С самого утра, еще до того, как ночная тьма полностью уступила место короткому зимнему дню, члены магистрата, как и разного рода влиятельные жители Праги, прибывали в Старый Королевский замок, где должно было состоятся общение с послами, присланными императором Фердинандом, таким ненавистным католиком.
— Вы должны поддержать Фердинанда! Нет иного выбора! Или смерть придет в каждый дом, — пытался достучаться до собрания магистрата имперский посол Вилем Славата.
Этот невысокого роста мужчина выглядел комично, так как имел непропорционально большую голову с плешью на макушке. На фоне иных людей, вполне рослых, Славата казался ребенком в мужском обществе. Однако, силой характера посол не был обделен. Он не устрашился прийти на заседание магистрата, хотя некоторые доброжелатели предупреждали, что именно должно случиться. И что жизнь посла под реальной угрозой. Все же и в Праге были католики, или конформисты, не желавшие испытать гнев императора.
— Новый император отказался давать гарантии того, что не станет подымать вопрос веры. Его паписты уже силой приводят в католичество последователей Лютера, — кричал, залезший на стол, чтобы возвышаться над толпой дворянин-протестант Вилем из Лобковец.
Два человека с одинаковыми именами, кроме как этим сходством, ничем иным не были объединены. Вилем из Лобковец был известным воином. Да его силу и доблесть и знать не нужно, лишь увидеть большого, покрытого шрамами мужчину, и сразу проникаешься уважением. Уж слишком он был большим и грозным. Даже странно, что этот дворянин разговаривает и увещевает толпу. О Вилеме из Лобковец ходили слухи, что он быстр на расправу и не боится принимать самые крайние меры против недругов.
Среди большой бурлящей толпы, а в магистрате собрались более шести десятков мужчин, были еще два человека, которые могли как-то повлиять на события. Одним из таких людей был граф Йиндржих Турн, чье слово способно остудить горячие сердца пражских знатных бюргеров. А тот большой отряд воинов, который пришел с графом Турном, был сопоставим по силе с русскими наемниками, а числом вдвое большим. Русские воины нынче ценились один за два немецких. Но граф Турн только подливал масла в огонь, он уже принял решение идти против империи, за свою веру, ну и за свои земли, как и за возможность приобрести до того немыслимую власть в Богемии.
Вторым человеком, который мог несколько повлиять на обстановку, был Ярослав Боржита из Мартиниц. Он так же являлся послом от императора Фердинанда. Магистрат, на самом деле, мог и не делать того, что обязательно последует, достаточно было послам лишь пообещать все, что хотят люди. Прага на время успокоится, поверив, что Фердинанд не станет всех приводить к католицизму, а Габсбурги выиграют время, по весне введут войска в Богемию и никакого восстания не получится.
Но, нет, оба посла и Вилим Славата из Хлума и Ярослав Боржита из Мартиниц стояли на своем, требовали присяги, покорности и разойтись по домам. Удивительное непонимание момента и отсутствие дипломатической гибкости. Почти никто, кроме одного человека, спокойно сидящего в самом углу большой совещательной палаты в Старом Королевском замке Праги, не предполагал, что сейчас происходит и какая реакция будет у императора Фердинанда. Конфессиональный костер все еще тлел, а тут, в Праге, собираются вылить в него большую бочку масла. Огонь может вспыхнуть таким жаром, что опалит всех, прежде всего тех людей, что вылили то самое масло. И, похоже, это неотвратимо.
Иохим Гумберт мог встать и все присутствующие в миг замолчали бы. Уж сильно знатным и влиятельным человеком стал русский посол, но он только ждал развязки, уже уставая от криков и желая ускорить процессы.
Бывший уже очень давно командиром наемников, теперь русский граф считался одним из хитрейших и умнейших людей Европы. И Гумберт, по требованию своего государя, действительно постоянно образовывался, посещая лекции самых именитых профессоров, в том числе и в Пражском университете. Граф знал, что в Москве ждут большого, на всю Европу, масштабного конфликта, где воевать станут все со всеми. Россия готовилась к такой войне, как никто в Европе.
— Да как же вы не поймете? Империя приведет сюда свои войска, реки крови затопят Прагу, если вы восстанете. Думаете я не вижу подготовку к бунту? Я уже отправил гонцов к его величеству, — кричал Вилем Славата, отвлекая Гумберта от своих мыслей.
Буйство людей несколько уменьшилось, как и снизился шум. Если на подходе к Праге уже стоит имперское войско, то нельзя делать резких шагов, иначе император разозлится и ему будет нечего противопоставить, просто не хватит время на подготовку отрядов.
Гумберт, видя, что сейчас настроение жителей Праги может измениться, сделал чуть заметный знак и прикормленный член магистрата Матей Горак набрал полную грудь воздуха и начал кричать:
— Нет веры вам за поругание нашей веры! Дефистрация [выкидывание из окна]!
— Дефестрация! — подхватили другие мужчины, выплескивая свое безумие.
