– Окей. Минуту… – Там, в Хьюстоне, зашебуршились. Отказать в аварийной связи они не могут, даже если и подозревают что-то. – Хорошо. Мы связались с Хабаровском – над горизонтом из ваших станций только Дальний Восток. Они тебя ждут.
Дура. Надо было подождать хотя бы часик – тогда на видимой ей стороне Земли оказался бы еще и Красноярск. Ну ладно, Хабаровска тоже хватит. Говорить все как есть? Не стоит. Американцы наверняка слушают частоту и к чему-то подобному готовы. Просто подать тот же сигнал. С ней свяжутся, уже по защищенному каналу. Найдут способ.
14:45 мск (21:45 хбр)
Окрестности Хабаровска
Станция связи с космическими аппаратами
– Тарщ майор, вызов с «Селены»!
– Прими сам, не до того. – Лейтенант, только в июне из училища, забубнил в микрофон образца как бы не золотых шестидесятых – впрочем, надежный, как кувалда. А что габариты и вес соответствующие – плевать.
Прежний хозяин пульта, майор, с началом веселухи переброшенный на внезапно ставшие более актуальными военные дела, в окружении таких же, как он, зубров стучал по клавиатуре, жевал так и не зажженную сигарету. Впрочем, похоже, скоро можно будет курить, не стесняясь. Они-то в списке целей однозначно прописаны, так что кто не курит, кто не пьет – тот помрет совершенно здоровеньким.
– «Легенда-три»: прошла команда… Есть включение двигателей.
– Ждем.
Летеха, что называется, очковал. Первое самостоятельное дежурство, причем вынужденное, до войны ему б еще месяца три только «ключи подавать», – и сразу аварийный вызов.
– Тарщ майор. Вега-один на связи. Странная она какая-то.
– Отлюбись. – Майор сидел «на космонавтах» четыре года, но сейчас ему было не до них. Они славные ребята, но сейчас он уже был на войне. А они нет.
– Тарщ майор, она просит срочно связать ее с командой поддержки.
– Фигержки. Сам, млять, работай! Ты и есть поддержка! У меня своих… Есть отсечка. Снимаем траекторные данные. Что ей там понадобилось?
– Просит передать, чтобы в грузовик положили печеночный паштет.
– Чи-иво-о-о???…,… и…! Пошли ее на фуй, можешь даже невежливо. – Что-то колыхнулось в памяти и сразу было забыто. Сейчас летящий по орбите радар был важнее. – Лещенко! Элементы с «трехи» поступают?
– Так точно. Траектория расчетная, через сорок, минут аппарат будет над заданным районом. Прошу передать готовность на Ужур.
– Не сцы, они как пионеры – всегда готовы. Сопровождай машину. Могут попытаться сбить. Ложные цели и двигатели орбитального маневрирования – в полную готовность. Отстрел при первом же пуске. – И уже себе под нос, видимо, обращаясь к полусжеванной сигарете: – Баба в космосе – песец. Совсем зажралась, Терешкова херова.
Это лейтенант передать не решился. Он и не мечтал попасть на пост связи с космонавтами, довольствовался пока подстраховкой более опытных офицеров на работе с полудохлыми гражданскими спутниками. На самый ответственный пульт его никто допускать не собирался еще года два. Но все изменилось, бывший главный канал стал наименее важным, и его мечта – говорить с небожителями – исполнилась. Как это бывает почти со всеми мечтами и почти всегда – исполнилась она совсем не так, как он представлял. По-дурацки. По-стыдному.
Конечно, он ответил Веге согласно инструкции. А потом, согласно той же инструкции, записал текст радиообмена. Сверил его с неприметным листочком в конце журнала.
И обомлел. Смысл бредовой, поставившей его в полный тупик просьбы насчет деликатеса стал кристально понятен. У Веги-один проблемы. С американцами. Как и у всей страны.
Он хотел было снова дернуть майора – опытного спеца, съевшего на таких ситуациях не одного крокодила.
Не успел.
Потому что из соседней выгородки донеслось спокойное, прямо-таки ледяное:
- «Око-пять». Вероятный парный пуск по «Легенде-три»! Координаты…
Похоже, все. Если дело дошло до стрельбы по спутникам – значит, колпачок с Большой Красной Кнопки давно снят. И палец уже завис над ней. Зубромайор выплюнул сигаретный огрызок. Понеслась, родная. Сейчас посмотрим, кого чему учили и у кого на болту резьба хитронавороченнее.
– Выброс ложных целей! Один пакет легких, один тяжелый имитатор! Радар в режим молчания! Имитатору – эмулировать сигнал, через сто двадцать секунд – выброс пачки легких мишеней и случайный импульс ухода! – В груди творилось что-то неладное, но майор продолжал сыпать командами, не обращая внимания на всякую ерунду. – Второй имитатор основного объекта – выброс через сто восемьдесят секунд. Приготовиться к маневру уклонения.
– Принято. Есть отстрел мишеней, есть отстрел имитатора. Имитатор в работе…
– «Око-пять», «Око-семь». Подтверждения пуска нет… Повторяю, работы двигателей перехватчиков не зафиксировано. Уточнение с РЛС ЗГО[36] ориентировочно через тридцать секунд…
Еще поживем? Хотелось бы.
– Ждем. Отмена выброса второго имитатора. Повторяю. Имитатору-два – отбой. Имитатору-один продолжать эмуляцию. Запуск радара основной машины – за тридцать секунд до прохода над районом цели…
Висящая в самом зените Луна никого не интересовала. Кроме самого лейтенанта. Он сделал все, что было положено, – составил рапорт, приложил запись обмена, отправил по принадлежности. Сделал все правильно.
