Зеленин держал у себя прежде всего профессионалов спецслужб. Платил им столько, что работой дорожили. Были и другие профессионалы, конечно, как тот, что смотрел за Людмилой на ВВЦ, но они числились «шестерками», хотя и получали приличные деньги, и не обижались на то, что их используют в качестве пешек в непонятных играх. Однако на сей раз Зеленин послал на задание настоящих профессионалов.
— Нехорошо приставать к девушке, — сказал Игорь, подходя к назойливому ловеласу.
— А ты кем будешь? — ухмыльнулся красавчик. — Назовешь свое погоняло или как?
— Или как, — сказал Игорь.
Он дважды ударил кулаками, добавил ногой, но брюнет устоял и даже пытался отмахнуться. А вот когда Филя включил свои ноги, рухнул на асфальт. Людмила со всех ног метнулась к своей «шкоде», села за руль, дрожащими пальцами вставила ключ в замок зажигания. Когда двигатель мягко заворковал, обернулась — что же там происходит?
А там уже ничего не происходило. Красавчик лежал на асфальте, тяжкими стонами жалуясь на жестокую и несправедливую судьбу. Невысокий мужчина в черной кожаной куртке не задумываясь еще раз ударил ногой по ребрам. Наверное, нахалу было больно — заерзал, застонал… Так ему и надо, скотине!
— Ну, ты понял, что приставать к незнакомым девушкам нехорошо? — вежливо поинтересовался Игорь.
Людмила включила скорость, резко развернулась и помчалась обратно к Москве. Уж лучше сидеть дома, чем терпеть такое… Или приехать сюда с Дмитрием. Интересно было бы посмотреть на этого щенка, когда рядом будет Дмитрий! Да, рядом… он нужен ей рядом, вдруг поняла — он ей нужен, она хочет быть рядом с ним. С его длинными крепкими руками, с его широкой волосатой грудью… Она просто хотела его, своего мужа! Хотела теперь, когда он спит, повернувшись к ней спиной.
«Шкода» стремительно удалялась от Николиной Горы.
— И не вздумай преследовать нас или ее, — так же вежливо пояснил Филя, расстегивая куртку, чтобы с асфальта можно было разглядеть подплечную кобуру.
Поверженный красавчик сплюнул кровью и согласно закивал, однако подниматься не спешил. Он уже понял, что эти двое не случайно появились тут, с «пушками» оба… дачники! Баба-то оказалась крутой! И намекала, а он не поверил. Ну и хрен с ней. Только бы не били…
А они особо и не усердствовали. Серый «жигуленок» уехал, когда красавчик тяжело поднялся на ноги.
Отплевываясь кровью и вытирая рукавом пиджака разбитые губы, он поплелся в кафе.
— Нормалек, босс одобряет, — сказал Филя, сунув мобильник в карман куртки. — Возвращаемся в офис, она могла заметить нашу машину, не стоит нервировать бабу.
— Баба с возу… — равнодушно сказал Игорь.
Глава 18
Весь день был нервным. В школе два урока тянулись ужасно долго. Она говорила торопливо, то и дело поглядывала на часы, ожидая звонка на перемену. Ученики чувствовали это, совсем не слушали ее, оживленно переговариваясь. Пестрову, который в очередной раз полез под стол, она врезала по голове общей тетрадью и прямо сказала, что заглядывать учительнице под юбку — удел дураков и неудачников. В классе поднялся хохот, Пестров вылез из-под стола ошарашенный и красный от стыда, как вареный рак. Наверное, это было слишком жестоко, уж по крайней мере непедагогично, они ведь еще дети. Это она поняла чуть позже, заорала, пресекая ехидные смешки и комментарии. В классе воцарилась тишина, но не потому, что ученики слушали ее: они следили за ней, пытаясь понять, что случилось с самой красивой училкой в школе.
Неизвестно, что было хуже — когда они шептались и смеялись или когда отслеживали каждое ее движение, каждое слово.
Тридцать пар внимательных глаз… В конце концов уроки закончились, и она, не дожидаясь подруги Маргариты, помчалась домой. Жора мог бы позвонить на перемене, но скорее всего позвонит на домашний номер. И тогда… она твердо решила, что расскажет ему все без утайки. Попросит, чтобы сохранил это в тайне, главное — от мужа Людки, и расскажет.
Понятно, она сама виновата в том, что случилось. И ведь чувствовала, с того момента, как Людка обратилась к ней со своей идиотской просьбой, чувствовала, что Жорка, человек тонкий, умный, поймет — что-то в семье не так. И думала об этом, ведь и сама считала — не так, если в ее доме тайно встречаются любовники, как в паршивом притоне! И не хотела, но потом согласилась, и все вышло хуже некуда! Жорка не только почувствовал, но и увидел Стаса, выбегающего из подъезда с расстегнутыми штанами! А эта дурацкая идея с ванной? Уж лучше бы Жорка понял, что Людмила встречалась с любовником, чем… Лучше? Неизвестно. «Мой дом — моя крепость» — это для него не пустые слова. И она была полностью согласна с ним. А во что превратила свой дом? В бордель!
И Жорка прав, подозревая ее. Так ведь можно потерять любимого мужа, семью разрушить… Нет, вчера не могла, а сегодня обязательно все расскажет ему. Ну да, виновата, была дурой, что согласилась выполнить просьбу подруги, да, да, да! Но сама ни в чем не виновата перед ним. Если бы он позвонил, сказала бы, что безумно любит, ждет и все-все расскажет, пусть только приезжает домой поскорее.
