Всё оказалось в полной сохранности. Еда, вода, медикаменты и баки с бензином. Полный набор для долгой дороги по пустоши.
До нашей базы было на выбор два пути. Первый путь по равнине на юге. Этот путь более быстрый, но менее безопасный. Второй путь через горные хребты на севере. Там безопаснее, однако дорога займёт на сутки, а то и двое дольше.
Ксавьер выбрал скорость. Я в этом его полностью поддерживал, не навязывая никак своё мнение. Мы два ассасина, и нам нет резона торчать в Изнанке даже лишний день. А пробиться через армии монстров мы сможем. Опыт маневрирования на «Медведе» у меня имелся, да и притом большой. Тут главное проехать первые несколько тысяч километров. На западе световой день станет длиннее, а следовательно, и дорога станет приятнее.
Экипажи машин были — я и Быстров, Ксавьер и Синицын. На мой взгляд, для баланса, лучше бы поставить меня с Синицыным, а не с Быстровым, но возражать я не стал. Если дело дойдет до боя, то мы вчетвером в любом случае будем рядом.
Смены за рулём командир назначил по шесть часов. В целом это стандарт для такого рода операций. Майор Пожарский предпочитал смены по двенадцать часов, но так, пожалуй, было тяжелее.
Первые три тысячи километров и две полные смены прошли без особых происшествий. Натыкались на группы монстров, но ничего серьезного нам не попадалось. А вот в третью смену случилось нечто… Проблемным это не назвать — скорее просто из ряда вон выходящее.
Я и Синицын находились за рулём «Медведей». Свет дня был неярким, но ехали без фар впервые за всё время. Глеб заметил группу из десятка серых когтей — они были справа и, так сказать, под его юрисдикцией.
— На севере больше дюжины когтей, — раздалось в моём наушнике. — Сместимся? Приём.
— Да.
Я посмотрел на обозначенную группу когтей. Бегут как-то странно. Да и вообще все монстры в Изнанке словно взбесились. Носились по пустоши, как ужаленные, и при этом их внимательность сильно упала. Пока за нашими «Медведями» в погоню побежала только группа буйволов-броненосцев.
— Женя, когти сами собой исчезают. Это нормально?
— Не думаю…
Случаи, когда монстры превращаются в чёрный пепел без получения повреждений, не редки. Я лично встречался с подобным дважды. Год назад аннигиляция произошла с вулканическим когтем, а два года назад с жуком, который упорно преследовал Занозу. Потом ещё шутили, что замкомандира уничтожила тварь одним лишь взглядом.
— Подыхают один за другим… Может, это из-за открытия портала?
— Не знаю.
Продолжать тему я не стал, чтобы не мешать Быстрову спать положенное ему время. Тот, как я уже заметил, проснулся и слегка приоткрыл глаза.
Однако вопрос насчёт аннигиляции тварей был интересным. Причём при дальнейшем пути мы ещё не раз сталкивались с монстрами, которые сами собой превращались в чёрный пепел.
Так было и в мою смену, и в смену Быстрова. Особенно часто аннигиляция встречалась на второй день пути — позже тоже не редкость, но во второй день каждая вторая встречная тварь превращалась в чёрный пепел. Причины аномалии так и остались загадкой. Возможно, действительно всему виной портал в Южной Америке.
Дорогу от Паучьего Каньона до базы мы преодолели за пять дней. Через день приехала наша группа сопровождения, но я узнал это, уже находясь в тренировочном лагере Соколиного Глаза. Нашей группе дали сутки на восстановление.
Миссия по убийству акцептора была завершена, хотя успешной её назвать сложно из-за смерти Кропоткина. После выполнения задания, правда, вскрылся неизвестный мне факт. Оказалось, что Ксавьер через телепатию передал информацию о стычке с Фао и об открытии портала. Командование СССР посчитало это удачным моментом для масштабной атаки сразу по нескольким фронтам.
Итогом стала безоговорочная победа СССР. У Вавилона погибло девять ассасинов против двух низших с нашей стороны. По меньшей мере четверо вавилонских ассасинов были высшими. Точно опознана смерть второго Кио-Кио, второго Фидана, Вальмонта и Крио. В уничтоженной технике пятикратное преимущество. По личному составу потери минимальны, в отличие от врага.
Эта была крупная и серьёзная победа, но расслабляться было ещё рано. Вавилон ранен, однако всё ещё очень опасен. Любой охотник подтвердит, что с раненым зверем надо быть в два раза более внимательным.
Глава 19
Я не получил силы копирующего ассасина…
После убийства акцептора я безусловно стал сильнее, однако у меня не появилось новых способностей. Сыграл самый плохой вариант развития событий… Меня предупреждали об этом с самого начала, но я поверил в себя и взял полную ответственность.
Было ли это ошибкой? На мой взгляд нет. Я всё ещё убежден, что от меня куда больше пользы, чем от «того парня». Но на душе всё равно встал камень вины и неоправданных надежд. Возможно, это даже меня ослабляло…
Настрой и моральный дух мага — это ключ к его силе. Можно хитро обманывать самого себя и действовать на максимуме возможностей даже в хреновом душевном состоянии, но некоторая потеря сил всё равно из-за этого будет.
