стресс и ненависть к сержанту. Правда, потом их даже не надо просить ставить саржу пиво в баре, сами угощают – если, конечно, они его раньше не убьют. Или он их.
– Стресс стрессом вышибают. Пьетро что-то совсем скис. Вот Сергей и решил развлечь его маленько.
– Это-то понятно. Ух-х… Какой маневр. Нет, Настя, нас, пилотов, хоронить еще рано. Пока в космос выпускают таких, как мистер Пицца, – мы всегда заработаем на свой кусок хлеба. Возможно, даже с маслом.
– Угу. Только не забывай, что Серега отключил у него «Курс»[22]. С «Курсом» он прошел бы как по ниточке. Если кто и лишит нас хлеба – так это автоматы. Так. Отходит… тормозит… Сейчас будет совмещать осевые.
– Согласен. Я, честно говоря, удивляюсь, как во время кризиса ни вы, ни мы не порезали пилотируемые программы к дьяволу в пользу автоматических станций.
– Думаю, все дело в атавизме. Остался какой-то ген – от той рыбы, которая первой вылезла из моря на берег, он и не дает нам сидеть спокойно. – Кэбот усмехнулся, к Дарвину он относился скептически, но возражать не стал. Настя продолжила: – А вообще – нам повезло, что вы тогда лишили нас Олимпиады. Думаю, политиканы до сих пор локти кусают.
– В общем, да. Другое дело, что и автоматы режут с мясом. Или, вернее, пытаются. Слава господу, пока еще не все ухнули в кормушку. На жратву, машины, планшеты последних моделей… Но знаешь – середнячки у нас потихоньку становятся силой.
– Середнячки?
– «Движение средних американцев». Они поднялись на прошлом кризисе и сейчас стабильно имеют пять-десять мест в конгрессе. У них это один из основных стержней программы – благо простого американца. А всякие заумные проекты вроде космоса или там коллайдеров – подождут. Наверное, у них этот ген атрофировался. Или, я бы сказал, искра господня погасла. О. Есть зависание. Сейчас опять пойдет. Удаление сто семьдесят, скорость четыре и семь. Многовато. Подсказать ему?
– Не стоит. Пусть попотеет. И Серега подскажет. Если надо. А по середнячкам… У нас та же беда. «Сначала построим нормальную жизнь, а потом можно подумать и о дорогих игрушках». Интересно, у кого-нибудь это получалось? Сначала выполоть все тернии, а уже потом рвануться к звездам? Есть в истории успешные примеры такого развития?
– Наверное, есть. Швейцария? Они что-то сделали для второго «Хаббла». По-моему, главное зеркало. Впрочем, даже если считать это рывком к звездам – и у вас, и у нас для такого пути маловато швейцарцев. Так. Пошел на второй круг. Узел в центре, крен… нормальный.
– «Поворачивает! На возвратный курс лег!»– «Алису в Стране Чудес» Настя иногда включала на спикеры. Кэботу нравилось – игра слов полуторавековой (или «всего» полу если иметь в виду не книгу, а звуковую постановку) давности позволяла лучше въехать в тонкости русского языка, а Насте приходилось обращаться к английскому оригиналу, чтобы объяснять кое-какие тонкие моменты. Что, соответственно, было полезно уже для ее инглиша. – Да куда ж он гонит-то!
– «Последний парник» Есть! Попал. Хорошо попал. Сколько там? Метр в секунду?
– Нет, поменьше. Где-то ноль девять. Три фута. В общем, возможно, нам пришлось бы бежать за скафандрами. А может, и нет. Для первого раза неплохо, углы, по крайней мере, выдержал. Но стыковаться в реале я ему не дам. Пусть даже не просит, – двое профессионалов обменялись понимающими улыбками.
– До чего же приятно ощущать себя крутым. Кстати, Настя, труба у тебя в каюте сегодня опять не протекала?
– Ну вот, сбил романтический настрой. Вроде нет. Хотя при такой стыковке – не знаю, как с целостью узла, а вот трубу от такого сотрясения точно прорвало бы снова.
– Как ты говоришь? Тернии?
– Они самые.
21:00 мск
Луна, Океан Бурь
База «Аристарх»
– Эхм. Ну, я, в общем, верю, что станция уцелела. – Пьетро выглядел совершенно несчастным. Несмотря на плюс двенадцать в жилом отсеке, спальник с плеч был скинут давным-давно, черные волосы слиплись от пота.
