Не позвонил…
— А может, узнать номер телефона этого Панченко? — спросила Валентина Васильевна.
— Кто ж его скажет? Он живет за городом, на своей ферме, там и телефон, может, только сотовый. Я пошла в ванную, Валентина Васильевна, а вы, если он позвонит, стучите.
— Хорошо, Лера, — глотая слезы, ответила Валентина Васильевна. — Но чует мое сердце — не позвонит…
Лере было искренне жаль пожилую женщину, но что тут можно было еще сказать? Кто б ее саму пожалел!
— Лера, а если позвонить твоей подруге, ее муж, ты говорила, связан с бандитами. Он может что-то узнать?
— Не буду я ей звонить, — резко сказала Лера. — Даже видеть больше не хочу. Из-за нее все началось… Не хочу!
И пошла в ванную.
В это самое время, в половине одиннадцатого, Епифанов собрался спать. Панченко убедил его, что ехать в Москву сейчас небезопасно, да и неприлично: Настя надеется на продолжение приятного знакомства. Насчет Насти Епифанов не решил, как тут быть, все же не хотелось изменять жене, пока она еще жена и пока они не выяснили свои отношения. А вот домой возвращаться и вправду не хотелось. Какой смысл ехать в Москву, будучи изрядно пьяным, а там, дома, что? Жена, ставшая почти чужой женщиной? Ночь на диване в кабинете? Вопросы, где был, что делал, почему не звонил… Сама ничего объяснять не желает, но спрашивает! Зачем ему это нужно?
После бани их ждал роскошный стол с пятью графинчиками, а к тому времени уже и есть захотелось, потом — танцы при свете пылающих поленьев в камине, пение под караоке. И снова танцы, дурачество всякое — помимо роскошного стола, были и две красивые девушки, и одна из них, Настя, была чрезвычайно внимательна к нему, ласкова, игрива… Даже Лера не вела себя так, когда у них были гости.
Епифанов подумал, что все-таки нужно позвонить хотя бы матери, сказать, что останется ночевать у Панченко, но потом сообразил, что мать сообщит это Лере и та преспокойно будет спать. А он не хотел этого! Пусть помучается, подумает как следует и решит, дорог ей муж или нет!
Правда, он слишком много стал пить. Никогда прежде такого не было, чтобы три дня подряд… Но ведь каждый день была причина. Веская. Была, черт возьми, как тут ни крути — была!
Панченко сам проводил его в просторную спальню с большой кроватью (оказывается, у него тут было шесть спален, удобство жилья он мерил на американский манер — чем больше спален, тем лучше). Показал, где санузел, где свежая пижама, где, если уж понадобится, бар. Они обнялись, и Панченко ушел.
Пижаму Епифанов не стал надевать, привык спать в трусах, разделся, бросив костюм на пуфик у трельяжа, и залез под одеяло. Все было классно, перспективы отличные, с Канарцем Панченко обещал разобраться, Зеленин этим займется уже завтра. Можно и спать… Сюда бы приехать с Леркой, она отлично танцует, а как поет под караоке! А как бы они любили друг друга на этой широкой постели…
В комнату неслышно вошла Настя, подошла к кровати, остановилась:
— Не возражаешь, Жора?
А как можно было возразить девушке, которая была такой нежной и ласковой с ним весь вечер? На ней была полупрозрачная ночнушка. Хоть и видел ее в бане голой, все уголки красивого тела обследовал глазами, а снова хотелось смотреть не отрываясь. В ночнушке Настя казалась еще привлекательнее.
— Давай, — сказал Епифанов.
Настя легла рядом, обняла его, прижалась всем своим горячим телом.
— Просто буду рядом с тобой, — сказала она. — Честно говоря, ничего серьезного не хочется, Жора.
— Ваську хочешь? — спросил Епифанов.
— Уже нет, хотя и бывает… Но он положил глаз на Маринку, понятно, что это серьезно, не хочу мешать. Тебя бы хотела, но ты ведь… обожаешь свою жену, верно?
— Верно.
— Расскажи, это хорошо — семейная жизнь? Всегда мечтала о семье, но… вон как получилось.
— Конечно, хорошо. Если рядом и жена, и любовница, и надежный друг — что может быть лучше? А когда Василий женится на Марине, что ты будешь делать?
— Стану директором птицефабрики, обещано. Все девчонки получат должности и будут работать, всем тут нравится. Такой был уговор. Панченко сдержит свое слово, а Маринка не захочет, чтобы мы были рядом. Все по-честному. А ты и вправду так верен своей жене?
— «Это любовь, что без денег делает тебя богатым», Пугачева поет такую песню.
— Пугачевой не нужны деньги, у нее кредитная карточка есть, — сказала Настя.
Епифанов понял, что, если Лера и вправду изменяет ему и не хочет с ним жить, он женится на Насте. На следующий день после развода.
— Она хотела сказать, что и без кредитной карточки человек богатый, если рядом — любимый. Или — любимая.
— Сомневаюсь. Хотелось бы посмотреть на них с Галкиным в коммунальной квартире без копейки в кармане. Жора, а ты все-таки очень грустным сегодня был. Почему? Скучал по своей благоверной, или в семье нелады?
— Всякое бывает, Настя. Я даже не позвонил ей, не предупредил, что останусь ночевать здесь.
— Расскажи, Жора.
Более благодарного и приятного слушателя трудно было себе представить. И Епифанов рассказал ей обо всех своих тревогах и сомнениях.
