очиться. Пришлось дотянуться до меча, воткнуть его в землю. Катрин ухватилась за перекрестье, прижалась лбом к прохладной стали.
— Еда. Твое состояние. Одежда. Планы.
— Еда, — ты голодна, — суккуб понимающе кивнула. — Мое состояние — думать бессмысленно. Одежда — зачем? Тепло. Планы — решай.
— Решаем вместе. Твое состояние — о нем думать всегда нужно. Одежда необходима не только для тепла. Мужикам свойственно бессознательно гоняться за голыми бабами. Замучаешься доказывать, что ты — суккуб.
— Я не суккуб. Я — ланон-ши.
Катрин улыбнулась:
— В моих краях таких милых созданий называют суккуб. Ну, не важно, в деталях потом разберемся. Пока ты — Блоод.
— Я Блоод. Не бросай меня.
— Ну, бросать я не собираюсь. Но у меня сложная жизнь. И, в общем-то, я человек, — смущенно сказала Катрин.
— Не уверена. Мы похожи. Особенно лежа.
Катрин, смеясь, схватила маленькую грязную пятку:
— Не заводи меня. У нас полно дел. Я тоже хочу крови…
Первые тяжелые капли дождя упали на листья кустов. Вдали пророкотал гром… Девушки спускались по склону. Сплошная завеса дождя сделала мир серым. Ливень лупил по голым телам, ручьи устремившейся вниз воды бурлили вокруг ступней беглянок. Грохотало над головой, над речной долиной. Росчерки молний вырывали из косых струй смутный силуэт рощи на том берегу реки.
Блоод обняла подругу за шею. Катрин едва расслышала сквозь громовые раскаты:
— Научусь плавать. Кажется, могу. Видеть. Почти ночь.
Желтокожая девчонка была в восторге.
Глава 16
— Задницу не видно? — озабоченно спросила Катрин. Рубашка, ныне превратившаяся в жилет, доходила до середины бедер, но прорех зияло столько, что для опасений имелись веские основания. Да и «декольте» на спине открывало глубокие симметричные царапины.
— Видно. Сокровище. Не скроешь, — змеиные глаза Блоод лукаво светились. Серый рассветный свет ее не слепил, повязка была сдвинута на лоб. Проблема одежды суккуба мало волновала. Кровососка сидела на брошенной на сырое бревно куртке. Голая кожа казалась матовой в утреннем, вязком от тумана воздухе.
Катрин скептически кивнула. Собственный вид не радовал. Ливень основательно вымыл шпионское тело, но синяки и царапины никуда не делись. Сапоги и лохмотья рубахи создавали некоторую иллюзию приличия. Увы, за ночь раздеть никого не удалось. Катрин с отвращением заткнула за пояс зазубренный меч — дурное оружие раздражало.
— Знаешь, Бло, возможно, неприкрытое сокровище помешает мне быстро вернуться. Тогда ты сможешь вдоволь похихикать, скучая здесь в одиночестве. Только сиди, пожалуйста, на месте…
— Куда я. Денусь. Разве что. Солнца будет много…
Трилучье утопало в утреннем тумане. Молчали собаки. Дым костров, такой же густой и тяжелый, как и туман, стлался среди кустов.
На дозор Катрин наткнулась у самой деревни. Вот патриархальные нравы — считают, что если противник не прется числом больше сотни, так и просыпаться незачем.
Шестеро воинов с вороном на щитах торчали посреди дороги. От треугольника костров остались одни угли. Фигура, вынырнувшая из тумана, ввергла дозор в определенный шок.
Глядя поверх наставленных копий, Катрин попросила:
— Закройте рты, доблестные воины. Я человек. Причем несущий важные сведения из Тинтаджа. Ведем меня к командиру. И меньше вопросов: я устала, голодна и не выспалась. И дайте плащ. Неприлично услаждать взор видом ограбленной и оскорбленной леди.
От плаща крепко пахло многократно пролитым пивом. Запахи вообще изрядно мучили Катрин. В лагере стоял густой дух множества мужчин, коней, каши и мяса.
Из палатки высунулась морда сотника. Поморгал, глядя на Катрин, изумленно поскреб живот. И этот завтракает, вон как подбородок лоснится. В желудке самой девушки болтались две горсти земляники.
— Меч не отдам, ибо чужой и доверен мне с крайней неохотой. А у вас сданное оружие так и пропадает, — категорически заявила Катрин. Перед ней возвышались двое телохранителей. На каждом железа было больше, чем шпионка могла бы поднять. Даже морды практически закрыты низкими шлемами.
— Не упрекайте их, леди Катрин. Воины отвечают лишь за свое оружие. Король отвечает за своих людей. И за своих гостей тоже…
Его величество стоял в дверях и серьезно смотрел на девушку.
— Вы вправе винить в своих неприятностях меня, леди. И предъявлять претензии тоже мне.
— Кстати, о претензиях… — сказала Катрин, изображая сдержанный поклон.
— Вы голодны?
— Весьма. Но прежде мое оружие и лошадь. И еще одна лошадь. Мой телохранитель ранен. Я должна забрать его. Желательно побыстрее.
Знакомая комната не изменилась. Только карты с большого стола исчезли. Вместо них стояли тарелки с королевским завтраком.
— Не знал, что у вас есть телохранитель. Впрочем, ничего удивительного. — Король коротко улыбнулся. — У такого тела непременно должен быть хранитель.
