. Конечным пунктом был Сент-Олбанс, город в Хартфордшире, удобно расположенный посередине между Лондоном и Лестером. Утром во вторник 20 мая король вместе со свитой выдвинулись в этом направлении из Вестминстера. Впереди них ехали гонцы с письмами Йорку, Солсбери и Уорику с приказом немедленно распустить армию и прибыть к королю с отрядом не более чем в 160 человек (в случае с обоими Невиллами) и 200 человек в случае Йорка.
Йорк и Невиллы получили эти послания, когда они были в Ройстоне, городе в нескольких милях к юго-западу от Кембриджа и менее чем в одном дне езды от Сент-Олбанса. В ответ на приказ разойтись они отправили письмо сорокачетырехлетнему архиепископу Кентерберийскому, Томасу Буршье, который сменил Солсбери на посту лорда-канцлера. «Нам известно, что наш приезд к его величеству, нашему доблестному государю, вызвал много толков и изумил многих», — говорилось в письме. Для Йорка и его соратников было невероятно важно выглядеть истинными защитниками общественного блага от предательских действий правительства Сомерсета. Поэтому далее они добавляли: «Мы не намерены браться ни за что без милости Божьей и будем с его помощью делать то, что будет к удовольствию, чести, процветанию и благополучию нашего означенного государя, его земли и народа». И уже с некоторой угрозой йоркисты заверяли канцлера, что ради спасения королевства пойдут на все, «чего требует от них долг, и как опора его величества [короля] никогда не пожалеют ни живота своего, ни имущества».
Когда канцлер Буршье получил это письмо, королевская свита уже покинула Вестминстер. Окружение Генриха едва ли представляло собой сплоченную политическую группировку. В него входили люди совершенно разных взглядов, как, например, преданный сводный брат короля Джаспер Тюдор, граф Пембрук, старший представитель семьи Перси — Генри Перси, граф Нортумберленд, отличавшийся независимостью Хамфри, герцог Бекингем, бывший союзник Йорка, Томас Куртене, граф Девон, и брат графа Солсбери, Уильям Невилл, барон Фоконберг. Среди других видных представителей знати были граф Уилтшир, бароны Клиффорд, Рос, Садели, Дадли и Бернерс. Ощущение, что столкновение вот-вот произойдет, витало в воздухе, возможно, поэтому королева Маргарита Генриха не сопровождала и к делегации присоединился всего один епископ. Еще несколько, вероятно, ехали позади на безопасном расстоянии. Процессия покинула Лондон и к позднему вечеру среды 21 мая добралась до Уотфорда, в семи милях к югу от Сент-Олбанса. На рассвете они встали и продолжили путь, надеясь днем прибыть в город и насладиться обедом в великолепном аббатстве. Но утром прибыл гонец, который принес тревожные вести: армия Йорка была совсем близко и остановилась на ночь в Уэре. Таким образом, она могла достичь Сент-Олбанса раньше свиты короля, а кроме того, по слухам, насчитывала около трех тысяч человек. Отряд Генриха насчитывал около двух тысяч.
Предчувствие, что вот-вот случится либо вооруженное противостояние, либо генеральное сражение, заставило партию короля действовать. Нужно было срочно пойти на примирительные меры. Ранним утром в четверг 22 мая Сомерсета внезапно сняли с поста констебля Англии, в чьи полномочия входило командование вооруженными силами короля. Его тут же сменил Хамфри, герцог Бекингем, который как самый старший лорд из окружения монарха представлял его интересы, но питал гораздо меньшую личную неприязнь к Йорку и Невиллам. Похоже, Бекингем надеялся, что сумеет прийти к соглашению с ними без кровопролития.
Королевская делегация прибыла в Сент-Олбанс в девять утра, йоркисты — двумя часами раньше. Они разбили лагерь на Ки-Филд к востоку от центра города. «Многие рыцари и сквайры были на их стороне», и люди короля прекрасно их разглядели, когда остановились в центре Сент-Олбанса на Сент-Питер-стрит в тени внушительной церкви аббатства[202]. Горожане, поняв, что их жизнь и дома находятся в опасности, построили защитные сооружения в виде баррикад, оцепивших не окруженный стенами город. К ним присоединились преданные королю рыцари, и между девятью и десятью утра между сторонами, пытавшимися достичь соглашения, засновали гонцы.
Переговоры с Йорком вели герцог Бекингем и Сомерсет, утверждавшие, что они говорят от имени короля. Но едва ли Генрих хорошо представлял, что творилось вокруг. Он не видел более ранних прошений Йорка, и в самом начале переговоров тот потребовал, чтобы письма, которые он отправлял, показали королю. Возможно, Генрих и оправился после болезни, но его роль в Сент-Олбансе оставалась пассивной и чисто символической.
Со времен Дартфорда требования Йорка только ужесточились. Ему нужен был Сомерсет, и он был готов пойти на все, чтобы его заполучить. В ответ единственное, что мог сделать Бекингем, это тянуть время и ждать епископов, следовавших за свитой короля, и военного подкрепления, которое собирали по всей стране. Он попросил Йорка отступить на ночь в соседний город и продолжить переговоры через подходящих посредников. Кроме того, он решительно отказался передавать Сомерсета в руки герцога.
