Соображал он действительно быстро. Она еще заканчивала говорить, а он уже просканировал взглядом торчащую на столе рядом с «аэродромом» ширмочку меню. И заказал тоже чай – черный, без изысков. Хотя в Королеве, помнится, пил как раз кофе. Если, конечно, эту бурду так можно называть.
– Я думала, сударь, – продолжила она игру, – что вы из этих статских. Смею ли я умолять о прощении?
– О, что вы. Такова жизнь. Труба зовет, и кони бьют копытами. И мы летим на этот зов. Со вчерашнего дня вашему покорному слуге дозволено вновь числить себя в рядах армии Российской. Так что – дела сданы, и завтра в полк.
– Ах, сударь, вы поразили меня в самое сердце. – Игра ей нравилась. – Я имела неосторожность полагать, что заполучила в вашем лице влиятельного покровителя в Аэронаутической Его Императорского Величества коллегии, и вот все мои надежды разрушены.
– Не беспокойтесь, сударыня. Что значит признательность скромного коллежского асессора по сравнению с искренним восхищением всего присутствия, включая Его Высокопревосходительство господина Калитникова, коий изволил изрядно повеселиться, читая вашу в высшей степени остроумную отповедь продажным щелкоперам! Он, как и принявший дела у вашего скромного слуги господин Симаков, покорнейше просили передать вам свои ля карте де визите. – Он достал из видавшего виды бумажника два картонных прямоугольничка в довольно безвкусном казенном оформлении. – И их же обоих заверения в совершеннейшем к вам почтении. Уф-ф!
Оба захохотали.
Явно обидевшаяся официантка тормозила с заказом, и Алла воспользовалась паузой, чтобы забить телефон шефа «Роскосмоса» и нового пресс-секретаря в планшет. Между прочим, со стразиками. От Сваровски. Но стильный. Мобнет не работал, видимо, всю связь подгребли под себя военные. Ничего, дома инфа среплицируется через локалку и уйдет в хранилище на редакционном серваке. Карточки она, конечно, тоже убрала в сумочку. Такие телефоны – редкая удача, и продублировать их нужно как минимум дважды.
– А когда вы отбываете в полк? – «Сударь» она не добавила. Всякая игра хороша в меру.
Официантка наконец разродилась чаем и мороженым, так что ответил он не сразу. Весело смотрел на выражавшую одновременно презрение к стерве и восхищение «настоящим полковником», в смысле майором (в погонах Алла разбиралась), мордочку.
– Завтра в двенадцать ровно, – он не сказал «ноль-ноль», чего она ожидала, слово «ровно» царапнуло нервы именно своей обыденностью, – должен быть на Чкаловском. А там – как получится.
– Если не ошибаюсь, от вас там прямой автобус ходит? – Этого она не знала наверняка, но прямого сообщения между ЦУПом и Звездным городком просто не может не быть, а в гостях у Настасьи она была не один раз и огромный аэродром рядом помнила. – Значит, у вас в Москве дела?
– Да нет, – он тряхнул головой, – предписание я получил на месте, а сюда выбрался исключительно для встречи с вами.
– Понятно. Тогда у меня есть два вопроса. Вам обязательно возвращаться в Королев?
– Нет, – в его глазах опять мелькнули чертики, – все свое ношу с собой, – он кивком указал на лежащую чуть в сторонке по причине явной дисгармонии с образом лихого гусара сумку-батон, – я планировал заскочить к приятелю.
– Тогда вопросов будет уже три. Второй: вы любите кофе? Я заметила, что чай вас не очень вдохновляет.
– Люблю. Но поскольку от кофе отказались вы…
– Кофе я тоже обожаю. И умею его готовить. Намного лучше, чем здесь. Так что третий вопрос – ваш приятель может обойтись без вас? Все крысы уже сбежали, и по свободной дороге от меня до Чкаловско-го – двадцать минут хорошего хода. С учетом запаса на всякие случайности – час. А вожу машину я не хуже, чем делаю кофе. Кстати. Может быть, нам стоит перейти на «ты»?
17:30 мск
Луна, Океан Бурь
База «Аристарх»
«Верону» перевели из ночного режима в дневной, выпустив остатки несжиженного кислорода в вакуум. Бункер заполнили снова, свернули парус радиатора, взамен раскрыли рефлектор солнечной печи. Та немедленно уставилась на солнышко, грея дармовым теплом реголит. Теперь неделю минимум машинка будет пахать сама. В общем, поработали очень даже неплохо, и даже муторная чистка шлюза не особенно расстраивала.
Оба дернулись, когда гукнул сигнал вызова. На этот раз висеть под потолком во время чистки выпало Сергею. Он чуть не навернулся от неожиданности, еле успев ухватиться за подвес скафандра.
Пьетро заглушил пылесос и подошел к присобаченной к стене тамбура панели связи. Вызывали как раз его, причем начальство.
Ну, хоть не теща, в смысле – не родственники с очередной накачкой. А то коньяка осталось всего-то на пару психотерапевтических сеансов. Причем до ближайшего повода, очередного рассвета, – больше трех недель.
Разговор с начальством – дело такое, можно сказать, интимное. Так что просьбу Пьетро воспользоваться консолью Третьяков воспринял как само собой разумеющееся. Трубчатые костюмы повесили на те самые поручни, Сергей довольно ловко приземлился на чисто высосанный кусок пола у самого люка, перехватил у напарника шланги. Опережая пыль, итальянец рванулся в жилой отсек, хлопнув люком с такой поспешностью, как будто за ним гналось что-то весьма зубастое.
