Отец Бенедикт тоже носил сутану очень светлую, но всё же чуть темнее, чем у своего тощего спутника, брата Магнуса. Был святой отец сухопар, высок и ироничен, и ловцу даже нравился, в чём Эварха с трудом сам себе признался. Истовая вера наставника Мелге надолго отвратила его от всех богов и от тех, кто им поклоняется, будь они хоть самые натуральные святые.
Эварха обстоятельно пересказал отцу Бенедикту свои злоключения, не умолчав ни о ранении, ни о том, что сеть, в кою «заказ» упакован, несколько повреждена и тварь требуется доставить по месту назначения как можно скорее.
Монашек брат Магнус, обычно безучастный, глядевший или в пол, или сквозь окружающих, на сей раз оживился.
– Сын мой, – голос у него оказался высокий, почти женский. – Я верно понял, при поимке сей твари ты использовал магию крови?
– Не совсем так… но моя кровь попала на неё – почти случайно; благодаря этому я её и пленил.
– А после ты ещё пользовался её силой, чтобы добраться до Вольного города, верно?
Эварха кивнул, а брат Магнус, недолго думая, вынес вердикт:
– Думаю я, вы повязаны с сей богопротивной тварью магическими узами. Ты этого не хотел, но так вышло. Отец Бенедикт, я прошу сего достойного молодого человека проводить нас в Игнис, ибо кровь его может понадобиться для окончательного пре… э-э… пленения сей твари. Поелику тварь-то настолько сильна, что так сразу и не опишешь. То, что надо, отец Бенедикт! В точности!..
Отец Бенедикт не возражал, но возразил ловец:
– Э, погодите-погодите, мы так не договаривались, я кровью своей не торгую! И времени у меня совсем мало, излечиться надо успеть!
Отец Бенедикт в задумчивости склонил голову набок.
– Что ж, брат Магнус… добыча и впрямь силы невиданной, редкостная удача… Уверен ли ты?..
– Один Спаситель ведает, как всё обернётся, – пропел монашек. – Но может оказаться жизненно важно. Можем и не успеть, коль обычным манером…
– Я понял, понял. Сын мой, согласен ли ты на увеличение твоего гонорара в два раза? Всего гонорара – ровно в два раза? Первую половину выплатим здесь и сейчас, вторую – по прибытии в Игнис. Да ещё и премию добавим – внакладе не останешься.
И, пока Эварха хлопал глазами, докончил:
– Кроме того, магия Спасителя целительна, ты и сам знаешь, сколько Его именем творится чудес. На Игнисе, сын мой, тебе помогут лучше, чем где-либо ещё.
Это, насколько понимал Эварха, вполне могло оказаться правдой. Но не всё.
– Вы заплатите мне одну часть сейчас, а другую – как только доберёмся до вашего мира? Да ещё и вылечите? – он не мог поверить.
Любой из прежних заказчиков просто скрутил бы незадачливого ловца, чья кровь вдруг оказалась нужна позарез, и пользовался бы себе в пути совершенно бесплатно. А потом, скорее всего, ещё и придушил, изрядно сэкономив на гонораре. К такому развитию событий Эварха был готов всегда, а вот щедрое предложение отца Бенедикта казалось сыром в мышеловке.
– Не тревожься, добрый ловец, – рассмеялся священник. – Понимаю твою недоверчивость, но мы – не преступники, мы – слуги Спасителевы, живущие по заветам Его. Если мы согрешим, то кто тогда спасётся?
«Заветы заветами, а всё равно больше всего на свете люди золотишко любят», – подумал ловец. Исключений из этого правила он не знал – хотя, как говаривал когда-то Мелге, день придёт, и метла запоёт.
Поэтому он ещё некоторое время раздумывал, прежде чем всё-таки согласиться.
– Явился, не запылился? – Пустошник, как обычно, был сама любезность. Ловец оторвал его от важного дела – сидя за огромным обшарпанным столом, заваленным деревяшками, проволочками, кусочками янтаря, ракушками, связками трав, косточками и демон знает чем ещё, старик мастерил амулеты. Линза выдвинулась из правой глазницы во всю длину, словно приросшая в глазу подзорная труба. – Нашлись твои монахи? Небось жадничают, как обычно?
Вместо ответа ловец кинул перед ним на стол увесистый холщовый мешочек. Очень увесистый. Что-то глухо, но призывно брякнуло.
– То, что ты хотел, сударь Пустошник.
Старик вытер руки о замасленную тряпку, развязал мешочек и тщательно пересчитал толстенькие золотые монеты.
– Ты погляди-ка, всё честно, – напоказ удивился он. – Что же, мальчик, мы в расчёте.
– И зачем тебе столько золота? – не выдержал Эварха. Если б отец Бенедикт не предложил удвоить и без того немаленький гонорар, ловец бы сейчас едва сдерживал ярость, а так – было просто обидно. – Правда, зачем? Ты старый, больной, детей у тебя нет. Кому достанется всё твоё богатство, а?
Пустошник развернулся так, что все шарниры протестующе заскрипели.
– А это дело уже не твоё, поганец! Небось задумал меня обчистить, так? Думаешь, я стар, слаб, отпор не смогу дать?.. Ну-ну, попробуй!
– Да я только спросил…
– Про что спросил – то не для твоего ума! Усёк, приятель?..
– Да усёк, усёк, зачем так переживать?
