– Рута? – ошеломленно воскликнул Лагин. – Этого не может быть! Я ведь убил тебя!
– Убил… – прошипело чудовище. – А я, вишь, воскресла…
Рута запрокинула голову и залилась визгливым смехом.
Лагин зарычал, как зверь, и одним рывком сбросил с себя Руту. Потом вскочил на ноги и ударил ее сапогом в тощую грудь. Стригоиха откатилась в сторону и, уставившись на Лагина белыми, страшными глазами, спросила тонким, насмешливым голосом:
– Что такое, господин? Ты больше не любишь свою маленькую Руту?
Лагин попятился, не сводя с Руты хмурого взгляда.
– Не знаю, что с тобой произошло, но выглядишь ты ужасно, – сказал он. – Убирайся прочь. Ты годна лишь на то, чтобы пугать заблудившихся путников.
На земле шевельнулась Диона, и Лагин быстро повернулся к ней. Рута вскочила на ноги и бросилась на Лагина. Сбив ученого мужа с ног, стригоиха протащила его по траве, взвилась вместе с ним в воздух и прыгнула в жертвенный костер.
Огонь объял тела нежитей мгновенно.
– Прочь! – орал Лагин, пытаясь вырваться из цепких объятий обезумевшей Руты. – Пусти меня, ведьма! Пусти!
Но ответом ему был лишь визгливый смех. Долго не сдавался Лагин, пытаясь выбраться из костра. И в конце концов ему это удалось. Стригой прополз обгоревшим брюхом по пылающим углям и выкатился из костра.
Но было слишком поздно. Обугленные ноги с хрустом отвалились от пылающего тела. Лагин приподнял обугленную голову и прошамкал обгоревшей челюстью:
– Ди… она…
Челюсть его отвалилась, и голова рассыпалась в прах.
Диона встала с земли и, пошатываясь, подошла к Ореолу. В лесу кто-то жалобно тявкнул. Диона остановилась, огляделась по сторонам и окликнула:
– Черныш? Это ты?
Из чащобы на усыпанную коряжинами лужайку вышел черный пес. Завидев Диону, он радостно завилял хвостом и побежал к ней.
– Черныш! – Диона улыбнулась и протянула руку ему навстречу. – Как ты здесь оказался, глупый пес?
Не добежав до Дионы всего одного шага, Черныш остановился и уставился ей в глаза. Пасть пса приоткрылась, и Диона услышала тихий старушечий шепот:
– одичан… тройчан…..ядовитым взглядом… оцепени… преврати живое в мертвое…
Черныш, не спуская с лица Дионы черных, бездонных глаз, сделал еще шаг, но тут чья-то сильная рука схватила пса за шиворот и подняла его в воздух.
Пес зарычал и попытался ухватить руку, но не дотянулся, и зубы впустую лязгнули в воздухе.
– Вот за это я и не люблю собак, – сказал Глеб и, дав псу хорошего пинка, зашвырнул его в кусты.
Пес заскулил и затрусил в лес. Глеб хмуро посмотрел ему вслед, потом скользнул взглядом по обугленному скелету Лагина и снова посмотрел на Диону.
– Цела? – коротко спросил он.
– Да, – хрипло ответила девушка. – Как ты сюда добрался?
– Заказал такси, – ответил Глеб. Он нагнулся и поднял из травы черный камень. – Значит, это и есть Ореол Власти?
Диона облизнула губы и быстро спросила:
– Ты знаешь про него?
Глеб кивнул:
– Да. Мне рассказывал Громол. Это камень, отвалившийся от Нуарана. Кстати, а где этот Нуаран?
– У тебя за спиной, – сказала Диона.
Глеб обернулся и посмотрел на черный зев пещеры.
– Ты пойдешь туда? – спросила Диона тревожным голосом.
Глеб нахмурился.
– Говорят, черная плита исполняет любые желания. У меня как раз есть одно желание.
Пару мгновений Диона молчала, а затем бросилась на Глеба и попыталась выхватить Ореол у него из пальцев. Глеб быстро отвел руку.
