этими типами из этого «сопротивления».
Нинель почувствовала, что бледнеет. «Но они же их убьют». «Дааа», сказала Ведьма, улыбаясь. «Именно, дорогая. Подумай обо всех этих невинных, безоружных беженцах, если думаешь, что мы слишком жестоки». Нет, это неправильно, тут что-то не так! Затем он ее осенило. «Откуда вы знаете, как их активировать?», спросила она онемевшими губами. «Нам Рон дал коды», сказал Пёс. Он сделал шаг в ее сторону. «Назад!», прорычал она. Лихорадочно размышляя, она замахнулась клавиатурой; шнур в ее руке натянулся и не дальше уже не двигался. «Не верю, что Рон Лабейн одобрил бы убийство людей, даже людей, введенных в заблуждение. Он всегда проповедовал делать все законным путем. Всегда!» Злая Ведьма, явно раздраженная, медленно двинулась к ней, протягивая руки к клавиатуре. «Теперь все изменилось, дорогая. Ты это знаешь. Дай мне ее—» «Откуда Рону знать коды?», закричала Нинель. «Откуда он мог что-то знать о таком месте? Он ненавидит автоматизированные заводы. И речи быть не может, что он так хорошо мог их знать, чтобы ими управлять!» Пёс засмеялся. «Тут она тебя поймала, Ведьмочка». «О, Господи», сказала Злая Ведьма брезгливо. «Лабейн мертв». «Нет!», закричала Нинель. «Да, он мертв», сказал Пёс, приблизившись к ней еще на шаг. «Я это знаю, потому что его
убили мы . Я лично там был».
У Нинель перехватило дух, она задыхалась, не в силах вымолвить ни слова. Пёс рванулся вперед, пытаясь выхватить клавиатуру, и она взмахнула ею, как битой, ударив его по лицу. Он отступил, и Ведьма рассмеялась. «Боже!», усмехнулась она. «Не веришь, что кое-что можно сделать просто и легко, да?» Она вытащила из кармана пистолет, на стволе которого уродливо красовался глушитель. Нинель ахнула и попятилась, держа перед собой клавиатуру, словно щит. Ведьма щелкнула пальцами другой руки. «Дай ее сюда», сказала она. «И моли бога, чтобы ты ее не сломала». Держась за клавиатуру еще сильней, Нинель удивленно заморгала. Неужели Ведьма думала, что она просто так вот возьмет и отдаст ее ей? «Нет», сказала она слабым, но твердым голосом. «Я не собираюсь помогать людям, убившим Рона Лабейна». Пёс, рыча, снова двинулся вперед, но Ведьма подняла руку, словно поставив барьер у него на пути. «Не хочу повредить клавиатуру», сказала она ему. Затем она в ярости уставилась на Нинель. «Если этот Скайнет хочет уничтожить человечество, ну, трижды ура ему, да здравствует Скайнет! Человеческая раса - не что иное, как паразиты по большей части, а остальные слишком глупы, чтобы понимать, что они еще живы. «Посмотри, что они сделали с планетой! Когда-то она было прекрасна; теперь же это гадюшник! Просто дерьмо! Везде, куда ни глянешь. Человечество должно прекратить свое существование, иначе не сможет выжить ничто». Она развела руками. «Ну так что. Ты будешь нам помогать, или нам тебя убить?» Широко раскрыв глаза, Нинель просто уставилась на нее, открыв рот. «В-вы же все равно меня убьете, так ведь?» Рожа у Пса растянулась в ухмылке: «Ага». Ведьма метнула на него взгляд, а затем подняла пистолет. Она наклонила голову набок, словно пожав плечами. «Ну, мы не собирались это делать сразу. Но…» Глаза у Нинель расширились, когда позади нее медленно стал подниматься Джон, и она вздохнула, чтобы закричать. У нее что-то похолодело в груди. А затем стало очень горячо, а затем она уже ничего не чувствовала, совсем ничего. «О, молодец, Ведьма. Прямо сквозь клавиатуру». Пёс двинулся вперед. «Нельзя было дать ей закричать», пробормотала Ведьма.
*
Джон почувствовал, что в глазах у него перестало двоиться, и увидел, как Нинель безвольно повалилась на пол.
«Опять» , подумал он. «Сначала Венди, теперь она. Снова».
Крик, который вырвался у него с губ, не был гигантским «нет» : в нем и это было, но
большая его часть была бешеной яростью и безутешным горем, скорбью за всю свою жизнь в прошлом, и за ту, которую он видел впереди себя в будущем, и которая его еще ожидала. У ножа, спрятанного у него в ботинке, было семидюймовое лезвие; ничего особенного, просто острый сужающийся стальной клинок. Рука его метнулась вперед исчезающей дугой; баба, застрелившая Нинель, казалось, стала поворачиваться, но как-то замедленно - не успела она сделать и четверти оборота, как лезвие рассекло ей почку с такой яростью и жестокостью, что кулак его врезался в ткань ее куртки, погрузившись в нее до конца. Он повернулся вместе с ней, как танцор - левой рукой он схватил ее за руку, в которой был пистолет, развернув ее в пируэте и швырнув ее вперед, на ее же подельника. Тот раскрыл глаза и разинул от изумления рот в форме букв «О», поймав вращающуюся тушу; тем же движением Джон вынул лезвие. Подбросив его в воздухе, он поймал его на лету, и теперь лезвие у него в кулаке было развернуто вниз, и он ударил им поверх плеча умирающей женщины прямо в глаз ее приятелю. Молниеносно, как мелькнувший яркий язык хищной лягушки, и так глубоко, что узкие выступы на рукоятке лезвия застряли в костях глазницы. «Пиздец тебе, сука», прохрипел Джон, а затем выпустил падающее тело. Теперь больше никто из этих двоих уже никогда их не побеспокоит. Опустившись на колени рядом с Нинель, он медленно коснулся ее шеи двумя окровавленными пальцами. Пульса не было. Он и не ожидал, что он будет. Он вытер руку о штаны, чтобы не запятнать кровью ей лицо и закрыл ей глаза, чтобы не видно было больше белков. Затем Джон взял ее на руки - от безжизненности ее тела его стало немного мутить - и поднял ее, встав на ноги. Он отогнал от себя горе, постаравшись отрешиться от эмоций.