Неизвестно, готов ли был Йорк продолжать переговоры на следующий день. Около 10 часов утра обсуждение продолжилось, но солдаты под командованием графа Уорика устали ждать и начали атаковать баррикады на окраинах города. Внутри Сент-Олбанса над войском Генриха взмыл королевский флаг. Время разговоров закончилось, грянул бой.
Обороной баррикад руководил опытный военный Томас, барон Клиффорд, некоторое время служивший на севере и сражавшийся на границе с шотландцами. Позже признали, что он создал «мощные» заграждения вокруг Сент-Олбанса и около часа удерживал противника за чертой города[203]. Однако численный перевес был на стороне Йорка, и около 11 утра атакующие начали теснить горожан. Уорик вместе с отрядом решил зайти с фланга и двинулся по Холивелл-стрит, которая упиралась в Сент-Питерс-стрит, где концентрировались королевские силы. Йоркисты сметали заборы и стены и наконец-то пробили проход между тавернами «Ключ» и «Шашка», через который солдаты хлынули в город под рев труб и истошные крики «Уорик! Уорик! Уорик!». Увидев солдат короля, они «отважно бросились на них»[204].
Вскоре Сент-Олбанс был захвачен. Невероятно, но, похоже, Бекингем и Сомерсет не были готовы к тому, что баррикады падут так быстро. Пока городской колокол бил тревогу, а бои шли то на одной улице, то на другой, многие защитники в суматохе пытались облачиться в доспехи. Они были не готовы и потрясены. Один из союзников Йорка, сэр Роберт Огл, с несколькими сотнями человек ворвался на рыночную площадь. Зазвенели клинки, засвистели стрелы, и йоркисты быстро взяли верх в этой короткой стычке. Прошло полчаса с момента прорыва баррикад, но поверить в происходящее все равно было сложно.
В центре схватки стоял король. Вероятно, его бледное круглое лицо было перекошено от ужаса, так как сын Генриха V умудрился достичь возраста тридцати трех лет, ни разу не оказавшись в осаде или посреди хаоса битвы. Как и его лучшие лорды, Генрих не успел целиком облачиться в доспехи, и ему повезло, что случайная стрела ранила его в шею, но не убила. Поговаривали, что король, прибегнув к своему любимому выражению, сказал: «Неужели, неужели? Вы поступаете нечестиво, разя короля, помазанного на престол»[205]. Чтобы спасти Генриха (но не его королевское достоинство), его увели подальше от уличных столкновений и спрятали в доме кожевника неподалеку. Когда король скрылся, его знамя, которое в любой битве нужно было держать до последнего, без труда сбросили на землю, а защитники монарха рассеялись по городу.
В своем зловонном убежище Генрих пробыл недолго. Его схватили и спрятали в более приятном и безопасном месте на территории аббатства. У йоркистов и в мыслях не было хоть как-то навредить королю, ведь одним из краеугольных камней политики герцога было его стремление убедить всех, что он сражался не против, а за Генриха. Но товарищам короля повезло меньше. Йорк и Невиллы явились в Сент-Олбанс, чтобы уничтожить своих врагов, и среди поднятого ими переполоха им это удалось. К середине дня военные действия поутихли, и на улицах слышались лишь стоны раненых. Учитывая количество сражавшихся — около пяти тысяч с обеих сторон, — удивительно, что убиты были меньше шестидесяти человек. Но среди погибших были три важнейшие фигуры: во-первых, Томас, барон Клиффорд, который так отважно сдерживал городские рубежи в течение первого часа атак, во-вторых, Генри, граф Нортумберленд, самый старший член семьи Перси, а значит, главный противник Невиллов, и, в-третьих, заклятый враг всех йоркистов — Эдмунд Бофорт, герцог Сомерсет.
Сомерсет лично участвовал в сражении в Сент-Олбансе. Может, он был и не очень удачливым командующим, но, по крайней мере, привык к военным действиям за время долгой службы во Франции. Несколько хроник рассказывают, что, когда короля спрятали в аббатстве и бой на Сент-Питерс-стрит почти завершился, Сомерсета оттеснили к таверне под вывеской «Замок». Бок о бок с ним сражался его сын Генри Бофорт, который в свои девятнадцать уже был отважным воином. И если граф Уилтшир, спасаясь, незаметно покинул поле боя, переодевшись в монаха, то Бофорты не трогались с места и бились до последнего. Юный Генри Бофорт был сильно ранен, и его, при смерти, вывезли из Сент-Олбанса на телеге. Его отцу повезло меньше. Именно вокруг него закрутился весь этот конфликт, и он с самого начала был главной целью йоркистов. В итоге враги взяли верх, Сомерсета выволокли из таверны и зарубили на улице. Его жизнь, как и эта битва, подошла к концу. Войска, раззадоренные кровью, продолжали сеять хаос на улицах, теперь сражение, у которого изначально была конкретная цель, превратилось в вооруженный погром. Находясь в безопасности, под высокими сводами церкви аббатства Йорк, Солсбери и Уорик по очереди подвели Генриха к алтарю святого Альбана и попросили, чтобы он принял их как верных подданных и советчиков. Король, у которого не было выбора, признал, что лорды «не навредили ему и… он дает им править»