Думай, как если бы ты сам на них охотился!..
С кардиналом де Карраско всё ясно – он, хитрец, даже конец света старается повернуть себе на пользу. И ангелов отвадить, и мир спасти, и всю власть здесь подмять под себя. Теперь-то ясно, отчего он не захотел вести переговоры с Игнисом, как князь, – у него свой хитрый план имелся!
И всё складывалось прекрасно, пока ангелы вдруг не сошли с намеченного пути. Отчего?..
Эварха и сам не мог понять, почему сейчас так важно найти причину. Хаэльдис-то это чем поможет?.. Но за мысль он ухватился и уже не отпускал.
Вроде бы кардинал рассудил верно: это всего лишь осторожность; один из крылатых погиб или ранен, остальные не полезли на рожон. Но ловецкая привычка твердила – не так всё просто!
Кругом кипела суматоха, пол под ногами время от времени мягко сотрясался – ангелы сходили на Идиллию, и земля вздрагивала у них под ногами.
Кардинал собрался вернуться в собор. На ловца и недвижную девушку никто подчёркнуто не обращал внимания, словно их тут и не было. Ишь, святые выискались, как себе что надо, так на всё готовы, а как ближнему помочь – так дела у них…
И тут ловец вторично хлопнул себя по лбу: ну, конечно, ответ-то очевиден!
Только он, голодный, уставший и растерянный, не сразу понял, где его искать.
Но теперь он точно поможет Хаэльдис. Если повезёт…
Эварха отпустил безвольную руку девушки – сейчас или никогда!
– Кардинал!
Де Карраско, уже готовый уйти, остановился.
– Я знаю, отчего ангелы не идут в ваши ловушки. Знаю, отчего они медлят. Снимите заклятие с Хаэльдис, тогда расскажу.
Кардинал медленно обернулся. Взгляд его, из-под плотных тяжёлых век, кажется, прожигал насквозь.
– Ты что-то сказал, Эварха-ловец? Знаешь то, чего даже я не знаю? Ты?! Да ты в уме ли, червь?
– Поумнее многих. – Ловец скрестил руки на груди. – Я знаю, что они ищут. Освободите Хаэльдис – всё узнаете.
Кардинал прищурился. Сейчас он ничуть не походил на доброго пастыря стада Спасителева – нет, охотник, такой же, как и сам Эварха, только куда более умелый и жестокий.
«Если б Карраско знал о происходящем немного больше, чем сейчас, – с ужасом подумал ловец, – живыми бы он их не отпустил и слушать не стал бы тоже».
– Рассказывай, – свистяще бросил кардинал. – Рассказывай, и я решу, стоит ли это потраченного на вас времени.
Выхода не было, и Эварха заговорил.
Пол время от времени вздрагивал – ангелы делали новые шаги по Идиллии, и мир прогибался под их тяжестью. Свита кардинала – все эти служки, охранники, монахи, битком набившиеся в тесный и тёмный покой, – притихла, слушая эти жуткие шаги и речи Эвархи. А он старался не обращать внимания – говорил о том, что ангелы накинули на мир мощное, сложнейшее заклятие, отсекшее всю магию извне и даже небесные светила; говорил, что собравшиеся вместе маги (Эварха решил не уточнять, откуда они явились; о князе он тоже умолчал) сумели найти особые точки, где заклятие крылатых прикрепилось к миру; придумали, как заложить под те якоря особые противодействующие чары, и Эварха был одним из тех, кто им помогал.
– Ангелы хотят убрать то, что им мешает. Вот почему, ваше преосвященство, не пошли они сразу к храмам – ищут те амулеты с чарами, что не дают им полностью завершить… э-э… их собственное заклятие. Где амулеты, я знаю – то есть знаю, где будут и ангелы, всё просто. Ну как, стоит это моей ничтожной жизни?
– И где они? – Глаза у де Карраско разгорелись, как у ребёнка при виде ярмарочного шатра.
Уго извлёк откуда-то потрёпанную карту города, исчёрканную мелками и угольными карандашами – и ловец, как мог, объяснил, где искать все пять амулетов. «Прости меня, Клара Хюммель. Не могу я сейчас лгать, слишком уж многое на кон поставил; и не только себя, но Хаэльдис. Её я вытащить обязан – а потом помогу тебе, клянусь всеми силами земными и небесными, всеми богами, бывшими и нынешними!»
Де Карраско дослушал, бросил быстрый взгляд на своего викария:
– Уго, что скажешь?
Старик задумался, потом кивнул:
– Похоже на правду, ваше преосвященство. Спросите Маурицио, он лучше меня разберётся, но… похоже.
– Маурицио! – рыкнул кардинал. Рядом тут же возник смуглый худой человечек в тёмной сутане, опоясанной расшитым рунами и знаками поясом – должно быть, церковный маг, и не из рядовых.
– Я уже проверил, ваше преосвященство, – подобострастно закивал он. – Сила, конечно, не благоприятствует, но, коль сквозь рунное зерцало зрить… – В руке его сверкал серебряный диск, с бегущими по краю вереницами чёрных рун. Серебро часто переливалось, вспыхивало, должно быть, отражая меняющуюся вокруг силу. – Только я ощущаю четыре э-э… странности. Четыре, а не пять.
Кардинал обратил горящий взор на Эварху, ловец как можно более независимо пожал плечами.
