мир. Позже примирение отпраздновали состязаниями и турнирами в Тауэре и во дворце королевы в Гринвиче. День Любви призван был поразить присутствовавших тем, как две группировки лордов вновь соединила дружба. Более проницательный наблюдатель заметил бы, что разрыв между английскими аристократами, приведший к кровопролитию в Сент-Олбансе, стал еще глубже. Накануне этого показного примирения им сперва пришлось вспомнить все те события, а затем построиться и, как членам разных команд, пройти перед толпой зевак. Все это лишь еще больше развело их в разные стороны.
На протяжении 1458 года финансовые трудности продолжали сотрясать правительство. После Дня Любви королева вместе с королем и принцем уехали в Ковентри, большинство лордов со своими вооруженными отрядами покинули Лондон и вернулись в свои владения. Но город все еще был охвачен беспорядками, а вместе с ним и юго-запад, Уэльс и приграничье, и север Восточной Англии. Королевство бурлило, а королева и йоркисты продолжали бороться за власть. Осенью Маргарита начала снимать сторонников Йорка и Невиллов с государственных постов и укрепила свои позиции, взяв под контроль королевские доходы и официальные назначения.
Единственной должностью, с которой она ничего не могла поделать, был пост командующего Кале, который занимал Ричард, граф Уорик. Ему удалось сохранить за собой это место в кризисные 1450-е годы, и он продолжал возглавлять городской гарнизон, представлявший собой мощное постоянное королевское войско. В его распоряжении находились значительные силы, к тому же солдаты были преданы Уорику, и сместить его с поста представлялось непростым делом. Для правительства, находившегося по другую сторону пролива, это переросло в серьезную проблему, когда граф начал действовать несколько неожиданным образом. В гарнизоне Кале вечно не хватало денег, и жалованье солдатам всегда платили с задержкой. Чтобы решить этот вопрос, а также создать в глазах подчиненных образ флибустьера, Уорик стал использовать Кале, по сути, как пиратскую базу. Разбойные суда, вышедшие из порта, нападали на торговые корабли из Нижних земель и Италии, а однажды разгромили перевозившую соль флотилию Ганзейской лиги — гильдии торговых городов, расположенных вдоль побережья Северного и Балтийского морей. Груз был разграблен, матросы жестоко убиты. Такая же судьба постигла испанскую флотилию из двадцати восьми кораблей, на которую летом 1458 года внезапно напали суда, связанные с Уориком. Между командами произошла «перебранка», как записал один хронист, явно недооценивая серьезность конфликта. На самом же деле произошло масштабное морское сражение, море окрасилось кровью более чем двухсот погибших испанцев и восьмидесяти солдат из Кале. Триста человек были «очень сильно» изранены[219].
В начале 1459 года Уорика вызвали на совет в Вестминстер, который собрали, чтобы обсудить, в числе прочего, слухи о запланированной атаке французов на южное побережье Англии. Граф ехал туда без энтузиазма, понимая, что его хотят как можно скорее снять с поста командующего. Его нежелание ехать вскоре оправдалось. Пока Уорик находился при дворе, между его людьми и несколькими придворными произошла перебранка, «настолько бурная, что они убили бы графа». Возможно, эта ссора и не была подстроена для того, чтобы разделаться с Уориком, но он считал иначе. Когда до него дошел слух, что его собираются заключить в Тауэр, граф на своем судне покинул Лондон и вернулся в Кале. Ему удалось сохранить пост, но его глубоко взволновало то, что он, похоже, чудом избежал смерти. Отношения между йоркистами и двором стремительно портились.
С конца весны 1459 года обе стороны снова начали готовиться к вооруженному конфликту. Маргарита действовала через сына. В мае двор опять переехал в Ковентри, по соседним графствам разослали письма с требованием собирать военное ополчение для короля, неподчинившимся грозило наказание. Повсюду в центральных графствах и на северо-западе мужчин мобилизовали в королевскую гвардию и давали им маленькие значки, символизировавшие верность принцу Эдуарду с его символом — лебедем с короной, надетой на шею. На июнь было назначено заседание Большого совета. Ожидая худшего, Йорк, Невиллы и ряд их последователей, включая Томаса Буршье, архиепископа Кентерберийского, отказались присутствовать. Королева Маргарита открыто их осудила. Казалось, что следующий наиболее вероятный шаг короны — это провозгласить их предателями и подвергнуть опале, уничтожить их семьи, превратить их состояния в ничто, по акту парламента лишив их земель и титулов. Йорк в этом случае потерял бы статус члена королевской семьи и право претендовать на престол в будущем. Эта провокация стала последней.
20 сентября Уорик, вернувшийся из Кале, собрал отряд из нескольких сотен человек и через Уорикский замок поехал на встречу с Йорком и Солсбери, которая должна была состояться в замке герцога в Ладлоу у валлийской границы. Солсбери с уже набранной армией примерно в пять тысяч человек выехал на юг из родового гнезда в Миддлгеме в Йоркшире. Из хроник того времени ясно, что Солсбери собрал войско не для демонстрации силы, а для войны, «опасаясь злого умысла своих врагов и особенно королевы и ее общества, которые люто его ненавидели»[220]. И он не ошибся. Новости о передвижениях его армии достигли Ковентри, и двор послал Джеймса Туше, барона Одли, перехватить и арестовать непокорного графа.
