Глеб понял, что это был за шум и почему второй нелюдь лежит на полу неподвижно.
– Ты убил своего товарища, чтобы дать мне его сердце? – с изумлением спросил Глеб.
– Съешь это, – сказал альбинос. – Съешь – или умрешь.
Глеб прищурился и внимательно вгляделся в лицо урода.
– Кто ты такой? – тихо спросил он.
– Меня зовут Белнон, – ответил нелюдь. – Я был советником вождя Азрана, пока меня не поймали люди.
– Зачем ты мне помогаешь?
– Выживешь ты, выживу и я.
– С чего ты взял?
Белнон усмехнулся.
– Я умею видеть будущее, ходок. И пока оно беспросветно.
Глеб посмотрел на нелюдя с раздражением.
– Тогда какого черта ты суешь мне это сердце, если в будущем нет просвета?
– Будущее не высечено на камне, Первоход, – спокойно проговорил Белнон. – Оно начертано на прибрежном песке. Налетит волна и смоет.
Глеб поморщился.
– Через час двуглавый пес Драглак разорвет меня на части. И никакая «волна» этого уже не смоет.
Белнон нахмурился.
– Нужно верить в лучшее, ходок, – сказал он. – У моих собратьев есть поверье: если съешь сердце врага, получишь его силу. Возьми это сердце и съешь его.
Глеб задумался. Что, если сердце нелюдя действительно поможет? Лекари делают из крови и мяса нелюдей целебные зелья, а купцы готовы платить за это мясо золотом. Может, действительно попробовать?
И вдруг Глеба захлестнула такая жажда жизни, что ему самому стало страшно.
Пусть даже он никогда не вернется домой, пусть еще двадцать лет проживет в этом мире – среди оборотней и купцов-шкуродеров, но все-таки это будет жизнь! Все-таки солнце будет всходить над его головой!
Вдруг сердце нелюдя поможет? Вдруг оно даст ему силы противостоять двуглавому чудовищу?
Глеб еще секунду помедлил, а потом протянул руку, взял с ладони альбиноса сердце убитого нелюдя и впился зубами в теплое сырое мясо.
Солнце медленно поднималось к полудню. Глеб сидел на полу клетки и с тоской смотрел на небо. «Пожалуйста, – беззвучно шептал он солнцу. – Не торопись. Дай еще подышать. Я достойно приму свою смерть, но только дай мне надышаться напоследок».
Когда солнце было в зените, возле клетки остановился низенький кривоногий разбойник и сказал:
– Гляди, ходок, не подкачай.
– Ты о чем? – не понял Глеб.
– Я поставил полкуна серебра на то, что ты продержишься против Драглака две минуты. Уж сделай милость – не подыхай раньше.
Глеб отвернулся.
– Не слушай его, Первоход! – заговорил другой разбойник, останавливаясь возле клетки. – Сдохни сразу! На что тебе эти мучения!
Вскоре у клетки уже собралась порядочная толпа. Разбойники куражились над Глебом, советуя ему побыстрее сдохнуть или продержаться против двуглавого пса как можно дольше.
От каждой реплики на душе у Глеба становилось все тяжелее и тяжелее. Как-то само собой стало очевидно, что этого дня он уже не переживет и что жизнь его кончена. А ведь ему еще даже нет тридцати…
Губы Глеба дрогнули.
Что ж, Глеб Орлов, прощай. Прожил ты свою жизнь бездарно и глупо. Но было в твоей жизни чудо. Такое чудо, какого ты не пожелал бы никому. Даже злейшему врагу.
Кто-то швырнул в Глеба гнилой свеклой. Свеколина стукнула Глеба по плечу и упала на пол.
– А ну – разойдись! – крикнул вдруг кто-то. – Разойдись, сказал! – Свистнула плеть, и кто-то негромко вскрикнул.
– Чего дерешься-то?
– Прочь от клетки! За Первоходом идем!
– А драться чего? Вот погоди, пожалуюсь Самохе, он тебя Драглаку скормит.
– Гляди, как бы тебя самого не скормил!
Разбойники загоготали. Двое высоких крепких мужиков оттеснили их плечами и подошли к клетке.
– Ходок! – крикнул один. – Ходок! Сюды смотри, когда кличут!
– Выходи, тля! – рявкнул другой. – Пес заждался, уже грызет железные прутки!
Глеб поднялся с пола и, отряхнув одежду, побрел к выходу. Не дойдя до дверцы одного шага, он остановился и глянул на нелюдя Белнона.
– Иди, – прошептал тот одними губами. – И верь в лучшее.
Глеб повернулся и шагнул в руки палачей.
Те сразу скрутили Глебу руки за спиной и стянули запястья веревками. Глеб поморщился.
– Это еще зачем? Нешто смогу убежать?
– Кто тебя знает, – неприязненно проговорил один из охранников. – Вдруг в зверя обратишься да в лес поскачешь.
– Обращусь? Ты что, разбойник, белены объелся? Я же не колдун.
– А для меня что колдун, что ходок – одной грязью мазаны. Топай давай!
Он толкнул Глеба в спину.
Это была довольно большая площадка, почти идеально круглая, метров пятнадцать в диаметре, со всех сторон огороженная непроходимой стеной бурелома и острых веток. Внутрь площадки вел единственный вход, который задвигался снаружи тяжеленным дубовым заслоном.
Двое разбойников развязали Глебу руки и втолкнули его на площадку. Пробежав несколько шагов, Глеб едва не упал, но устоял на ногах.
