– Налей теперь Самохе, – сказал Егра. – Он – моя спина и мой тыл. Коли захочет гиблая нечисть мне пинка дать, он свой зад подставит. Подставишь, Самоха?
– Подставлю, княже! – с воодушевлением ответил атаман. – И говорить нечего!
– Ну, смотри, – небрежно проронил князь.
Велигор наполнил вином второй кубок, и Самоха выпил. Князь взял третий кубок и поставил перед Велигором.
– Ну а теперь выпей и ты.
Советник послушно наполнил кубок и поднес его к сухим губам. Егра откинулся на спинку кресла, прислушался к возбужденным голосам дружинников, доносившимся со двора, и задумчиво проговорил:
– Прав ли я в тяжкой борьбе своей?
– Прав, княже, – твердо ответил атаман Самоха. – Точно прав. Побей Голядь и примкнувших к ним дикарей. Великое дело для княжества сделаешь.
Князь хотел что-то сказать, но вдруг побледнел и стал заваливаться на бок. Пурпурная накидка, скрепленная фибулой, зашуршала у него на плечах.
– Чего это? – не понял Самоха. – Князь, что с тобой?
Лысая голова Егры стукнулась о подлокотник кресла. Самоха вскочил на ноги и завопил:
– Все сюда! С князем беда!
Мгновение спустя послышался топот многих ног. Шум в коридоре нарастал, быстро приближался к двери, и вот уже палата заполнилась толпой вооруженных охоронцев.
Начальник охоронцев Ратмир подбежал к завалившемуся на подлокотник князю и нагнулся над ним.
– Пресветлый князь! – выдохнул он.
Егра открыл глаза и хрипло проговорил:
– Не кричи… В груди… давит.
В этот момент Самоха глянул на советника Велигора и удивленно открыл рот. Атаману вдруг почудилось, что вместо морщинистой рожи Велигора он увидел милое и гладкое девичье лицо.
– Я за лекарем! – выпалил советник Велигор, повернулся и понесся прочь.
Атаман тряхнул головой – после полного кубка вина и не такое померещится.
– Камень! – в ужасе крикнул вдруг главный охоронец. – Ореол Власти! Он исчез!
Самоха уставился на широкую грудь князя и обомлел. Сплетенная из золотых, платиновых и хуралуговых нитей цепка была обрезана, а черный камень, оправленный в золото, исчез.
Ратмир повернулся к Самохе и грубо схватил его за плечи, но тот отчаянно заорал:
– Велигор! Это он срезал!
Охоронец повернулся к своим людям и зычно гаркнул:
– Велигора сюда! Живо!
Четверо вооруженных ратников повернулись и, топоча тяжелыми сапогами, бросились за Велигором.
Заскочив в большой чулан, Рута выплюнула на пол косточку, оставшуюся от истаявшего перелица.
Тело ее свело судорогой, но Рута привыкла к боли, а потому лишь стиснула покрепче зубы.
Вернув себе девичий облик, она быстро сбросила тяжелую одежду советника и потянулась за рубахой. Но тут двери с грохотом распахнулись, и в чулан вбежали ратники.
Рута повернулась к ним и улыбнулась. При виде голой девки ратники оцепенели.
– Что ж встали, ратнички? – спросила Рута высоким, звонким голосом. – Хотели меня брать – берите!
Один из охоронцев сглотнул слюну и хрипло проговорил:
– А где ж Велигор?
– Одежда его тута, – сказал другой, указывая на расшитый золотом кафтан советника, лежащий на скамье.
– Девка с ним заодно! – понял вдруг третий охоронец и выхватил из ножен меч.
Самый рослый охоронец растопырил огромные руки и, ухмыльнувшись, протянул:
– А ну, иди сюда, милая!
Он медленно двинулся на Руту, преграждая ей путь к двери. Рута усмехнулась, и в тусклых лучах сумеречного солнца, пробивающихся в слюдяное оконце, мягко блеснули два белых крепких клыка. Она откинула рукой густые светлые волосы, бесстыже выставляя себя напоказ, и спросила веселым голосом:
– Одеться-то хоть дадите? Или хотите со мною позабавиться?
– Опосля оденешься, – грубо прорычал охоронец, держащий меч, и дал знак своим товарищам.
Мечи с лязгом выползли из ножен. Путь к двери был отрезан.
И тут Рута, по-звериному зарычав, бросилась на охоронцев. Первого она полоснула по горлу когтями. Из горла охоронца плеснула кровь, он захрипел и рухнул на пол.
Остальные охоронцы не растерялись и замахали мечами, но Рута оказалась проворней. С быстротою урагана передвигалась она по чулану. Вот еще один охоронец, вскрикнув, повалился на пол. Другой попытался ударить ее мечом, но отлетел к стене.
Еще один бросился на Руту с мечом, но она вдруг исчезла и мигом возникла у него за спиной. Ратник успел оглянуться, но Рута тут же схватила его за шею и сомкнула клыки на горле парня.
Расправившись с охоронцами, Рута огляделась. Она стояла посреди чулана с растрепанными, спутавшимися волосами. Губы и голая грудь ее были испачканы кровью охоронцев.
Рута скользнула к одежде и быстро натянула рубаху, сарафан и короткий беличий полушубок, который подарил ей Лагин. Затем сунула босые ноги в сапожки, подвязала волосы широкой лентой, а сверху прикрыла их красным платочком.
Черный камень Ореол она положила в корзинку, а сверху накрыла корзинку тряпицей.
