Ждать осталось недолго...
Первыми свое слово сказала артиллерия. Это было красиво. Словно тысячи огненных воробьев взлетели к небу, зависнув там всего лишь на миг, чтобы спикировать вниз, на порядки врага и тогда на земле раззверся ад. Жадный гул огня и крики сгораемых людей.
Англы проснулись и сыграли тревогу. Их лорды стали защищать своей магией воиска, а наш напор с каждой минутой становился все сильней. Весь фронт полыхал. Взрывы, огненные росчерки над головой, визг истребителей и удары кудесников. От Ростова-на-Дону, через Таганрог, Мариуполь и Бердянск до самого Крыма шел бой.
Я покрепче сжал в руках автомат.
Из огня, пытаясь уйти от него, выбегали самые трусоватые солдаты англичан или те, кто просто хотел жить. Мы открыли по ним огонь. Пытаясь спастись от огня, они попали под наши пули и заметались по полю, не зная куда бежать. Там, на разделительной полосе между нашими армиями они все и погибли. Щадить их никто не стал. Это война и они вольно или невольно пришли сюда убивать. Я тоже стрелял.
Полчаса. Ровно столько времени не прекращался огонь артиллерии по порядкам врага, но те адаптировались. Все их лорды проснулись и смогли приструнить солдат, погасить начинающуюся панику и защитить самые важные направления.
Несмотря на неожиданную атаку, их артиллеристы тоже умели стрелять, и теперь наши кудесники были вынуждены прикрывать уже нас от их огня. Из Азовского моря англичан поддержали их гигантские корабли, что стояли там на якоре. Расстояние в сорок километров о берега до наших позиций давно было пристреляно. Нам пришлось туго.
Снаряд ударил прямо перед моей позицией и взорвался. Я вжался в землю, и сверху меня присыпало землей.
— Ай! — Коротко крикнул кто-то недалеко от меня и сразу затих.
Испуганно закричали другие солдаты. Сразу позвали меня.
— Старшина! Сюда!
— Иду.
Когда я подбежал к рядовому, в которого попал осколок от снаряда, оторвав тому руку, все было уже кончено. Я отрицательно помотал головой ребятам, что столпились вокруг него и надеялись на чудо.
Прикрыв глаза солдату, я оттащил его в сторону, чтобы он не смущал остальных.
— На посты, бойцы. Еще ничего не закончилось. Отомстим за него.
Зло стиснув автоматы в руках, солдаты вернулись на свои позиции.
— Пора! — Прозвучал голос из рации. — ВПЕРЕД! В АТАКУ!
В блиндажах тоже закричали в атаку, дублируя команды офицеров и сержантов, и разгоряченные солдаты начали выпрыгивать из окопов. Все побежали вперед, стреляя прямо во время бега.
Тех, кто бежал первыми, скосили пулеметной очередью англы. Наш строй качнулся и сделал два шага назад, чуть не распавшись, и тогда в небе вспыхнуло маленькое солнце, а каждого солдата охватило золотистое сияние. Я почувствовал воодушевление и уверенность внутри себя и, как и все вокруг закричал от переполнявших меня чувств, и мы все побежали, словно безумные. Напролом и с пеной у рта. Две минуты и вот мы уже в окопах врага. Сияние что нас окружало, защищало солдат от пуль, и они начали расстреливать англов, негров и индийцев в упор. Те ничего не могли сделать и попытались сбежать от нас, крича на разных языках и пытаясь сдаться.
В голове окончательно помутилось.
Этот момент я помню урывками. На меня бросается испуганный англичанин. Пытается застрелить, но пули не причиняют мне вреда, так как сейчас меня защищает золотистое сияние не моего щита. Я рычу и вместо того чтобы застрелить чужака, выхватываю нож и ударяю его в грудь, вгоняя лезвие по самую рукоять. На губах англичанина пузырится кровь, и он падает мне под ноги. Я снова рычу и оглядываюсь в поисках следующего врага и нахожу его. Тот испуганно смотрит на меня и пятится. Я прыгаю, валю его на землю и ударяю несколько раз ножом. Я весь перемазан кровью. Глаза застилает бешенство.
Это был какой-то чертов кровавый пир и кошмар.
И вот, все закончилось. Золотистый щит, что окружал мое тело, пропал и я пришел в себя. Эйфория что охватила меня, спала, и я стал хоть немного соображать. Голова болела, и я попытался встряхнуться. Взял себя в руки и поднялся с искромсанного мной на куски тела, с отвращением оттирая форму от крови.
Другие солдаты все еще находились под этим воздействием, не замечая, что неизвестное мне колдовство больше их не защищает, и гибли, подставляясь под удары.
— Ах ты, черт! — Я ругнулся. — Куда?!
В последний момент я вытащил солдата из-под огня, дернув дурака на себя и спрятавшись вместе с ним за углом траншеи.
— Приди в себя! — Прокричал я ему в лицо, дав хлесткую пощечину, и встряхнув, как следует. — Ну же!
— А? Что? — Он быстро заморгал глазами и стал бессмысленно смотреть по сторонам, пытаясь осознать, что здесь происходит.
— Уже что-то, — сплюнул я вязкую слюну с кровью на землю, щеку прокусил. Больно, блин. Я стал смотреть по сторонам, в поисках тех, кому еще нужна моя помощь.
Творился сущий бардак.