За спиной у себя он услышал глуховатое рычание. Быстро обернувшись, Глеб увидел пса. Ростом он был раза в полтора больше самого здоровенного ротвейлера. Под короткой блестящей шерстью перекатывались вздутые бугры мускулов. С острых, как гвозди, зубов капала на землю слюна.
Глеб привычным жестом потянулся к мечу, но вспомнил, что безоружен, и убрал руку. Ни меча, ни кинжала, ни ольстры. Рассчитывать приходится лишь на свои силы, а в сравнении с силами двуглавого пса они – ничто.
Пес шагнул вперед, не спуская с Глеба свирепых, голодных глаз. Слюна из оскаленных пастей обильно полилась на землю, и Глеб понял, что пес голоден, а значит, биться будет не на жизнь, а на смерть. Это сводило шансы Глеба на выживание практически к нулю.
Глеб огляделся. Над буреломом, на высоких скамьях – таких высоких, что над острыми, как ножи, ветками, торчали лишь взлохмаченные головы, – уже восседали разбойники. Человек сорок, крепкие, наглые, с довольными рожами.
– Грызи! – крикнул один.
– Рви! – завопил другой.
– Убей! – рявкнул третий.
Пес сделал еще шаг, пристально разглядывая Глеба. Будь они в Гиблой чащобе и будь у Глеба в руках ольстра, зверь, скорее всего, не решился бы напасть. Запах ольстры хорошо известен нечисти. Но сейчас Глеб был безоружен и пах всего-навсего человеком – лакомой добычей для любого обитателя Гиблого места.
Глеб, стараясь не смотреть зверю в глаза, попятился назад.
– Драглак! – хрипло проговорил он. – Не знаю, понимаешь ли ты хоть слово из того, что я говорю, но…
Пес пригнул обе головы и глухо зарычал. Глеба обдало холодом, сердце учащенно забилось.
– Мне не нужна твоя жизнь, – сказал Глеб, стараясь говорить спокойно. – А тебе не нужна моя.
Это, конечно, было враньем. Драглак с радостью растерзал бы Глеба и набил его мясом свое отощавшее от голода брюхо.
Однако зверь прислушивался к словам человека, и Глеб решил продолжать в том же духе. В голову ему пришли строчки из старого мультфильма, который он видел в детстве.
Глеб облизнул пересохшие от волнения губы и торжественно произнес:
– Мы с тобой одной крови – ты и я!
Из глотки чудовища вырвался рык, и в следующее мгновение зверь бросился вперед.
Отточенная годами тренировок реакция не подвела Глеба и на этот раз. Он быстро сбросил с плеч свой коричневый поношенный плащ и, орудуя им, как матадор красной мулетой, стал гасить атаки пса.
Разбойники засвистали и загоготали.
Пес ревел и брызгал слюной от бешенства, но все его попытки схватить Глеба заканчивались ничем. На лбу Глеба прорезались морщины, а разбитые губы беззвучно прошептали: «Думай, Орлов, думай!»
Задушить пса невозможно – шея у него крепкая и толстая, будто у быка, к тому же шей этих у чудовища – две. Глеб готов был отдать полжизни за самый дерьмовый, ржавый и тупой нож, но где его возьмешь, этот нож?
С каждой минутой шансов выжить оставалось все меньше и меньше. Глеб чувствовал, что выдыхается, а атаки пса участились и стали изощреннее.
Теперь уже, разгадав тактику Глеба, Драглак не бросался наобум, а действовал расчетливо, выискивая в обороне человека, вооруженного лишь дырявым плащом, слабые места.
Несколько раз клыки чудовища коснулись кожи Глеба. Серьезных ран он не получил, но кровь сочилась из глубоких царапин на руке и на левом боку.
В первый раз Глеб упал спустя десять минут после начала боя. Быстро вскочил на ноги, увернулся от зубов Драглака и ударил его ногой в живот.
Зверь рыкнул, развернулся и снова бросился на Глеба. И снова Глеб упал. И Драглак использовал свой шанс. Схватив Глеба зубами за волосы, он две сажени протащил его по земле.
На лицо Глебу хлынула кровь. Отчаянно закричав, он извернулся и изо всех сил ударил пса кулаком по морде. Пес дернул головой, и прядь волос Глеба осталась у него в пасти.
Глеб поднялся на ноги и вытер рукавом кровь с бровей и век.
Драглак снова бросился в атаку. И вдруг Глеб с ужасающей отчетливостью понял, что силы покинули его. Онемевшие мышцы сковала усталость, ноги подкашивались.
– Конец, – выдохнул Глеб.
Стоило ему это произнести, как вдруг отчаяние ушло куда-то на второй план и дикая лютость захватила его сердце и его душу. На мгновение в глазах все помутилось от гнева, однако тотчас же зрение его стало зорче, а мускулы налились силой.
Глеб молниеносно подхватил с земли камень, увернулся от атаки Драглака, набросил на зверя широкий плащ и мигом запрыгнул ему на спину.
Чудовище закопошилось под плащом, заклацало зубами. Глеб, свирепо зарычав, схватил камень двумя руками, поднял над головой и обрушил его на череп пса. Размахнулся еще раз и ударил по второму черепу.
Драглак зашатался под Глебом, а потом стал заваливаться на бок. Глеб мигом соскользнул со зверя, перекатился через голову и снова вскочил на ноги. Двуглавое чудовище покачнулось и рухнуло к его ногам.
Глеб отдернул плащ. Пес, лежа на боку, загребал лапами землю, силясь встать. Удары камнем оглушили его.