Он прочитал оба распакованных файла два раза. Рванулся в прихожую, вернулся с переночевавшими там форменными галифе, или как их там, в общем, с такими военными штанами. Выкинул на стол ключи, швейцарский нож, планшет «Нокию» довольно древней модели. Достал нечто отдаленно напоминающее обычную мобилу – но именно отдаленно. Танк, в конце концов, тоже имеет что-то общее с «Ламборджини». Только железнее и намного дороже.
– Девять-три-два, Филонов. Черткова, срочно. Код «восемь», – и уже ей: – Адрес?
Она сказала.
– Товарищ полковник? Филонов на связи. Лунная орбитальная, код восемь. Сообщение от Веги-один по неофициальному каналу. Срочно прошу машину на Сиреневый бульвар, тридцать семь дробь сорок. Да, Москва. Квартира семьдесят восемь, забрать Рощину Аллу…
– Станиславовну.
– Рощину Аллу Станиславовну. Да, та самая. У нее материалы. Шибанова прислала к ней на почту. На личную. Да, из-за перекрытия штатных каналов. Так точно, я на новое место службы. Коротко докладываю…
Он одевался и одновременно рубил фразы, плечом прижимая мобилу к уху. Она встала и пошла в комнату. Джинсы, водолазка, легкая куртка. Никаких украшений, ничего лишнего. Не до того.
Когда она вышла в прихожую, Виктор уже был там. Надел фуражку, приложил ребро ладони к носу и козырьку.
– Извини, Алла. Продолжение зарядки не срослось. Машина будет через пятнадцать минут, погонят с сопровождением. Я передам тебя нашим. Повезут в Центр. Не забудь паспорт.
– Не забыла.
– Там отдашь планшетку и все расскажешь. Нам надо спуститься вниз. Заодно заберу сумку из багажника. Извини, с тобой поехать не могу.
– Я понимаю. Какая я была дура. Ну почему, когда что-то связано с Настькой, я всегда тупею? Как я ее подставила… Надо было вчера…
– Отставить. Вчера уже прошло. Шит иногда хеп-пенится. Главное, чтобы его можно было разгрести.
– Будем надеяться.
– Будем.
09:00 мск
Окололунная орбита
ЛОС «Селена»
– Подтверждаю, давление уравнено. Открывайте люк, ребята. Я, командир лунной орбитальной станции, – это надо было сказать обязательно, как и надеть идиотскую морскую фуражку, оставшуюся еще от одного из американцев и передававшуюся с тех пор от командира к командиру, – приветствую вас на борту. Welcome, boys! – Уже чисто академический интерес: решатся они или нет?
Меры она приняла, все, какие могла. И почти юридические – все происходящее идет под запись и одновременно транслируется в ЦУП. Может быть, просквозит и в новостях, хотя вряд ли. Наши – даже если американцы и пропустят запись, хотя до начала должны, по идее, пропускать, чтобы не насторожить до времени, – традиционно забивают на пиар, отчего и огребают по полной. А у них, в свете полученного Кэботом – да и этими двумя – приказа, скорее всего не покажут. И другие меры она тоже приняла, не вполне юридические. Но об этом даже не думать. Чтобы глаза не косили, куда не надо.
Люк отходит. Чуть пахнущий Луной – ни с чем не перепутаешь – воздух смешивается с уже игнорируемой обонянием вонью. Честно говоря, не то чтобы совсем вонь, фильтры очистили воздух от последствий вчерашней диверсии, но и не морской бриз. Короче, жить можно. Плывущий впереди Гражински улыбается, вполне, кстати, натурально. Должно быть, действительно рад видеть. Ну а то, что предстоит, – это всего лишь приказ, детка. Just business.
– Благодарю за прием, кэп. Мы тут отдохнем немного? Давно не летали, измучены гравитацией. – Шутка примерно тех же времен, что и фуражка. Говорят (сама она на Луну не спускалась и, должно быть, не спустится уже), одна шестая земного тяготения – это круче, чем невесомость. Да еще и без ее, невесомости, недостатков.
– Располагайтесь, как дома, парни. Уступить вам свою каюту?
– Спасибо, Настя, мы не настолько невежливые гости. Можно связаться с Землей?
– Разумеется.
Кэбот чуть посторонился, пропуская Гражински к консоли связи. Тот ловко – четвертый полет – примостил зад к сиденью, вытащил гарнитуру из-под резинки. Настя старательно занималась текучкой – сняла показания с датчиков системы жизнеобеспечения, проверила барахлящий влагообменник, стараясь ненавязчиво держаться поближе к консоли. Земля на требование печеночного паштета так и не отреагировала. На отправленные Алке, мужу и дочке письма – тоже. Плохо. Обложили.
Американец если и нервничал, то виду не подавал, зато Боб с Альварезом старались смыться куда подальше – в основном они тусовались у грузового причала, обозначенного отпечатанной на принтере табличкой как «Луна-Товарная». В принципе у них там действительно были дела – поставить в проем люка «Альтаира» фиксирующие струбцины, перетащить доставленные с Луны контейнеры и прочий груз. Но деятельность они развили какую-то вялую. Майк закончил доклад, слушал, слегка склонив голову – ну да, левый телефон временами терял громкость, сменную гарнитуру должны были привезти только следующим рейсом. Ну, все – видимо, получил последнюю отмашку. Ага. Как бы америкос собой ни владел, такой мимолетный взгляд – не прямой, отразившийся в темной панели монитора – вряд ли можно трактовать, как признание в любви. Вопрос: изображать ей дурочку деятельную – то есть летать, аки стрекозка, по всему объему, мешая строить коварные планы, либо дурочку доверчивую – в смысле, удалиться под сень родных осин и не чинить препятствий комплоту? Скорее второе – нефиг им тонус поднимать.