– Диона, прекрати.
– Дай! – крикнула в отчаянии Диона. – Дай его мне! Мы должны уничтожить Гиблое место!
– Что? – Глаза Глеба широко распахнулись от изумления. – Ты хочешь уничтожить Гиблое место?
– Да!
Ходок снова сдвинул брови, покачал головой и сказал:
– Извини, но я не уверен, что это будет правильно. Ваше Гиблое место – часть природы. К тому же, это чудо. Через тысячу лет чудес в мире совсем не останется. И я не хочу приложить к этому руку.
Брови Дионы дрогнули. Она заглянула Глебу в глаза и жалобно пробормотала:
– Пожалуйста, Глеб. Уничтожь Гиблое место.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом Первоход с трудом отвел взгляд.
– Даже не думай, – сухо сказал он. – Ко мне в голову ты не заберешься.
– Нелюди должны погибнуть! – с болью и отчаянием в голосе воскликнула Диона. – Мы уроды! Ошибка богов! Мы не должны жить!
Глеб посмотрел на камень.
– Возможно, в этих мутациях есть смысл, – пробормотал он. Затем вздохнул и, глянув на Диону, сказал: – Прости, но я не позволю тебе уничтожить Гиблое место.
Девушка обессиленно опустилась на траву.
– Помнишь, ты говорила, что судьба начертана на прибрежном песке? – спросил ее Глеб. – Ты ошиблась. Судьба высечена на камне. И камень этот называется Нуаран. Я должен идти, Диона. Прощай и будь счастлива.
Глеб отвернулся и зашагал к пещере. Диона хотела закричать и броситься ему вслед, но руки и ноги ее странно оцепенели. Она снова тяжело опустилась на землю и с ужасом уставилась на свое деревенеющее тело.
– Одичан… тройчан… – прозвучал у нее в ушах далекий голос колдуньи Мамелфы. – …Ядовитым взглядом… оцепени… преврати живое в мертвое…
Диона с отчаянием посмотрела Глебу вслед и разомкнула губы, но не смогла выговорить ни слова.
«Боги-думраны!.. – беззвучно взмолилась она тогда. – Помогите мне! Я не хочу умирать!»
С век Дионы скатились слезы и тут же застыли на ее окаменевших щеках, подобно двум каплям прозрачного белого янтаря.
Ощущение необыкновенной силы и мощи не покидало Глеба. Он смело шагнул в пещеру, но остановился на каменном пороге, пораженный величиной и формой Святилища. Пещера была безупречно круглой и воистину огромной – с футбольное поле в диаметре.
Повсюду горели свечи – сотни, а может, тысячи свечей. По всей пещере в странном порядке были разбросаны черные валуны.
Недалеко от входа стояла вертикально черная плита со слегка закругленными углами. Высотой она была в человеческий рост. Сжав в руке камень Власти, Глеб двинулся к этой плите.
И вдруг пещера пришла в движение. Глеб увидел, что черные валуны растут, выпрямляются и превращаются в человеческие фигуры.
А вскоре он уже смог разглядеть, что это были за фигуры – высокие, худые, закутанные в черные плащи, с надвинутыми на лица капюшонами. Жрецы Нуарана. Их было не меньше полусотни.
Глеб остановился, не дойдя нескольких шагов до плиты, и громко проговорил:
– Жрецы Нуарана, я пришел к вам с миром!
Жрецы стояли, как черные каменные глыбы, и не шевелились. Глеб подождал немного, потом поднял над головой камень Власти и крикнул:
– Я принес камень! Позвольте мне вставить его на место!
По пещере пробежал ледяной ветер, шевельнув на лицах жрецов черные капюшоны. И вдруг могучий хор голосов сотряс своды пещеры:
– МЫ РАЗРЕШАЕМ ТЕБЕ ПРИБЛИЗИТЬСЯ К НУАРАНУ, ЧУЖЕЗЕМЕЦ!
