– Девушка храбра, к тому же она в моей группе, и за эти три года Совет поручал нам много опасных дел, немудрено, что…
– Ладно, не защищай любимицу, время покажет. Да и не о том сейчас речь… – Корбис призадумался, размышляя, как четче выразить свои тревоги. – Я не знаю Аламеза, поэтому опасаюсь. Пойми, пока я не увижу его в деле, он для меня такой же чужак, как Марк.
– Понимаю, – кивнул некромант, – но это также не повод отказываться от помощи воина, за которого говорят его меч и дела! Кодвус, Альмира, Мелингдорм и, наконец, недавние события на границе – тебе этих заслуг мало?! Если «да», то на тебе вот такой аргумент! – Отдохнув и уже больше не в силах сидеть на одном месте, к тому же на довольно сыром, Мартин поднялся с пня и заходил из стороны в сторону. – Наш отряд добрался до Удбиша только благодаря моим знаниям. Вампиры не предполагают, что мы здесь, даже сильнейшие из них не чуют запаха нашей крови. Я открыл микстуру, позволяющую сбивать неприятные, опасные для вампиров ароматы наших тел. Дарк же в науке сущий ноль! Но ему не понадобились мудрые книги, чтобы сделать то же самое и также остаться незамеченным. А иначе, иначе бы клан Мартел расправился бы с его крохотным отрядиком в двадцать три герканские головы еще задолго до подступов к столице. Да, он одиночка, но в то же время и талантливый командир! Он не только воин, но и отличный разведчик, охотник и убийца! Вампиры боятся его, и не без оснований! – Изложив свою точку зрения в весьма импульсивной манере, Гентар мгновенно стал умиротворенно спокойным и снова опустился на пень. – Неизвестно еще, кого бы герцог Мартел больше испугался, узнай он о близости к его владениями нас и герканцев Дарка. Ты хочешь отказаться от такого союзника? Должен тебя разочаровать. С нами или без нас Аламез все равно будет делать то же, что и мы. Цели наши одни и те же: спасти Фламмера, подавить вампиров, помочь Геркании в войне; приоритеты только разные!
– И какой же у него на первом месте? – исключительно из любопытства поинтересовался Огарон.
– Ты знаешь ответ, а вот я твоего пока не услышал…
– Отряду Дарка не дойти до стены, – произнес Корбис, своеобразно давая понять собеседнику, что он изменил свое мнение и уже не против участия Аламеза в предстоящей операции, однако тому противится само Провидение. – Под Удбишем военные лагеря. Мы проскользнем благодаря твоим иллюзорным чарам, а вот им…
– Ну, за это ты не беспокойся, – хитро ухмыльнулся мастер иллюзии и прочих чудес, – и Дарк не промах, и я ему немножко кое в чем подсобил…
– Опять колдовал за моею спиной? А командира в известность своих козней поставить? – спросил Корбис без злобы, немного устало и даже с легким смешком. Он знал, что, сколько бы он ни твердил о дисциплине в отряде, старого хитреца не переделать. – Хоть бы после оповестил…
– Во-первых, не колдовал, а применил на практике знания, а во-вторых, зачем твою светлую голову всякими пустяками забивать? – ответил некромант не без ехидства. – Ладно, заболтались мы тут, пора к отряду возвращаться да выступать.
– Постой, – нахмурил брови Глава Совета. – Мы еще о главном не поговорили.
– Скажу так, – тяжко вздохнул Гентар, – я тебя успокаивать не буду, наш план не безупречен и рискован, хотя бы потому, что в случае неудачи нас обоих ждет гибель. Это прискорбно для нас и, как понимаешь, существенно ослабит позиции Легиона. Однако планы на то и планы, чтобы по ходу исполнения их менять… Шансы на успех велики, но…
– …гарантий успеха не бывает, – продолжил мысль командир, вставая с травы. – Ну, что ж, будем уповать на удачу да на гвозди!
– Какие еще гвозди?! – удивился маг.
– Да на те самые гвозди, мой друг, – рассмеялся Корбис, хлопая обескураженного товарища по плечу, – коими здравый смысл да смекалка в наши мозговитые головы вбиты! Коль не отлетят, в порядке все будет! Нас не только черт не съест, но и герцог Мартел нами подавится…
Как только часовые скрылись на кухне, поспешно выполняя распоряжение командира, Дарк прильнул к запотевшему окну, которое к тому же было все в разводах то ли от застарелых брызг вина трех-четырехнедельной давности, то ли от недомытой крови. Видимость была плохой, но в этом крылся и огромный плюс – грязь на стекле и плохое освещение внутри помещения были отменной маскировкой, так что вряд ли кто из вражеских солдат смог бы случайно заметить в окне наблюдавшего за ними герканского рыцаря.
Дозорные ошиблись, точнее, допустили незначительную неточность в формулировке. Шеварийцы не шли, не маршировали в пешем строю, а ехали верхом по дороге в сторону столицы. Конный отряд казался не очень большим – всего полторы дюжины одетых в кольчуги и плотные кожаные куртки всадников легкой кавалерии, вооруженных лишь мечами, луками и не имевших даже щитов. Небольшая численность отряда и его явно недостаточное для боя с серьезным противником вооружение не обрадовали Дарка, а, наоборот, опечалили. За считаные секунды рыцарь сообразил, что это не весь отряд, а только высланный вперед основных сил авангард и что медленно подъезжавшие к трактиру всадники не служат ни в шеварийской кавалерии, ни в наемных отрядах. Это была стража конвоя, только тем можно было объяснить отсутствие у солдат щитов. Зачем надсмотрщику таскать на спине громоздкий и тяжелый щит, когда для расправы над изможденным и безоружным каторжником хватит меча иль нагайки, а если пленному каким-то чудом удастся бежать, то острая стрела, выпущенная из тугого лука, всегда нагонит и пронзит его битую спину.