– Я говорю только то, что знаю. Ставили пять амулетов, а что случилось потом…
«А ведь, скорей всего, это мы не доделали работу, – холодея, подумал он. – Хаэльдис, наверное, не успела по-настоящему запустить фигуру, свалилась с удавкой этой, а я не посмотрел…»
Кардинал ещё раз переглянулся с Уго, потом недовольно скривился:
– Что ж, Эварха-ловец, будем считать, ты стоишь потраченного времени. Я отпускаю вас… только одного не пойму – если эти маги такие сильные, то почему они не пришли сюда? Где они вообще? Ты – здесь, а они?..
– Они сражаются, – твёрдо ответил Эварха. – Сражаются за этот мир. Отпустите нас, мы тоже хотим сражаться. Только не забудьте ошейник с Хаэльдис снять.
Кардинал усмехнулся и шагнул к лавке, где в забытьи лежала его уже бывшая подопечная.
– Золотенький! Эварха!.. Ну не беги таково, туточки ноги переломать можно!..
Эварха и впрямь бежал, а улицу, некогда широкую, вымощенную светло-серыми каменными плитами, сейчас словно плугом вспахали. Вероятно, здесь прошёл один из ангелов – плиты выворочены то слева, то справа.
– Как ты через Межреальность ходила, хилая такая? – ловец схватил ковыляющую позади Хаэльдис, потащил за собой.
– Золотенький, я в последний раз ела ведаешь когда?.. Не ведаешь, и я не помню. Небось, когда ещё с тобой по подземельям шастали… И у кардинала не дал мне краюху стырить…
Что верно, то верно. Едва де Карраско снял с Хаэльдис ошейник и удалился, окружённый свитой, едва Хаэ открыла глаза – ловец стащил её с лавки и поволок прочь. Потому что, если так рассудить, кардиналу де Карраско не было никакого резона отпускать их на все четыре стороны, и если сейчас он не сообразил отдать соответствующий приказ – то может отдать его в любое время.
Нет, убивать, наверное, их тоже бы не стали, но вот придержать где-нибудь за крепким засовом, пока дело б не прояснилось, – вполне могли. А Эварха сейчас нужен был Кларе Хюммель. Очень нужен.
И всей Идиллии тоже.
Потому он тащил за собой совершенно обессилевшую Хаэльдис, тащил через все завалы, залитые мраком проулки, мимо мечущихся людей и деловитых теней в развалинах. Мрак покрыл Идиллию – такой мрак, какого мир не видал от века, свет исходил лишь от предводителя ангельского воинства, что по-прежнему склонял над городом скорбный лик, да от пожаров. Да ещё кое-где над крышами разливалось призрачное белёсое сияние – там, где по улицам ступали сошедшие с небес ангелы; белёсые эти отсветы мешались с тревожным, красно-золотым отблеском горевших тут и там домов.
Через этот мрак, и вопль, и дым ловец тащил подругу, доверившись всё тому же ловецкому чутью. Если догадка его верна, Клары Хюммель в княжеском замке нет – она где-то здесь, ищет пятый амулет. Боевая чародейка не из тех, кто быстро сдаётся, – нет, она выжмет из своего заклятия всё, и из своих людей тоже, и бороться будет до последнего.
Эварха невольно предал её, купил за её заклятие жизнь Хаэльдис – но он же ей и поможет, а там – пусть Клара судит о нём, как захочет.
Чутьё не подвело, довольно скоро Эварха увидел впереди очертания полуобрушившегося дома в три этажа и магическую фигуру Хаэльдис, мерцавшую бледно-сиреневым светом. Амулет – бронзовая спираль – горел в центре яростно-золотым огнём, но фигура не преобразовывала его силу, не запускала каскад волшбы так, как должно. Магия здесь бурлила, вихрилась, крепящие чары ангелов сталкивались со слабым, искажённым заклятием амулета, но вполсилы – работали. Ни та, ни другая магия не могли одолеть друг друга.
И впрямь, это они с Хаэ фигуру не выправили… Эварха аж плюнул с досады. Он-то всегда старался доводить начатое до конца, всегда гордился, что свою работу делает лучше всех!
А над ближайшими крышами бледным полукругом разливалось сияние и слышались тяжкие шаги – один из ангелов Спасителевых шагал неподалёку.
Эварха даже знал, куда именно.
– Стой, дева! – ловец придержал Хаэльдис, устремившуюся было вперёд – словно там вместо амулета лежала булка с маслом. – Смотри!
На уцелевший пятачок брусчатки с магической фигурой, над которой невидимо кипела сила, с двух сторон выходили люди. В одном отряде Эварха сразу же узнал Клару Хюммель – голова гордо поднята, коса перекинута через плечо, в руке – знаменитая шпага, рубины сияют во мраке кровавыми каплями. За спиной у Клары молчаливой тенью высилась валькирия Райна. Остальных он не знал.
Напротив из проулка выходили, очевидно, люди де Карраско: отряд хорошо вооружённых солдат и – о, надо же, церковный маг Маурицио! Тёмная сутана, пояс, расшитый золотыми рунами, на груди – серебряная Спасителева стрела, сейчас горящая белым ровным светом. Быстро работает, однако…
Клара шагнула вперёд, из тени – ближе к фигуре. В бледном магическом свете видно было, как она осунулась, под глазами залегли тёмные круги. Шпагу волшебница держала в опущенной руке.
– Кто вы и что вам здесь нужно? – громыхнула она.
«Молодец», – подумал Эварха. – Такая спуску не даст…»
Однако мага Маурицио оказалось не так-то легко сбить с толку.
– Эта земля принадлежит Святой Спасителевой Церкви, – пропел он, также выходя на свет и указывая на фигуру. – Непотребство сие – ваших рук дело? За то пред высоким судом церковным ответ держать придётся!