– Тогда слушай, стервец. Не ради тебя, дурака, – ради Мелге, который на тебя полжизни положил.
Про полжизни было явное преувеличение, но ловец смолчал.
– Что святые отцы не жадничают, как обычно, – это для нас хорошо. Монахи эти, Спасителевы заступники, силы набрали немереной. Так послушай добрый совет, мальчик – совершенно бесплатный совет, прошу заметить! – в том месте, где тебя на ноги поставят окончательно, хороших деньжат отсыплют за правдивый да подробный рассказ, что у монасей этих творится да на кой бес им сдались все эти твари. Древние твари.
Так что в Игнисе этом смотри во все три глаза, слушай во все три уха! Бирюком не сиди, заговаривай, с подходом да с уважением, мол, хочу веру истинную принять, только не вслепую, вначале разузнать да подумать надо. Подольстись, ты это умеешь. А мы ещё с тобой покумекаем, кому это продать повыгоднее, коль в том месте, куда тебя на излечение шлю, зажмут звонкую монету; зажать-то не должны, но кто их знает!.. А на случай такой у старого дядюшки Пустошника знакомых, хе-хе, много. Монахи-то к себе, вишь, не всякого пускают. Так что пользуйся.
«Вот я как чувствовал, что будет тут подвох, – подумал Эварха. – Если не монахи, так старый хрыч, не он, так ещё кто-нибудь точно поживится за мой счёт. Но – предложение славное, и, раз уж Пустошник меня, считай, ободрал как гном алмазную жилу, так пусть хоть какой толк будет!..»
На другое утро Эварха и четверо его спутников в серых сутанах покинули Вольный город. Сердцем их маленького каравана был странный округлый тюк, завёрнутый в тонкое полотно и бережно уложенный на тележку. Тележку по очереди тащили крепкие монахи-телохранители, впереди шагали отец Бенедикт и брат Магнус, ловец же замыкал отряд. Монашек Магнус, оказавшийся неслабым чародеем, где отыскивал, а где и сам пробивал тропу сквозь Межреальность; ловко пробивал, легко, Эварха только дивился его умению.
Шли ходко, оставляя позади лигу за лигой через безлюдные пространства Междумирья. В другое время ловец бы радовался столь лёгкому пути, но сейчас глядел на цепочки непонятных рун, тянущиеся по запястьям, и слышал, как где-то во вселенной тикают часы, отсчитывая отпущенные ему мгновения. Тик-так, тик-так – шесть дней всего осталось. А потом можно заказывать себе гроб.
Если успеешь.
Глава 4
– Это здесь, – Клара Хюммель остановилась на развилке тропы, положив ладонь на эфес верной рубиновой шпаги и оглядывая бесконечные серые дали Межреальности. – Тут оно всё и случилось. Ориентиры примерно совпадают, теперь дело за точным определением. Но, демоны и бездны, в прошлый раз тропы гуляли куда сильнее! Мы никак не могли пробиться отсюда домой.
– Вот и будем разбираться! А точное расположение установим вручную, – подала голос Вильгельмина Хорст – двоюродная бабушка Лицинии Хорст, той самой, что выступала на Совете. Одна из старейших хронистов, заставшая ещё существующей легендарную Гильдию путеводителей. Впрочем, несмотря на преклонный возраст, Вильгельмина не жаловалась ни на память, ни на болезни. Сил в ней, седой и хрупкой, бурлило больше, чем в ином вулкане, – к вящему удовольствию Динтры, который сразу принялся галантно её обхаживать.
– Вручную! – фыркнул Ричард д’Ассини. – Пойди туда, не знаю куда!..
Клара сделала вид, что не услышала – всю дорогу досточтимый маг и кавалер так или иначе пытался её уколоть; волшебнице стоило немалых трудов не ответить, как полагалось бы. Ссоры она не хотела – всё же Дик был её однокашником, соратником в дальних походах, главой Гильдии, в конце концов; а что сейчас дороги их разошлись – ничего не бывает навечно. Ну, и не совсем же он глупец – вконец портить отношения с мессиром Архимагом?
Ричард вообще не собирался идти с ними, но в последний момент передумал – то ли решил убедиться сам, насколько серьёзна угроза, не доверяя никому иному, то ли под давлением общественности. Маги серьёзно встревожились после выступления мэтра Игнациуса – в конце концов, в истории Долины уже были попытки взять её штурмом, и повторения никто не желал.
– Согласно старым атласам, достигли мы с вами, друзья, того самого Трёхпутья, – продолжала меж тем Вильгельмина.
– Трёхпутье – это из-за троп? – Ричард уже очерчивал круг на самом широком месте развилки – основу их будущего лагеря.
– Скорее, из-за развилок, – засмеялась Вильгельмина. – Здесь три якорных точки – картированы давным-давно, их считали малоподвижными, мерцание – на нижнем пределе. Лет пятьсот назад тропы сюда пробивались легко, а вот с выходом получалось невесть что, интерференция очень сильная, начинало крутить; поэтому обычно пробивали выход в чистое пространство, куда угодно, определялись уже там.
– Прошу прощения, сударыня, но я всё это ещё в Академии освоил, – желчно сообщил Ричард. – Нас интересуют отмеченные госпожой Хюммель аномалии, а не давным-давно картированные опоры.
Вильгельмина обиженно поджала губы.
– Ах, простите, сударь мой кавалер д’Ассини! Как же я могла забыть, вы и впрямь уже окончили Академию!..