Нас спасло то, что англы уже дрогнули и побежали и то, что воздействие было оказано только на пехоту. Артиллерия продолжала бить по врагу, как и самолеты, и расчеты танков, иначе бы...
Люди стали самостоятельно приходить в себя и больше не рвались в бой как безумцы. Воздействие что на нас оказывали, ушло.
— Вперед! — Прозвучали голоса со всех сторон. — Не останавливаться! Гоним их к морю! Они бегут!
— За мной!
— Парни! Вперед!
Несмотря на чудесную магию, защитившую обычных солдат в начале боя, пока я шел за всеми, ориентируясь на крики, и пытался организовать какое-то подобие порядка в наших рядах, я переступил через десятки трупов своих солдат. Чужих я не считал. Их было слишком много.
— На!
Притворяющийся мертвым негр в форме военных сил англичан попытался пырнуть меня штыком автомата в брюхо, но я держал свой собственный, личный щит. Он хоть и замерцал, став видимым, но удержал сталь в нескольких сантиметрах от моего живота. Выстрел в упор из АК и негр мертв, а я за секунду, не задумываясь, ставлю новый щит и иду дальше, собирая всех, кто выжил по пути.
Мы прошли окопы насквозь и выбрались из них. Шли, наступая на пятки убегающим англичанам и по их трупам.
— Старшина! — Поприветствовали меня наши ребята из роты, которых взяли к себе на бронетранспортер танкисты. На их лицах сияли улыбки.
Я не успел их остановить. Они уже умчались в сторону Таганрога, догонять англов, а я только покачал головой. Дисциплина, бля. Взяли и отправились вперед с чужим взводом, оставив нас здесь одних с ранеными на руках.
— Прием. Старшина, Смирнов. На связь, — прозвучал голос комроты в рацию. — Прием?
Наконец-то. Я снял рацию с пояса и ответил.
— Слышу вас, командир, прием.
— Где ты? Как обстановка?
Я оглянулся по сторонам.
— В двух километрах позади вражеских окопов. Обыскиваем местность. Со мной рядом двадцать или тридцать солдат, есть раненые. Половину я узнаю, а другая половина из соседних рот как я понимаю. Потерялись.
— Иди вперед, Смирнов. Не жди. Приказ гнать англичан до самого моря. Как понял? Прием.
— Понял вас, командир. Прием.
— Встретимся под Таганрогом, Семен. Отбой связи.
— Слышали парни? Гоним этих тварей к морю.
— Да-а-а-а!
Все мы держались на адреналине. Радостные, несмотря на раны и потери среди друзей-товарищей и однополчан.
Сорок километров пешком. Вся дорога была усеяна трупами. Часть полей горели. Воспламенилась пожухлая трава. Отступая, англичане теряли технику, и она осталась здесь, в полях, полуразрушенная и превращенная в мусор.
Раненых англичан мы добивали. Времени, возиться с ними не было, а оставлять их за спиной нельзя. Да и не хотел никто брать их в плен. Слишком многих мы сегодня потеряли, чтобы жалеть врагов.
Несмотря на то, что англы бежали, они не были трусами. Пару раз мы попадали в засады, которые пропустили те, кто шел впереди, и нас обстреливали из оврагов и из других мест, в которых можно спрятаться. Это был жест отчаянья. Выжить те, кто сидел в засаде не надеялся.
Убитых с нашей стороны не было, но раненых стало больше и теперь мы не поспевали за фронтом и шли с опозданием, так как своих не бросали. Я подлечил их на скорую руку, но их все равно пришлось нести на себе. Потихоньку к нам прибивались другие солдаты, что потеряли своих товарищей во всей это неразберихе.
К восьми утра мы вышли к морю. Корабли англичан уже отходили от берегов и уходили.
— Куда это они? — Спросил я тех, кто сидел прямо тут, на берегу и смотрел вслед кораблям.
Здесь остановился отдохнуть взвод танкистов, окружив себя своими закопченными машинами.
Мне ответил незнакомый капитан, что лежал на холодной земле, пока ему перевязывали ногу бинтом, пропитавшимся кровью. Помочь я не мог. Средоточие опустело. Потратился на своих раненых, которых мы подбирали по дороге.
— На Крым двинули, собаки, — прошипел сквозь зубы капитан. — Мы отбросили их везде, кроме Крыма. Все кто выжил, отступают туда.
Прошло несколько часов.
Налбат сам нашел меня, когда я прогуливался по песчаной бухте Таганрога, омывая ноги холодной водичкой. Хотелось помимо усталости смыть с себя и кровь.
— Любуешься? — Спросил он меня, показывая на последние корабли англичан, что ушли из Азовского моря, засев в Севастополе.
Я был раздражен.
— Что это было? — Задал я встречный вопрос и наш комроты понял, о чем я говорю.
— Сила семьи Рюриковичей. Кто-то из них тайно прибыл на фронт и показал нам свой знаменитый «золотой щит».
Я съязвил.
— Помимо щита, там было кое-что еще.
Налбат кивнул.
— Их сила знатно бьет по мозгам, вынуждая действовать безрассудно. Зато на три минуты, все воиска, что пошли в атаку стали неуязвимы для любого вида оружия.
— Это был сам Василий III?
Старший лейтенант пожал плечами.
— Кто его знает? Может он, а может кто-то из его сыновей или братьев.
Солнце поднялось достаточно высоко над бухтой и осветило море и трупы, что прибило к берегу. Мыть ножки в этой воде сразу расхотелось.