И это меня не устраивало. Даже один процент силы может оказаться решающим в будущем сражении. Как снять с души камень вины? Самый простой способ — попытаться перед кем-то выговориться.
В этом мне очень сильно помог Быстров. Отряд под командованием Ксавьера был расформирован. Синицына переместили куда-то на дальний восток, а меня и Быстрова направили как усиление ударного отряда Амаграм.
Когда мы ждали встречи с нашей новой группой, выдался хороший момент для разговора. Мы сидели с Ромой в учебном полевом классе — десяток стульев, стол и магнитно-маркерная доска.
— Ты чувствуешь вину за то, что решил не жертвовать собой ради страны? — спросил Рома, подытожив весь мой долгий рассказ.
— Да, наверно так.
— Лучше синица в руке, чем журавль в небе. У твоего акцептора не будет ассасинских способностей, а значит надо ждать первое поколение его детей. И причём не факт, что у них будут нужные способности. Вероятность выше пятидесяти процентов, но гарантий на успех нет. С другой стороны — есть ты. «Полноценный» богоуровневый. И это не далекая перспектива — ты уже служишь на благо страны. Ты уже полезен. Ты уже низший ассасин, с силой которого надо считаться.
— С последним я бы поспорил, но спасибо на добром слове. Немного отлегло.
Рома очень задумчиво прикоснулся рукой к подбородку.
— Я тоже страдаю такой болезнью. Как это называют? Самоотверженность? Желание защитить что-то даже ценой своей жизни.
— Почему ты называешь это болезнью?
— А разве это не так? Большинству людей плевать друг на друга.
— Ошибаешься. Здесь, в этом лагере, было бы куда меньше людей, если бы не стоял вопрос защиты своих близких.
— Заметь — ты сказал «защиты близких». Но если у тебя за душой никого? Если ты один? Ради чего тебе воевать и умирать? Ради абстрактной страны? В стране есть как хорошие люди, так и полные ублюдки. Каждый ли готов воевать не ради близких, а ради незнакомых по сути людей? Я тебе отвечу — не каждый. Многие находятся здесь из-под палки, и это, пожалуй, даже нормально. Не у всех есть отвага и самоотверженность. Но если брать тебя и меня, то мы из другого теста. Можно назвать это болезнью, а можно назвать как-то мягче, однако суть не поменяется. Мы из тех, кто будет защищать страну, даже если за душой никого.
Быстров замолчал. Я не стал отвечать сразу, вдумываясь в его слова. Можно было подумать, что парень бахвалится, мол, мы двое не такие, как большинство, но тут было что-то другое. Что-то более глубокое…
— Но и у тебя, и у меня есть что защищать.
— Да. Однако я уверен, что даже всё потеряв, ты будешь продолжать защищать свою страну.
— Свою? Почему свою?
Быстров посмотрел мне в глаза.
— Нашу. Нашу страну.
— Это в тебе играет разделение на советских людей и аристократию?
— Да, наверно… Всё же нас тяжело назвать одной страной. Мы очень разные. С одной стороны бывшие рабы, а с другой стороны те, кто веками держали власть и магию. Я думаю, когда-нибудь случится большая революция, и две стороны поменяются ролями.
— Ты считаешь, что Советы сделают аристократов рабами?
— Не знаю. Но я считаю, что революция неизбежна. Две противоположные стороны рано или поздно столкнутся.
Я почувствовал знакомое Ки Анастасии и еще одно, совершенно незнакомое.
— Идут, — вставая со стула, сказал я.
— Да, я тоже почувствовал.
Анастасия действовала в паре с Виктором Костровым. Это довольно неприятный тип, но профессионал до мозга костей. Чем-то по характеру он напоминал Соколиного Глаза — во всяком случае такое у меня было первое впечатление.
— Теоретическая тренировка на этом закончена, — откладывая маркер, сказал Виктор. — Сейчас в войне небольшое затишье, но не расслабляемся. Огонь сражений может вспыхнуть в любой момент. Вопросы?
Я поднял руку. Костров кивнул.
— Самостоятельные тренировки разрешаются?
— Разрешаются, но слишком не усердствуй. Не трать больше одной пятой своих сил. Повторяюсь — бой может начаться в любой момент.
— Да, я понимаю.
— О грядущих операциях дам предупреждение сразу, как будет информация. Быстров, останься в классе подготовки. Обсудим твою координацию с Дроздовым. Амаграм и Калинин — свободны.
Рядом с Костровым телепортировался майор Дроздов. С последним я ещё вместе не работал, но пару раз пересекался. Он, как и Быстров, в числе лучших магов по телепортации.
— Мы говорили под куполом? — удивился я, увидев барьер вокруг палатки. — Твой? Я даже не заметил.
— Мой, — тихо ответила Анастасия, и в барьере открылась дверь. — Все серьёзные разговоры проводим под моим куполом.
— Понял. Правильная мера.
Последний раз я видел Анастасию три года назад. На второй курс университета она почему-то не пошла учиться. Хотя причина понятна… Амаграм проходила особую подготовку ассасина. Год в университете возможно просто её небольшая прихоть.