Барону был шестьдесят один год, и последние двадцать восемь лет, со времен службы во Франции, ему не приходилось бывать на поле боя. Тем не менее Одли обладал значительным влиянием на западе центральных графств, мог собрать крупное ополчение в своих владениях в Чешире, Стаффордшире, Шропшире и направить войска по пути следования графа Солсбери. Всего через несколько дней в его армии насчитывалось от восьми до двенадцати тысяч человек. Ударной силой стала вооруженная до зубов тяжелая кавалерия: рыцари и мощные кони были надежно защищены латами, шлемы и нагрудные щиты угрожающе сверкали под лучами солнца. По задумке Одли, эта кавалерия должна была разгромить Солсбери и продемонстрировать йоркистам, что не стоит бросать вызов короне и ее верным слугам.
Утром 23 сентября войско Одли прошло по дороге, которая соединяла Ньюкасл-андер-Лайм и город Маркет-Дрейтон в Шропшире. Разведчики вскоре заметили первые следы присутствия армии Солсбери. Чтобы перекрыть графу дорогу, Одли разместил солдат на позициях неподалеку, в местечке Блор-Хит, на открытом поле, к которому с одной стороны примыкал редкий лес и мелкий ручей, Хемпмилл Брук. Силы Одли расположились за ним, линия солдат, часть из которых защищал густой кустарник, растянулась почти на милю[221]. Войско Солсбери остановилось на склоне напротив, их строй был короче на треть, но позиции лучше защищены. Позади них тянулась глубокая канава, а в первых рядах за частоколом заостренных кольев, воткнутых в землю, стояли лучники. Такие колья традиционно использовали для того, чтобы остановить наступление кавалерии и погубить атакующих всадников, которым пришлось бы направить коней прямиком на острия или спешиваться и сражаться на земле. С флангов Солсбери и его солдат прикрывал лес и баррикады из связанных друг с другом цепями телег. Но несмотря на хорошую защиту, граф понимал, что шансы не в его пользу. Войско Одли было явно больше (вероятно, в два раза), кроме того, менее чем в десяти милях в Экклесхолле находилась королева с еще одной армией, а третье войско под командованием братьев Стэнли — Томаса, барона Стэнли, и сэра Уильяма Стэнли — стояло еще ближе и, предположительно, ожидало приказа, чтобы примкнуть к силам Одли.
Обе стороны могли похвастаться крепкой обороной, и Солсбери решил перехватить инициативу, используя обманный маневр. Около полудня его солдаты начали впрягать лошадей в повозки, как будто они собирались отступить с пустоши. Одли проглотил приманку и послал вдогонку кавалерию. К сожалению, для этого всадникам нужно было пересечь ручей. Переправа замедлила конницу, сделав ее уязвимой для атаки лучников Солсбери. С неба на приближавшихся лошадей и всадников хлынул смертоносный водопад стрел. Солдаты спрыгивали с седел, но тут же попадали под удар пехоты. Выжившим пришлось бежать туда, куда не долетали стрелы, к своим исходным позициям на другой стороне ручья. Одли послал второй конный отряд в атаку, но и они были вынуждены отступить под беспощадным градом из дерева и стали, который обрушили на них лучники Солсбери.
В этот момент армия Стэнли, ожидавшая неподалеку, вероятно, должна была присоединиться к схватке. Но Стэнли, хитрые прагматики, опасались посылать солдат в бой, исход которого представлялся далеко не ясным. Томас, барон Стэнли, держал войска в стороне, а сэр Уильям Стэнли послал подкрепление Солсбери. В конце концов Одли пришлось сменить тактику. Он бросил кавалерию и повел около четырех тысяч человек, включая солидное число спешившихся рыцарей, в атаку. Завязался яростный рукопашный бой, сталь разрывала плоть, враги бросались друг на друга. Одли был немолод и как военачальник действовал чересчур прямолинейно, но личное его мужество не вызывало сомнений. Он бросился в самую гущу битвы и в ближнем бою встретился с неким сэром Роджером Кинастоном из Хордли, вассалом герцога Йоркского и одним из рыцарей Солсбери. На открытом пологом склоне доблестный Одли, видимо, потерял равновесие и был зарублен. Его помощник Джон Саттон, лорд Дадли, попал в плен. Лоялисты потеряли своего лидера и вскоре сдались. В общей сложности сражение длилось около четырех часов, и в итоге около двух тысяч человек остались лежать в поле. Кровь пропитала теплую осеннюю землю. Одли похоронили в аббатстве Дарли в Дербишире, на поле в Блор-Хите, а на месте его гибели поставили каменный крест (он стоит там до сих пор). Позже местные жители стали называть место битвы «Логовом мертвеца»[222]