Но когда зазвонил телефон и она схватила трубку, в ней послышался совсем другой голос:
— Лерочка, дочка, что там у вас происходит?
— Добрый день, Валентина Васильевна… Все нормально, я только что из школы вернулась. Как там Анфиска?
— В садике еще. А дед в магазин пошел. Ты не ври мне, давай-ка выкладывай, что?
— А… почему вы спрашиваете?
— Жорка приезжал утром, с перепою и весь из себя расстроенный.
— И что сказал?
— Так он и скажет, держи карман шире! Но проговорился, что почему-то не доверяет тебе.
— А вы?
— Деточка, я тебе верю, как самой себе. Может, совсем из ума выжила, но что поделаешь?
— Спасибо, Валентина Васильевна. Я вам клянусь, что ни в чем перед Жорой не виновата. А он как-то странно ведет себя…
Лера замолчала, не зная, что сказать дальше. Странно ведет — не просто так, для этого должна быть причина. Правду сказать свекрови нельзя, а что можно?
— Ну и в чем там дело?
— Я не знаю… кажется… ему не нравится моя подруга, Людмила. Но, понимаете, я не могу выгнать ее, там свои проблемы, я пыталась помочь…
— Помогла?
— Не знаю. Но чувствую: Жора психует, требует рассказать что-то… Не могу же я ему рассказывать о проблемах подруги? Это чужие дела, пусть сами разбираются.
— Разводятся?
— Почти, а я пытаюсь помирить их, понимаете…
— Лера, дочка, может, мне приехать, устроить переговоры?
— А Жора что сказал?
— Он даже звонить запретил домой.
— Тогда не надо, Валентина Васильевна. Мы сами… я сегодня все ему расскажу, обещаю вам.
— Завтра непременно перезвони мне.
— Конечно, Валентина Васильевна, конечно!
— Анфиска в порядке, ждет не дождется, когда поедете в аквапарк. Втроем. Так что готовься. Я думаю, мы с дедом тоже махнем в аквапарк, заодно и у вас погостим, а то что-то не приглашаете.
— Я всегда рада вас видеть, но…
— Жорка тоже не приглашает. Лерочка, дорогая моя, держись. Если что — звони, помогу. Ну, всего тебе.
С такой свекровью жить бы да радоваться. И вправду ведь как вторая мать. А поначалу трудно было… Они даже свадьбу устраивать не стали, зарегистрировались в ЗАГСе, выпили со свидетелями шампанского, и он привел ее домой.
— Чего так рано вскочила?
— Помочь хочу вам…
— Я и сама пока что справляюсь, не калека.
— Но теперь же нас больше. Можно, и я что-нибудь сделаю?
— Можно. Вынеси мусорное ведро…
— Что-то еще нужно сделать?
— Господи, вот привязалась! Помой посуду, не видишь — я завтрак готовлю.
— Помыла…
— Ты и дома была такой помощницей или только в чужой квартире хочешь всем понравиться?
— Нет, дома я была лентяйкой. Хотела, но не позволяли. Домработница все делала.
— У вас что, перестройка двадцать лет назад началась?
— Нет, просто папа работал секретарем горкома партии, к нам приходила женщина, убиралась, готовила.
— А мать?
— Она преподавала в авиаучилище. Ну, в том самом, которое Гагарин окончил.
— И ты теперь выносишь мусор у нас?
— Я вам так благодарна, Валентина Васильевна, за то, что есть Жорка. Я его очень люблю.
— Вот так, да? А он мне ничего не сказал, ну дурак! А чем теперь твой отец занимается? Горкомов-то давно уже нет.
— Он стал бизнесменом, как Жора. Только… у него дела идут хорошо, на «мерседесе» ездит. Он скоро приедет к нам в гости, вы не возражаете?
— Да что ж тут… На «мерседесе»? Ну пусть приезжает. Ты чего хочешь?
— Вычитала рецепт обалденного омлета. Можно мне приготовить всем завтрак? Я думаю, и вам, и Петру Ивановичу понравится.
— Ну давай посмотрим, что ты за штучка такая… оренбургская принцесса!
— И где его черти носят, этого Жорку?
— Ой, Валентина Васильевна, он же делами занимается, магазинами своими.
— Мог бы позвонить… не мне, а своей красотуле. Ты что тут делаешь со своим брюхом? Иди смотри телевизор!
— Нет, Валентина Васильевна, мне нужно двигаться. Давайте приготовим азу по-татарски с солеными огурцами, Жора очень любит, и Петру Ивановичу нравится.
— Это верно, мне нравится, как Лера готовит.
— Ей нельзя стоять у плиты! Лера, деточка…
— Ну, Валентина Васильевна…
— Валя, ты не обижайся, но азу у Леры получается замечательное. Ты ей помогай.
— Варвар! Давай, детка, раз они так считают, командуй.
— Ой, Жорка! Здорово, что ты пришел, а мы с Валентиной Васильевной азу приготовили, вкусное — пальчики оближешь.
— Не сомневаюсь. Это тебе цветы, а это, мам, тебе.
— Это мне? Такие розы — мне?..
— Тебе, тебе. Лерке точно такие, у меня ведь две любимые дамы, обеим — цветы.
— Жорка… Лера, доченька…
— Не плачьте, Валентина Васильевна, все хорошо.
Тогда она первый раз назвала ее дочкой. И это было приятно слышать. Они были хорошие люди, они стали ей вторыми родителями, хотя и первых она не забывала. Но Валентина Васильевна стала не только свекровью и второй матерью, но и настоящей подругой. Это проявилось, когда родилась Анфиска и они вместе нянчились с капризной девочкой. Бывало, и ссорились, но по-родственному.