Сергей дособрал серую муку с пола, стен и штанин скафандров, почистил собственные подошвы. Н-да, хоть специальные шлюзовые тапочки вводи. Кстати, тема. Запросить, что ли, две пары в грузовик? Нет, поздно – ракета у франков уже на старте. Разве в следующую посылку положат. Нет, определенно тема – надо заказать.
Третьяков убрал пылесос, еще раз окинул взглядом приборы. Температура плюс двадцать один, давление и состав атмосферы в норме. Жутковатый звук, кстати, не повторялся. И то хорошо. Он еще раз проверил пол шлюза: все в порядке, чистота – залог здоровья. Снял с поручней костюмы, подхватил перчатки «Кречетов». Открыл люк. Сидевший в глубине отсека Пьетро как-то странно дернулся, взгляд у него был шкодливо-испуганный. Как у младшенького, когда он или Алена входили к нему в комнату поздно вечером, а тот альт-табом лихорадочно переключал окошки на компе. Кстати, Сергей так и не узнал – то ли сынуля поигрывал во внеурочное время в свои леталки, несмотря на запрет, то ли что-то нехорошее покачивал. Скрытный был – страсть, и даже в училище за всякими-разными интересными курсантскими делишками ловили его не так чтобы часто.
Вот и химик что-то явно химичит – движение рукой уж больно характерное. Альт-таб сто пудов. Сергей махнул напарнику рукой, взял планшет и ударился в бюрократию – писать отчет по выходу. Похоже, напарнику опять втирали какую-то чешую – те же глаза какающей в лисьей норе испуганной мышки. Или европейские мозгокруты с ним ролик с дракой обсуждают? Психологов Сергей побаивался. Их логика была ему совершенно непонятна, и что они предложат для снятия напряжения – бог весть. Еще заставят каких-нибудь анонимных алкоголиков изображать – с изливанием содержимого души друг на друга полными ведрами.
Они отложили свои планшеты почти одновременно, Пьетро – на пару секунд позже. Итальянец снова был на взводе, но не спешил ни о виртуальном мордобое поговорить, ни, слава богу, еще какое обвинение выдвинуть. Заполнил свою часть отчета, без разговоров принялся за готовку.
Не сдержался уже за едой.
– Сергей… – Третьяков отложил вилку, напрягся. Ни результат очередной накачки, ни обсуждение чьей-то злой шутки ничего хорошего не сулили. – Скажи, а если бы пришел приказ на срочную эвакуацию…
– С чего это? – неужели эти дебилы из Европы все-таки купились?
– Нет, я так… теоретически. Если бы Европа потребовала, чтобы… э-э… мы… – Парниша явно хотел сказать «я», но вовремя поправился: – Словом, чтобы мы немедленно эвакуировались на Землю?
– Будет приказ – взлетим, пересядем на «Союз» и домой. – Третьяков мог только пожать плечами. – Окно через трое суток, в крайнем случае не пойдем к станции, Настя нас подберет. Но дело-то в том, что в нас с тобой такую сумму вбухали, что срывать нас досрочно… Думаю, твои боссы денежку считать умеют уж точно не хуже наших. Так что сомневаюсь я… Подожди. – Сергей напрягся – на эвакуацию шуточка с мордобоем явно не тянула. Пьетро, глядя на него, тоже подобрался. – С чего это вдруг у тебя такие идеи появились? Там, на Земле, что – понеслася?
– Нет-нет, все в порядке. Ну, не совсем в порядке, – поправился итальянец как-то очень торопливо, глазки забегали уже явно. – Но Италия не участвует в конфликте! И Европа тоже… Почти… Я просто спросил.
– Ну, тогда я просто отвечу. Будет приказ по всей форме – будем думать. А так – что попусту языком трепать. Работать надо. Ладно, давай доедать и закругляться. Завтра выхода не предвидится, Настя занята – «Альтаир» встречает. Но машинки по полю погонять придется. Вот-вот реактор сажать. А сегодня – график прописывать, маршруты намечать и прочая бюрократия. Дел полно.
Пьетро часто закивал и заработал вилкой. То ли ему тоже дали указание тему драки не поднимать, то ли вообще там, на Земле, тему замяли. Обошлось без предъяв – уже хорошо. Выносить еще одну «семейную сцену» Третьякову хотелось бы меньше всего. Уж лучше опять трюм пылесосить.
18:00 мск
Москва
Район метро «Щелковская»
Ее манеру вождения мало кто выносил. Нет, понятно, что когда-нибудь она доездится, и хорошо, если одна. Это судьбец такой – разгон, опьяняющая скорость, не оглядываться назад, нас не догонят! А потом – бац – и авария. Два раза на дороге, к счастью, без серьезных последствий, два раза – в жизни. С оными. Хотя… Хотя – тоже ерунда. Главное, пока есть скорость, есть, наконец, простор, есть мужчина рядом. Да, завтра он будет – «был». Но сегодня он – есть. И что вот сейчас, вот уже скоро буде-е-ет…
Сидит, не психует. Летчик. Только глаза, как лазерный дальномер, туда-сюда. Но молчит. Улыбается. Подопустил стекло, ветер дерет короткие волосы.
Пролетели по Третьему, свернули на Русаковскую. Ванесса Мэй – ох, какая древность, но именно то, что надо, – смолкла. Как раз к светофору. Алла пару раз рыкнула движком, заглушая новости, но Виктор чуть приподнял руку.