Настя засунула планшет за очередную резинку и выцепила из набедренного кармана плеер. А я ниче не слышу, а я ниче не вижу. И под скучающую вот уже лет сорок с лишним девочку Алису проплыла к «Луне-Пассажирской», на облюбованную вчера позицию. Ни в коем случае не в корабль – а то будут нервничать от ее близости к аварийному комплекту. А нервничать им сейчас нельзя. Успокоим мальчиков, как-никак они первые космические бунтовщики. Это обязывает. Огромная ответственность, все дела… Настя крутанулась клубочком, распрямилась, высунула ноги через проем люка в командный отсек. Женские ножки, даже в комбинезоне, – это так мирно, так по-домашнему… Угу, еще и потанцуем. Хотя «бананы» из ушей и вытащены. Впрочем, она и без них знала тысячу раз слушанную песню наизусть до долей секунд. «Сэр, возьмите Алису с собой…». Сэр, не надо никого с собой брать, сэр. Пусть это останется бабским бредом, сэр. Сэр, пусть вы улетите, связь восстановится, она вернет пушку в НАЗ, доложит обо всем по команде, получит мягкий выговор и часа три бесед с психологами, больше никогда не полетит в космос… Ага, что-то говорят – за пределами слышимости, только иногда прорывающееся «жу-жу-жу». Че ж вы так тянете, с-с-с… эры? У меня ж нервы тоже не железные?!
09:15 мск
Ярославская область
Дер. Кисловка
Летний филиал школы
им. В. М. Комарова
Если Алена Михайловна боялась, что Алиса будет просто ползать по сети для собственного удовольствия, – она жестоко ошибалась. Утереть нос рыжему и его гоп-компании было значительно интереснее. Меряете все на водку? Вот вам водка. Нагляднее и понятнее не бывает.
Так. Ищем фотки… Интернет тормозит, но уж что-что, а ракет – вывозимых на старт, стоящих на старте, стартующих – полно. Если, конечно, знать места. Она знала. Теперь – комбинируем…
Классический «Союз» на старте, три идущих от автобуса космонавта – и маленькая стопочка рядом. Полсотни грамм. На троих.
Стартующий в темные небеса тяжелый, на полсотни тонн полезной нагрузки, «Урал» с такой же, как у «Союза», тонкой иглой системы спасения наверху – и полбутылки водки. Дрянной водки. Дешевой.
Если кто не понял – это стоимость одного полета в самой твердой в России жидкой валюте. На душу населения. По всей России. Строго говоря, конечно, это если учитывать всех, включая грудничков и старичков, трезвенников и язвенников – но к чему такие тонкости? Такие тонкости никому нафиг не нужны.
Полная экспедиция. Два «Урала» – один с экипажем, другой с лунником, два космонавта на фоне кратеров, один на орбите – и уже полная поллитруха. И три граненых стакана. Классических, как тот «Союз». Как напевал папа Игорь: «По сто семьдесят граммов на брата». Плюс заголовок. Нахальный, правда, но ничего, в самый раз – «Жмешься поставить стакан космонавту?».
Вся пилотируемая программа на этот год – девять «Уралов» к Луне, двенадцать «Союзов» на низкие орбиты. Шесть пузырей в год. Чекушка в месяц.
Главное что?
Главное – говорить с людьми понятным языком. И все получится.
Так. Теперь о более важных вещах. Хотя и о менее эффектных.
Связь. Расходы, доходы. А доходов тут о-го-го. Межгород, мобилки. Сюда же – телевизор. А то как «Зажигалок» смотреть, так первые, а как подумать, откуда что берется, так шиш… Расходы – в водке. А вот то, что обратно в карман течет… О! Пусть будет молоко. Молоко – это хорошо, это понятно.
Картография, навигация. Расходы, доходы. Туда водка, сюда молоко. А какой, кстати, обменный курс? Ого. Если считать на всю страну, то наша спутниковая группировка – как десяток миллионов коров. «Млечный Путь». Вот это они точно поймут.
Метеорология – тут расписать поподробнее, погода для крестьянина – вещь важная. И для всего этого надо найти данные – сколько тратим, сколько получаем… Жуть. Ну, ничего, сеть есть (кстати, спутниковая!) – информация будет.
И на закуску – война.
Тут инфу даже искать не надо. Сама в уши лезет. Тьфу.
Только сначала все же почту проверить. Вдруг папа Игорь письмо прислал?
От папы Игоря письма не было. Зато было от мамы.
Странно. Никаких поучений, только обычные нежности и еще просьба. Позвонить дяде Коле Абрамову и попросить, чтобы в следующий грузовик срочно положили печеночный паштет.
Что это с мамулей? Могла и сама написать заявку. Она знает как. Мама рассказывала, и дядя Сережа Третьяков тоже. И дядя Саша Залетин. Ну, если просит… Номер дяди Коли у нее есть – он ей часто звонит. Она же дочь космонавта, а Абрам, как его мама зовет, должен следить, чтобы у космонавтов всегда было хорошее настроение.