Выходя из палат, Рута столкнулась с тремя плечистыми, вооруженными до зубов ратниками.
– Ой! – крикнула она и заслонила лицо краешком платка.
– Ты кто? – резко спросил ее один из ратников.
– Я-то? Я, дяденька, сенная девка.
– Как зовут?
– Ружена.
– Куды идешь, Ружена?
– Я…
– Да оставь ты ее, Загор! – рявкнул второй охоронец. – Мало, что ли, дел?
Загор пристально вгляделся в лицо Руты. Затем морщины на его лице разгладились, и он сказал:
– Ступай, но будь осторожнее. Коли увидишь советника Велигора, кричи во все горло. Поняла ли?
– Поняла, дяденька.
– Ну, иди.
Рута попятилась к стене, и охоронцы затопали дальше.
На улице ее слегка ожгло солнце, но оно уже закатывалось за деревья, и боль была терпима.
За стену Рута вышла без приключений. Лишь в одном месте, недалеко от скотного двора, на нее выскочили два здоровенных сторожевых пса, но Рута зашипела на них по-змеиному, и псы, поджав хвосты и заскулив от ужаса, уползли под крыльцо.
На сердце у Руты было легко и весело. Она справилась. Ореол Власти лежит у нее в корзинке, и Рута скорее расстанется с жизнью, чем отдаст его кому-нибудь. Она представила себе улыбчивое лицо Лагина и улыбнулась сама – господин будет доволен!
Суета и неразбериха в покоях царила страшная. Охоронцы то и дело входили и выходили, хлопая дверьми, лекари отзывали другу друга в угол и там монотонно шушукались – бу-бу-бу. Холопы бестолково метались по покоям, многие из них плакали, кое-кто даже в голос.
Когда в покои вошла княгиня Наталья, поначалу на нее даже никто не обратил внимания. Но вот она оттолкнула от себя холопа, который преграждал дорогу, и сурово крикнула:
– Где он?
Тотчас суета прекратилась, все уставились на княгиню.
– Ох, матушка княгиня… – первым выдохнул лакей Липок. – Беда-то какая!
И тут снова все загалдели. Наталья поморщилась и крикнула:
– Тише вы, окаянные!
Дождавшись тишины, она прошла к кровати мужа, остановилась в шаге, глянула на притихших лекарей и сухо спросила:
– Что с ним?
Лекари переглянулись. Заговорил самый старший из них.
– Пресветлая княгина, – старчески забормотал он, – случилось великое горе. Советник Велигор опоил князя ядовитым зельем и похитил камень Ореол.
Черные брови Натальи сошлись на переносице.
– Велигора схватили? – спросила она.
Вперед выступил начальник охоронцев Ратмир.
– Пресветлая княгина, Велигора мы не поймали, – хмуро сказал он.
По лицу Натальи пробежала тень.
– Почему? – угрюмо спросила она.
– Он убил четырех охоронцев и сбежал. Мои люди обыскали все, но не нашли его следа.
Несколько секунд Наталья размышляла, затем тряхнула головой и грозно приказала:
– Всем прочь! Остаться только лекарям!
Верзила Ратмир, возвышающийся над Натальей на две головы, сдвинул брови и строго проговорил:
– Мы не можем оставить князя, княгиня. Мы должны его охранять.
– Вы его уже охоронили, – ледяным голосом отчеканила Наталья. – А теперь прочь отсюда! Прочь, или я велю растянуть тебя на дыбе!
Ратмир еще несколько мгновений постоял, переминаясь на месте, затем громко приказал:
– Делайте, как велит княгиня!
И первым зашагал к двери.
Когда охоронцы и лакеи вышли из покоев, Наталья присела на скамью, взяла большую руку князя Егры и поднесла ее к своей щеке.
– Что же ты? – тихо проговорила она, прижав руку Егры к своей щеке. – Учил меня осторожности, а сам…
Наталья замолчала. На ее длинных ресницах заблестели слезы.
Старый лекарь кашлянул в кулак и заговорил:
– Пресветлая княгиня, мы…
– Вы исцелите его? – вскинула ломкую бровь Наталья.
Лекарь рассеянно глянул на своих собратьев. Те быстро отвели глаза. Он вновь посмотрел на княгиню и сказал:
– Мы сделали все, что положено делать в таких случаях. Но лучше князю не стало. Теперь мы уповаем лишь на помощь богов. На капищах уже разожгли жертвенные костры.
Княгиня вгляделась в обострившееся и овосковевшее лицо мужа. Затем властно приказала:
– Лекари, вон отсюда!
Лекари поспешно поднялись с лавки и, не произнеся ни слова, гуськом вышли из покоев.
Долго Наталья сидела молча, держа князя Егру за руку и разглядывая его лицо. Пять лет они были мужем и женой, делили радость и печаль. За пять лет Наталья так и не смогла родить князю наследника, и это было ее незатухающей болью.
И вот Егра лежит при смерти, а Наталья только сейчас поняла, как дорог ей муж.
Она помнила еще ту далекую пору, когда он был статен и красив. Он и теперь был красив, несмотря на грузность и лысину. Тот же чеканный, горделивый профиль, что и несколько лет назад. Те же черные, вразлет, брови. Так же гордо и надменно сомкнуты его губы. Человек, который никогда и никому не проигрывал. И вот теперь он проиграл. Или… еще нет?
Внезапно в душе княгини вскипела ярость. Почему этот красивый, мудрый и гордый мужчина должен умереть? Только потому, что какой-то негодяй решил завладеть Ореолом?