— Но ты же не знаешь точно, что она тебе изменяет? — сказала Настя.
— Но подозреваю это.
Она еще крепче его обняла, поцеловала в щеку:
— Ты уже хочешь меня, да?
— Я ведь не железный… Но я не хочу изменять жене, пока не узнаю всей правды.
— Я понимаю тебя. Знаешь, если все будет совсем плохо, позвони мне. Я прибегу, даже Василия брошу. Но сейчас… я хочу, чтобы у тебя все было хорошо.
Она ласково погладила его по щеке, снова чмокнула в шею и отвернулась.
— Ты умница, Настя, — сказал Епифанов. — Но я ведь не бедный человек… Ты могла бы воспользоваться моментом, соблазнить меня.
— Жор, я слишком много пережила, года два назад — могла бы и сделала бы все возможное. Но теперь — нет. Вася не даст меня в обиду, а я… я не хочу разрушать счастливую семью. Понимаешь?
Епифанов повернулся, прижался к ней, повторяя изгибы красивого и соблазнительного тела. Теперь он нежно поцеловал ее в щеку.
— Спасибо тебе, Настя. Ты — мой друг. Я сам себя не понимаю — лежу в постели с красивой девушкой и… Я благодарен тебе, Настя.
— А я тебе, Жора. Знаешь, это ведь было испытанием. Для меня. Если б мы занялись сексом, я бы поняла — не бывает в мире счастливой любви, не бывает настоящей семьи. А теперь верю — бывает. И я хочу такую же семью.
— Желаю удачи, Настя.
— Тебе тоже, Жора. Обнимая ее, он уснул.
Глава 23
Травников сжал трубку радиотелефона, посмотрел на Дашу. Она смотрела на него, презрительно сощурив глаза.
— Але, Люси? Привет, это Стас. Наконец-то дозвонился, ты почему два дня не отвечала?
— А ты как думаешь?
— Люси, дорогая, там была стрессовая ситуация, ты ж понимаешь… Мы не могли в полной мере насладиться…
— Могли, но ты не хотел.
— Люси! Это было… как бы тебе объяснить…
— Не надо, Стас. Я не хочу больше тебя видеть. У меня солидный муж, между прочим, очень ревнивый, так что лучше нам расстаться и не будоражить прошлые воспоминания. Что было — то прошло.
— Люси, это просто замечательно, что муж твой солидный и ревнивый. Именно такой нам и нужен.
— Что ты хочешь сказать, Стае?
— Не по телефону. Подъезжай через пару часов к парку Горького, встретимся, все объясню.
— И не надейся! Я же сказала — все кончено, Стас.
— Люси, это будет наше последнее свидание. Вернее, предпоследнее, и ты поймешь, во что ты вляпалась и как из этого выбраться. Через два часа я жду тебя у парка. Не вздумай опаздывать, это чревато очень большими неприятностями. Я вполне серьезно говорю.
Травников бросил трубку на диван, посмотрел на жену. Вид у него был торжествующий.
— А ты уверен, что она отстегнет нужную сумму? — спросила Даша.
— Куда она, на хрен, денется! Ревнивый муж, такие кадры!.. Да она на блюдечке с голубой каемочкой приволочет бабки… Понимаешь, да?
— Даже и не знаю, что думать… — сказала Даша. — Ты понимаешь, я уже не хочу ее денег. Может, оставишь в покое мадам? Она свое дело сделала, эта Люси.
— Не понял. — Травников с изумлением уставился на жену. — Что ты хочешь сказать, Даша?
— Твоя запись. Она меня так заводит, прямо… жуть. Ну и спасибо дорогой Люси за подарок. Все у нас просто замечательно, Стасик. А деньги… что-нибудь придумаем.
Травников с облегчением вздохнул. А то уж было подумал, сейчас брякнет — ни денег твоих, ни тебя не нужно.
— Последний рывок остался, Дашка, — сказал он. — Уже все придумано, только нужно взять деньги.
— Ох, смотри, Стас…
Епифанов не переставал удивляться размаху Панченко. В Москву они мчались на черном «600-м» «мерседесе», а следом летел джип под управлением Василия Ивановича, и в нем сидели двое вооруженных охранников! Ну прямо как бандитский кортеж из телесериала.
Ночью он спал как убитый, несмотря на то что рядом лежала красивая девушка, а утром проснулся — ее уж нет. Была и исчезла, словно приятный сон. Но какая умница! Подумалось — везет ему на умных женщин, правда, теперь он не знал, хорошо это или плохо для семейной жизни. Голова не болела, видимо, Панченко с умом делал свои настойки, настроение можно было охарактеризовать дебильным советским лозунгом «Вперед и с песней!». Он принял контрастный душ, после чего настроение только улучшилось, позавтракал в просторной столовой, где им с Панченко прислуживала Светлана, ни Насти, ни Марины в поле зрения не было. Позвонил домой, сказал отцу, что все в порядке, матери дома не было, а потом Панченко велел собираться в Москву, к Зеленину, решать его, Епифанова, проблемы.
Ну вот и поехали. В сопровождении джипа с вооруженной охраной.
А Настя… какая красивая девушка была! И ласковая, и… Если он будет по-прежнему счастлив с Лерой, как-то обязательно отблагодарит эту светловолосую белоруску. Смешная мысль. Отблагодарить девушку, которая хочет тебя, можно только одним способом… Но он как раз исключался в этом случае.