Не успел хоть что-то сказать граф Турн, который все-таки не хотел слишком унизить или даже убивать имперских послов, чтобы оставалась возможность отыграть все назад, как из толпы выскочили с десяток рослых мужчин. Они схватили послов Ярослава Боржита из Мартиниц и Вилима Славату и выкинули их из окна.
Резко наступила полная тишина. Кричать угрозы — это одно, а вот исполнять их, совсем иное. На лицах только что впавших в буйство людей четкие узоры рисовал страх от содеянного.
— Они живы? — нарушая тишину спросил граф Турн.
Выглядывающие члены магистрата, как и другие горожане, которые так же пришли поскандалить в Старый Королевский замок старались рассмотреть, что происходит внизу.
— Лежат, не шелохнуться, — констатировал один из мужчин.
Через десять минут жители Праги получили подтверждение убийству, ну или казни, имперских послов. Это они в иной реальности упали в кучу фекалий, а нынче даже снег не смягчил падение, тем более, что под стенами замка стояли подпорки, дабы не было оползней в ров. Вот на них и упали послы, получив травмы, не совместимые с жизнью.
Во все времена убийство послов было возбранно в международном праве. Ну а расправа над представителями центральной власти, никак, кроме вопиющим преступлением против основ, не назвать. Фердинанд обязан жестко реагировать на такое проявление неповиновения. Дело времени, когда имперские войска вторгнуться в Богемию. И, как раз, время это есть. Зимой никто не начнет масштабных боевых действий. У чехов есть месяцы для того, чтобы нанять наемников, как и для того, чтобы подготовить войско из своих феодалов, горожан и крестьян. Опыт гуситских войн им в помощь!
— Господин Гумберт, граф, а какая реакция будет у Российской империи на сегодняшние события? — граф Турн подошел к русскому послу, приглашенному на сегодняшнее собрание в качестве гостя.
— Ваше сиятельство изволили, наконец, произнести правильное название моей страны? — язвительно отвечал Иохим Гумберт. — Что изменилось? Наверное, многое, так как Московия сразу стала Российской империей.
— Бросьте, ваше сиятельство, эти издевки и смените тон! Вы все понимаете. Будет война. При поддержке России мы выстоим. Всего-то и нужно ваше оружие и пять тысяч русских наемников. Не откажемся и от казачьей кавалерии, — Турн сделал вид, что не оскорбился, продолжая разговор в том же любезном тоне.
— А хватит ли серебра у вас и всей Богемии, чтобы оплатить услуги такого количества славных русских воинов? — спросил Гумберт.
Именно сейчас начиналась важная часть его работы. России нужна европейская война и даже не столько для того, чтобы православная держава имела возможности выгодно торговать со всеми сторонами конфликта. Важнее люди. В России все еще много земли не имеют своих хозяев, не обрабатываются, а заводы, уже отстроенные, как и те, что в планах на строительство, нуждаются в исполнительных мастеровых людях.
— Сперва у меня есть возможность предложить вам оружие, немало оружия, для оснащения более десяти тысяч воинов, прежде всего мушкетеров. Собирайте деньги! Контракт отряда русских воинов, что нынче в Праге, истекает после Рождества. Такое вот совпадение. Но его можно продлить до весны, само собой, за очень дорого. И вот там есть люди, способные обучить ваших ополченцев хоть чему-нибудь, да и создать структурные подразделения, — говорил Гумберт, мысленно потирая руки.
Давно уже не было таких лихих возможностей. Налаженные торговые связи работали исправно, превратившись в рутину, только незначительно увеличиваясь ежегодно. А тут такие торговые операции на горизонте. Торговать же Гумберт будет далеко не лучшим оружием, но неплохим. Просто в России уже закончилась реформа перевооружения и все старое оружие следует не выбросить, или даже послать в Сибирь, а продать, обменять на нужное.
Вновь такая вот случайность — перевооружение всех родов войск Российской империи закончилось только к середине текущего года. Теперь новое оружие должно стрелять, иначе не было смысла в подобной затратной военной реформе. Впрочем, и старое оружие должно использоваться, но уже не русскими воинами. Так что наступает очень напряженное время, время войны, одной большой и многих малых.
— Нам нужно поговорить и многое обсудить. Но в более спокойной обстановке, — сказал граф Турн.
— Соглашусь, ваше сиятельство. Но для того, чтобы разговор вообще состоялся, я должен озаботится разрешением на то, что Россия станет открыто вербовать мастеров и иных людей для отправки их в мою страну, — сказал Гумберт.
— Да, граф, судя по всему, вы оказались прозорливы и уже готовы работать на благо ВАШЕЙ родины. Вы же русский? Или имперец? — спросил задумчиво Турн, но не дождался ответа на провокационный вопрос. — Хорошо, но списки согласовывать с моим человеком, может так быть, что вы всех жителей Богемии перевезете к СЕБЕ на родину.
— Договоримся, ваше сиятельство. Россия останется нейтральной страной, а в остальном, договоримся, — Гумберт решил не реагировать на едкий тон графа, все-таки Турну нужно было несколько отыграться и выплеснуть немного яду.