– Молодец. Правда молодец. Для первого раза – просто отлично. Еще пара-тройка… десятков таких тренировок – и можно пробовать стыковаться «в железе». Но пока – если тебе действительно придется взлетать самому… и если при этом еще и автоматика действительно откажет – попроси Настю, чтобы она подобрала тебя на «Союзе». Надежнее будет.
– Извини, Сергей, у меня этого курса не было. Ручной стыковки.
– Я знаю. Его и не должно было быть. Для того чтобы это действительно стало необходимым – нужен отказ автоматики сразу и «Козявки», и «Союза» плюс э-э… потеря работоспособности меня и Насти одновременно. Слишком много проблем – всех и сразу. А то, чему тебя учили – взлет и формирование орбиты, – ты сделал отлично.
– Спасибо. Я ведь не настоящий космонавт. – Итальянец все-таки переживал.
– Ну да. А скафандр на стройке нашел. Извини, опять анекдот. Не надо ложной скромности – космонавт ты вполне настоящий. Просто на орбите пилоты вроде меня уже как бы не в меньшинстве. Вон у американцев на околоземных станциях – на двоих пилотов четыре исследователя, у нас на втором «Мире» чуть похуже – один чистый пилот, один исследователь с сокращенной летной подготовкой и один чистый спец вроде тебя. Ладно, топай в гамак. Взмок ты сильно, возьми одну грелку из резерва, укутайся поплотнее. И температурку ненадолго повысим, только простуды нам и не хватало. Пара киловатт-часов в банках есть.
Сергей чуть увеличил температуру подаваемого воздуха с постепенным снижением после часа прогрева. Заряд аккумуляторов потрачен не зря. Энергия энергией, дефицит дефицитом, а киснуть в течение трех суток подряд совсем не дело. Завтра прогон по всей телеметрии внешнего хозяйства, не соскучишься. А там и до утра недалеко. Нужен реактор, как же дико он нужен…
Итальянец, судя по всему, был того же мнения. Сидел он почти в той же позе, что и четыре часа назад, но выглядел уже значительно живее. И после стресса его тянуло поболтать. Третьяков, естественно, не возражал.
– Скажи, Сергей, – а вот почему экспедиции начались без уже установленного реактора? Почему его не посадили сразу? Тогда мы смогли бы работать более эффективно. Да и прокладки на «Вероне», может, и не пришлось бы менять – если бы температурный режим поддерживался. Я не жалуюсь, просто очень холодно ночью.
– Эхм… Вообще-то реактор действительно хотели еще полгода назад закинуть, в первую смену.
– Не хватило денег?
– Вояки забрали. И основной, и резервный.
– Вояки?
– Военные. Морская разведка. Радиолокатор на спутнике, для поиска корабельных группировок. – Сергей чуть не ляпнул «потенциального противника» – вбитые в подкорку штампованные фразы так и рвались на язык, но итальянец мог и не понять юмора. – Энергии такая штуковина требует много, а солнечные батареи не поставишь – орбита низкая, «лопухи» сильно тормозят об атмосферу. Ну и, понимаешь, понадобилось срочно группировку таких спутников вдвое увеличить.
– Зачем?
– Не знаю.
На самом-то деле все было понятно, напряжение на морях копилось уже давно. Как и на суше, и в воздухе. Да, кстати, и на орбитах – безликих «Космосов», которым вместо номеров можно было спокойно навешивать погоны, стартовало в пару крайних лет как бы не столько же, сколько за предыдущие десять. Причем если считать по массе – то и за все двадцать. Но вдаваться в эту тему Третьяков не собирался.
– Видимо, у военных какие-то свои соображения были. Достаточно веские.
– Никогда не любил военных – извини, Сергей, к тебе это не относится. А теперь еще больше не люблю. Теперь это, можно сказать, личное.
– Ну, что делать. Нас любить не обязательно. А конкретно меня – конкретно тебе – вообще противопоказано. – Оба хрюкнули. С ориентацией и у того, и у другого все было тип-топ, скорее даже трах-тибидох. У Третьякова период загонно-засадной охоты на юбки, правда, остался в холостяцко-курсантском прошлом – загнал одну такую… себе на беду. Пришлось, как пишут классики, переходить от экстенсивного пути развития к интенсивному. А вот итальянец оправдывал национальную репутацию почти до самого предстартового карантина. – Нас достаточно кормить – и немного бояться. Это я о