Орлов вздрогнул от неожиданности и едва не выронил камень. Жрецы говорили хором, слово в слово, звук в звук, и капюшоны шевелились на их лицах одинаково, словно это был один жрец, который отражался сразу в полусотне зеркал.
Глеб шагнул к плите. Он увидел, что ее гладкая черная поверхность испещрена мерцающими письменами.
Выемку от недостающего камня он заметил сразу. Глеб протянул руку, вставил камень в выемку, убрал руку и сказал, глядя на черный монолит Нуарана:
– Послушай, плита… Не знаю, что ты такое, но я принес недостающий камень, и теперь ты должна мне помочь. Выполни мое желание.
По гладкой поверхности Нуарана пробежали радужные всполохи. И снова своды пещеры дрогнули от хора голосов:
– НАЗОВИ СВОЕ ЖЕЛАНИЕ, ЧУЖЕЗЕМЕЦ!
– Я… – Глеб облизнул пересохшие губы. – Я хочу… – Он осекся и неуверенно повел плечами. – Послушайте… – Глеб повернулся к жрецам: – А вы уверены, что это сработает?
– НАЗОВИ СВОЕ ЖЕЛАНИЕ! – пророкотали те в ответ.
Глеб облизнул пересохшие губы.
– Ну, хорошо, – пробормотал он. – Раз вы говорите…
И тут Глеб увидел Диону. Девушка лежала на траве, недалеко от входа в пещеру. Лицо ее было поднято к небу, открытые глаза не мигали.
Глеб нахмурился.
– Что за черт? Что с Дионой?
– ПРИЗРАЧНЫЙ ПЕС МАМЕЛФЫ УБИЛ ЕЕ! – грозно пророкотал хор жрецов.
На лице Глеба появилось беспомощное выражение.
– Значит, я пришел слишком поздно? Но… этого не может быть. Это была просто собака.
Жрецы молчали. Глеб сглотнул слюну и громко спросил:
– Вы можете ей помочь?
– ЕЙ УЖЕ НИЧТО НЕ СМОЖЕТ ПОМОЧЬ! – ответили жрецы.
– Что ж… – Глеб вздохнул. – В таком случае, мне здесь больше нечего делать.
Он снова повернулся к черной плите:
– Нуаран, я хочу… Хочу… Черт! Пусть она будет жива!
Глеб зажмурил глаза, ожидая вспышки, раската грома или чего-нибудь подобного, но ничего не произошло. Выждав несколько секунд, он снова открыл глаза.
Диона сидела на траве и растерянно смотрела на свои руки.
– ОНА БУДЕТ ЖИТЬ! – хором сказали жрецы за спиной у Глеба. – НУЖНО ВЕРНУТЬ ЕЙ СИЛУ, НО МЫ ПОЗАБОТИМСЯ ОБ ЭТОМ!
Глеб с тоской посмотрел на черную плиту, вздохнул и пробормотал:
– Кажется, я опять совершил дурость. Похоже, это входит у меня в привычку.
– ВОЗВРАЩАЙСЯ К ЛЮДЯМ, ЧУЖЕЗЕМЕЦ! – холодно прогудел хор жрецов. – ТЕБЕ ЗДЕСЬ НЕ МЕСТО!
Орлов тряхнул головой:
– Не хочу я никуда идти! Слушайте, а что, если мне остаться здесь? Я могу стать одним из вас. Нет, серьезно. Я знаю несколько отличных песен. Разучим их и будем петь хором.
Жрецы молчали.
– У меня ваш камень, – угрожающе проговорил тогда Глеб. – Вы не можете мне отказать.
– ТЫ НУЖЕН ЛЮДЯМ! – хором изрекли жрецы.
Глеб криво ухмыльнулся.
– Да плевать я хотел на людей. Все, что я хочу, это вернуться домой. Да я и не смогу отсюда уйти. Спуржун-птица улетела.
– ТЫ ЗАБЫЛ ПРО КАМЕНЬ.
– Я уже использовал свое желание!
– ТЫ – ДА. НО МЫ – ЕЩЕ НЕТ.