На пошлый намек Катрин не обратила внимания, ее больше интересовал стол со съестным.
— Так как насчет лошадей, ваше величество?
— Это далеко? — спросил король, поморщившись. «Ваше величество» определенно резало слух бывшему хозяину Тинтаджа. — Я не могу послать с вами достойную охрану. Мы выступаем до полудня.
— Не беспокойтесь. Управлюсь сама. Вы идете к городу?
Король с усмешкой пожал плечами:
— Вполне разумное предположение, леди. Почему бы мне и не попробовать вернуть мою столицу?
— Надеюсь, дамам разрешено присутствовать при этом историческом событии. Мое имущество сохранилось?
— Без сомнения. Лошади будут готовы. Так вы не разделите со мною завтрак?
— Мне бы не хотелось оскорблять ваше величество суетливостью поглощения пищи. Тем более у вас так много дел. В другой раз.
Король пристально посмотрел в ее исцарапанное лицо:
— Вы очень смелы, отказывая королю. Я склонен проявить снисходительность, так как у вас, очевидно, была нелегкая ночь. Вы еще расскажете мне об этом. К тому же, вам бесспорно необходимо переодеться. Ваши вещи в палатке лорда Камбра. Он не сможет последовать за нами, но, без сомнения, окажет вам гостеприимство. Его лекарь займется вашим телохранителем. Жду вас в Тинтадже…
Из Трилучья уползал хвост обоза. Надо отдать должное, королевская армия собиралась быстро.
Катрин остановила лошадь.
— Приведи себя в порядок, Бло.
Подруга послушно поправила плащ. Видавшая виды ткань прикрыла ее нагие бедра. Вполне цивилизованный вид несколько портили замурзанные пятки.
— Кажется, люди носят. Больше одежды, — заметила Блоод.
— Угу, любят они всякие тряпочки, — согласилась Катрин. — Тебе придется привыкнуть. Но это дело будущего. Пока придерживай плащ на груди и старайся не улыбаться. Не знаю, разглядит ли кто-нибудь твои зубки, но общаться с мужчинами, когда они трясутся от похоти, затруднительно. И меня не провоцируй. Мы с тобой должны соображать головой, а не чем-то иным.
— Постараюсь. Если не будешь. Про-во-цы-ровать.
Вот сучка. Катрин ухватила подругу за пышные кудри, поцеловала подставленный ротик:
— Ты помнишь, что я всего лишь человек?
Осунувшийся и печальный лорд Камбр сидел на табурете под яблоней. Выдвинутая вперед забинтованная нога придавала достойному лорду наполеоновский вид. Еще у придворного была перевязана правая рука. Чудовищно распухший разбитый нос, видимо, бинтовать не решились.
Пострадавший придворный без восторга оглядел подъехавших девушек:
— Не думал вас больше увидеть, юная леди.
— Отчего же? Я девушка бедная. Имуществом своим не привыкла разбрасываться.
— Честно говоря, мне показалось, что вам проломили голову. Судя по ухваткам этих мерзавцев, такое вполне могло случиться.
— Голова у меня крепкая. К тому же у меня есть волосы.
— Гм, волосы, — лорд Камбр почесал свою сияющую плешь, — волосы это хорошо. А хорошие волосы еще лучше…
Слуга принял поводья, и Катрин помогла Блоод спуститься с седла.
— Лекарь ждет, обед готов, места для отдыха сколько угодно. Армия, как видите, ушла, — лорд Камбр разглядывал замотанную голову Блоод. — Значит, это и есть ваш телохранитель? А я уж невесть что подумал. Что ж, лекарь у меня неплохой…
— Крайне вам благодарны, но мы уже сделали все, что возможно. Теперь требуются только время и покой. Молодая леди должна отлежаться.
Лорд Камбр понимающе кивнул:
— Ослепла бедняжка?
— Нет. Просто не видит. И разговаривать не может. Психическое потрясение в комбинации с нервным шоком и мгновенной потерей нравственной константы. Вам приходилось переживать подобное, дорогой лорд?
— Каких только болезней нет на свете, — покачал сине-багровым носом старик. — Меня боги миловали. Ничем подобным не хворал. Разве что первое. Как вы назвали? Сихическое потрясение? Как-то огромный кабан совершенно неожиданно… — Лорд Камбр замолчал на полуслове, и его нижняя челюсть начала отпадать…
Блоод улыбалась. Катрин ухватила подругу за руку:
— Простите, дорогой лорд, но мы умираем от усталости.
— Да, леди. Обед го… Лекарь… — в трансе пробормотал лорд.
— Ты обязана следить за собой, — ругаться Катрин не хотелось. После обильной трапезы неудержимо клонило в сон. Кормили у лорда Камбра хорошо. Даже чересчур. Блоод повезло меньше, даже запах тушеных и жареных блюд она воспринимала с большим трудом. Впрочем, о проблемах с пайком можно было подумать и потом. Глаза закрывались от усталости.
— Прости, — прошептала Блоод. — Тебе отдыхать. Не бойся. Я ничего не натворю.
Катрин спихнула с широкой лавки чужое одеяло, завернулась в свой плащ. Полутьма и близость подруги подтолкнули мысль в непристойное русло, но та мысль увяла, не успев развиться, и шпионка провалилась в сон.
Гной… мертвецкие лапы… мерзость. Катрин снова терпела. Отвлечься… Да воздастся ему за грехи его. Таракан мудливый…