И не его вина, что две маленькие звездочки на новеньких погонах и прилагающиеся к ним права не позволяли поставить сообщению приоритет выше «Срочно». И не его вина, что через десять минут после отбоя тревоги расслабившийся было зубромайор сказал еле слышно «Ну, блин!», потом схватился за грудь, рванул с мясом галстук – и тяжело завалился на бок, даже не сняв гарнитуру. Посоветоваться внезапно стало не с кем. А воспаленные войной линии связи, подвергающиеся к тому же постоянным атакам, еле справлялись с передачей более важных, если судить по грифу, данных. Так что в очереди на отправку рапорт продвигался не к началу, а к концу.
16:30 МСК
Окололунная орбита
ЛОС «Селена»
Так. Сигнал о проблемах на станции ушел больше часа назад, а Москва до сих пор не мычит, не телится. Не похоже на Абрама. Он бы всех на уши поставил, но связь обеспечил. Хотя бы и через американцев, если уж свой спутник в дауне. Амеры отказали? Или сообщение не прошло? Скорее второе – есть же еще и индийские спутники, и китайские… Тем более что китайцы вот-вот стартуют или уже стартовали сюда, к Луне, – так что канал через них наверняка уже подготовлен. Так что считаем – сообщение не прошло.
Какие есть еще варианты?
Продублировать запрос на чертов паштет по левому каналу?
Опасно.
Почта в адрес ЦУПа по левому каналу уже сама по себе подозрительна.
А имеющиеся у нее средства шифрования какое-нибудь АНБ проломит за полчаса, не больше. Значит, сама, Настенька, сама думай. И ведь они, сволочи, уже давно готовились – вот к чему все эти помои насчет реактора…
Реактор.
Алка.
Планшет… Перевести шлюз на резервный сервер. Через него – на индусский спутник.
Коннект… Ну?!
Офлайн, скотина.
Ничего. Есть еще и почта. Старое доброе мыло. ру
Предлог? Фотография для подруги-журналистки.
Фотку мы на самом деле конечно, не пихаем, это же азы: меньше объем сообщения – меньше шанс дешифровки. Так, слитый приказ… Свои комментарии…
Архивируем.
Пароль, пароль, пароль… О! Такое не забудешь. Я хитра и коварна. Хороший пароль, годный. Даже если вы его, ребята, и перехватите – подбирать будете долгонько. А у нее с Алкой это когда-то было вместо приветствия. Поименовать. Потом, правда, надоело ломать язык – но все равно. Ночью разбуди – продекламирует.
Прикрепить файл? Конечно, прикрепить!
Ушло.
Рефреш.
Рефреш.
Рефреш.
Мамочки, ну давай, давай!
Рефреш.
Есть квитанция! Дошло.
Кому еще, не вызывая подозрений? Доче? Мужу?
Не тормози, Аллочка, не тормози, солнышко…
17:10 мск
Москва
Ул. Дмитровка
«Тормоза придумал трус» – это как раз про нее! Гос-споди, как она об этом мечтала – чтобы половина, а лучше процентов девяносто народа свалили из этого муравейника. Вместе со своими жестянками. И гаишников – к чертям собачьим! Всех!
Увы, совершенство невозможно. Свалила максимум треть, ну и гайцы кое-где попадались. Возле Думы, где еще неделю назад от дэпээсников было не протолкнуться, стоял всего один. В компании с парой вояк в полном боевом. Барьерчики, ограждавшие раньше спецстоянки, сиротливо жались к стенам зданий. Ну да, слуги народа свалили из города первыми, вспомнив, видимо, о важнейших делах где-нибудь в глуши. С теми самыми мигалками. С прихлебателями. С семьями и шлюхами. Улочка, по которой раньше было просто не пробраться из-за лакированных люксовых «Тигров» и «бумеров», сразу стала шире как бы не втрое. Гони – не хочу. Она хотела и гнала. Просвистела мимо гайца на честных девяноста, под желтый – тот не отреагировал. Глянула на него в зеркало заднего вида, чисто для интереса. Стоял, ржал вместе с зелеными – бодрился, что ли?
Скрипнула покрышками, миллиметрически воткнулась рядом с обшарпанным «Логаном». Хлопнула дверцей – ярко-алый, в тон имени, «фордик» весело мигнул, довольный стремительным рывком по нежданному простору, – и взлетела по ступенькам в кафешку.
Он ее уже ждал – сидел в дальнем углу, щегольская фуражка расположилась на столике, занимая как бы не половину.
Фуражка?!
Он поднялся – н-да, форма действительно мужикам идет. Некоторым.
– Не сказать, что я без ума от душек-военных, но вы, господин гусар, приятное исключение.
В руках Виктора материализовался букет, оч-чень ничего себе размерчиком. Притом довольно мило составленный. Ну да, пресс-секретарь. Их, наверное, учат? Или нет?
– Ах, сударыня, вы мне безбожно льстите. Что прикажете заказать? Кофе?
– О, сударь, только не кофе. – Девчонка-официантка уже подлетела, ела Виктора глазами. Стерва такая. – Милочка! – Ага, эк ее передернуло. И правильно. Нефиг на чужих мужиков стойку делать. – Мне, пожалуйста, холодный белый чай с фруктами. И пару шариков мороженого.