Терпеливо наблюдая, как подремывающие в седлах конвоиры медленно проезжают мимо трактира и даже не поворачивают головы в сторону его опустевшего двора, Аламез был преисполнен двояким чувством. С одной стороны, он благодарил Небеса за то, что не позабыл отдать своим людям приказ ничего не предпринимать без его распоряжения, а с другой – его сердце разрывала тревога. Дурни-часовые хоть и вовремя скрылись внутри корчмы, но не додумались затащить внутрь лишившегося чувств трактирщика, чье грузное тело вальяжно развалилось на брюхе прямо перед крыльцом. Стоило лишь одному из шеварийцев заметить распластавшегося на земле старика – и столкновения было не избежать. Сами по себе всадники из авангарда угрозы не представляли, половина из них погибла бы от вылетевших из кустов стрел еще до того, как обнажили бы мечи, но вот стычка с основными силами конвоя, который, судя по численности дозорного разъезда, должен быть очень большим, ничего хорошего не сулила. Закованные в кандалы, изможденные дорогой, побоями и голодом пленные вряд ли смогли бы оказать существенную помощь, и двум неполным дюжинам герканцев пришлось бы с боем отступить в лес. Нетрудно догадаться, что случилось бы потом. Близость столицы и стоявших возле нее войск не оставляла герканцам ни одного шанса выжить, а уж о том, чтобы пробраться в Удбиш, можно было и не мечтать. На них бы устроили облаву, рано или поздно окружили б и перебили, как загнанную стаю волков. Даже если трети отряда и удалось бы выжить, то планы Дарка полетели б в тартарары.
– Господин рыцарь, хода черного нет, но его можно быстро проделать! – неожиданно раздался за спиной призадумавшегося моррона тихий шепот солдата.
«А все-таки я молодец, здорово ребят выдрессировал! И ходят бесшумно, и дверными петлями не скрипят, – сам не зная почему, первым делом подумал Дарк. – Жаль, коль всем им погибнуть придется!»
– Я что, неясно приказ отдал?! Нет, так проделать! – так же тихо произнес Херцштайн, не повернув головы.
– Нашумим, господин рыцарь, тама по углам уж шибко много барахла всякого звенючего навалено, загромыхает так…
– Тогда отставить, – отменил моррон прежний приказ и тут же отдал следующий: – Сядьте на скамью и притворитесь мышами, немыми и безлапыми!
Дозорный разъезд не заподозрил ничего подозрительного и, проехав мимо трактира, скрылся за поворотом дороги. Дарк вздохнул с облегчением и, отпрянув от оконного стекла, собирался направиться к выходу. У троицы, затаившейся внутри трактира, было не более двух-трех минут, чтобы выйти наружу и перебежками добраться до леса. Однако удача изменила герканцам. Не успел моррон сделать и шага, как в окне вновь появились конские головы, а в ушах раздался приглушенный цокот копыт. Четверо конвоиров зачем-то вернулись, причем трое спешились на обочине, а один из шеварийцев быстро погнал коня в обратную сторону.
«Что это: обычная процедура, разведчик докладывает командиру конвоя, как дела на дороге, или все же что-то заподозрили? – пытался понять, что происходит, Дарк, вернувшись к окну. – А может, у трактира остановиться решили? Коней попоить, самим пожрать, да по нужде великой да малой, в уютный теплый амбар сбегать? Ох, не нравится мне эта компания у дороги! Почему сюда не идут, да и в сторону нашу совсем не смотрят? Неужто вспугнуть боятся? А не слишком ли я о них хорошо думаю? Это же всего лишь надсмотрщики. Повезло, видать, нам – тела трактирщика с дороги, похоже, не видно, иль за пьянчужку обычного его приняли. Убирать не спешат – мараться неохота!»
Гадать можно было долго, но правды все равно не узнать, пока неторопливые события не разовьются до своего логического и явно скорого конца. Пока же Аламезу и его солдатам оставалось только тихо сидеть и ждать, молясь о том, чтобы, судя по доносившимся до ушей звукам, уже приближавшийся конвой прошел мимо. Нет, конечно, Дарк подумывал, чтобы проскользнуть за спинами не очень-то и бдительных стражей, но это было еще рискованней, чем просто затаиться. В случае обнаружения их, естественно, прикрыли бы. Всего три бесшумных выстрела из кустов, всего три сдавленных хрипа, и вот возле лошадей три бездыханных трупа, однако увести лишившихся хозяев коней и оттащить тела в лес всяко не успеть. В ушах моррона уже нарастал неприятный звон кандалов и колодок.
Любая колонна пленных – всегда зрелище, преисполненное скорби и печали: одни обреченно бредут на смерть, скорую, в виде виселицы у дорожной обочины, или долгую, мучительную, в сыром каземате или на душной каменоломне. На лицах каторжников всегда видна печать обреченности и уныния. Не более радостны лики и конвоиров, ведь им каждый день на протяжении долгих лет приходит