«Видимо, не суждено мне кого-то любить», подумал он. Он открыл дверь и понес ее туда, где лежали другие жертвы. После себя они оставят еще одну.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
ПОДВОДНАЯ ЛОДКА ВМС США «РУЗВЕЛЬТ»
«Так значит, вы проделали весь путь от Аляски до Аргентины одна, самостоятельно?», спросил капитан Чу. Сара отпила немного кофе, взглянув на него поверх края чашки. Он пригласил ее на ужин в офицерскую столовую с не очень тонко закамуфлированной попыткой ее допросить. Она не возражала; если бы она была на его месте, допрос произошел бы уже на берегу Аргентины, а не на пути к Аляске. «Угу», сказала она после очень долгого глотка. «У меня Харлей, который мы приспособили для езды на спирту. Он, конечно, загрязняет воздух, но пробег приличный». «И как там?», спросил он. «В смысле - в мире за пределами «Рузвельта?», спросила она. Он кивнул.
«Вопрос абсолютно прямой и честный» , подумала Сара. «И заслуживает такого же честного ответа». «Там ад», ответила она. «Я не преувеличиваю. Смерть повсюду - от бомб, от болезней, от мародеров, от голода».
На пути ей встретился дом престарелых, и этот ужас будет преследовать ее до конца ее дней. «Всё настолько плохо?», спросил он, почти незаметно содрогнувшись от выражения ее лица. «И даже еще хуже. Изнасилования, убийства, весь набор, всего не перечислишь. Большинство людей оказались совершенно не готовы позаботиться о себе самостоятельно, и постоянно появлялся кто-то, кто этим пользовался. Это самое ужасное, что можно себе представить. И ведь я еще не заезжала в города». Он прикрыл рот и откинулся на спинку стула, чуть побледнев. «И как вам это удалось? Я имею в виду, одной, женщине». Он не имел в виду как-то ее обидеть, она это поняла. Сара улыбнулась, но кончики ее губ поднялись лишь слегка, и он удивленно заморгал. «Я подготовлена», сказала она. «Я готовилась к этому уже длительное время. У большинства людей, даже самых слабых и глупых, есть некое чувство самосохранения, и они это понимают. Тем, у кого его нет, лучше уж погибнуть». «Ох-хо-хо…» Он посмотрел на нее на мгновение, и она встретилась с ним взглядом. Затем он кивнул и вновь стал есть. Сара подняла бровь. «Больше вопросов не будет?» «Пока нет». Он приложил к губам салфетку и отложил ее в сторону. «К тому времени, когда мы доберемся до места назначения, у меня, несомненно, возникнут новые. Но пока их бессмысленно задавать. Мы действительно в долгу перед вами, как за то, что вы вывели нас из этой гавани, так и за продовольствие». Он наклонил голову. «И поэтому предоставление вам транспорта для того, чтобы попасть на Аляску, можно считать справедливым бартером. Это не значит, что мы теперь с вами объединяемся». Она улыбнулась, на этот раз искренне. «Понятно». Она знала, что они присоединятся к Сопротивлению. Другого выбора на самом деле и не было. И это были люди, которые хотели изменить существующее положение, они прекрасно друг другу подходили. Ее улыбка превратилась в усмешку. «Вам понравится мой сын».
ТАТИТЛЕК, АЛЯСКА
Открытые всем ветрам деревянные здания Татитлека раскинулись на одной стороне узкого фьорда, окруженные взметнувшимися ввысь голубыми вершинами, покрытыми елями и завершавшимися рваной линией снежных пиков. В редкие солнечные дни их цвет совпадал с цветом голубых вод; но чаще всего небо было серым, а серо-зеленые волны покрыты пеной, как это и было сегодня. Город был в значительной степени закрыт для посторонних, если они не могли чем-то подтвердить, что у них есть здесь законный бизнес.
По-видимому, кратковременное пребывание здесь Веры стало незабываемым явлением, потому что при упоминании о «Тяге Любви» , ее яхте, закатывались глаза, появлялись ухмылки, а руки разводились в радушном приветствии.
Джон и Айк сидели на пирсе, ели копченого лосося и потягивая какое-то очень плохое домашнее пиво. «Боооже», сказал Айк, глядя в бутылку. «Из какой это херни они это сделали? Из ослиной мочи что ли?» «Скорее всего, из лосиной или оленьей», сказал Джон. «На Аляске не так много ослов». Он сделал глоток и, поморщившись, посмотрел на бутылку. «Или, может быть, гризли». «Эти точно кусаются», сказал со смешком Айк и нервно взглянул на молодого человека. После штурма автоматизированного завода тот как-то переменился. Сложно было сказать, в чем именно. Но иногда, даже в такие моменты, как сейчас, когда они просто сидели и ели вместе, он чувствовал себя так, будто разговаривает почти с незнакомым ему человеком.
«Он погружен в какие-то р