он. Темный, который преследовал кошмары Поппи. И он смотрел на нее гораздо дольше, чем, блядь, заслуживал.
Поппи сжала мое запястье, и я разжал челюсть, заставив себя отвести от него внимание.
— Я не могу поверить, что вы все действительно планируете отдать ей Малека. — Малик подался вперед, добавив свои два гребаных цента, о которых никто из нас не просил. — Что вы сделаете все, что она захочет.
— Возможно, я слишком сильно стукнул тебя по голове, поскольку, похоже, ты забыл, что у нас нет выбора. — Мои глаза сузились на него. — Мы не позволим причинить вред Киерану.
Малик перевел взгляд на вольвена, который смотрел на него так, словно хотел отхватить кусок от его ноги. Он вздрогнул, разминая пальцы, сцепленные на спине.
— Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое. Не то чтобы мне было все равно.
— Знаешь, что меня не волнует? — Я натянуто улыбнулся. — Твое мнение по этому поводу.
— Настоящий взрослый, — прошипел Малик.
— Пошел в задницу.
Рука Поппи снова сжалась на моем запястье.
— Она не сможет его оставить, потому что вскоре умрет, — сказала она ему. — И не похоже, что Малек рискует. Он не может быть в таком состоянии, чтобы представлять угрозу для нас или кого-либо еще. По крайней мере, не в тот короткий период времени, когда он будет находиться в ее присутствии. Но даже если освобождение Малека сопряжено с риском, мы все равно на него идем.
Дракен нахмурился.
— Вы все действительно так беспокоитесь о проклятии? — Он задал самый идиотский вопрос, который только можно было придумать.
— Да, — категорично заявила Поппи. — Мы действительно так волнуемся.
Он наклонил голову.
— Проклятие, вероятно, не подействует на вашего вольвена… — Он остановил себя. — Ну, с другой стороны, оно может сработать. Сущность, которую использовал Восставший, несла в себе зловоние Колиса. Это было проклятие Первородных. Так что, возможно, у тебя есть право беспокоиться.
Я уставился на дракена.
— Не хочешь рассказать подробнее об этом ходе мыслей?
— Не могу поверить, что мне приходится объяснять это вслух, — пробормотал дракен. — Вы соединены, верно? Обе ваши жизни связаны с его жизнью… с ее очень длинной, почти бесконечной жизнью. Если она не уйдет, никто из вас двоих не уйдет.
Я услышал резкий вдох Поппи.
— Но опять же, — продолжал дракен, — это было проклятие Первородных, так что…
Дракен продолжал говорить, но я не слушал. Ногти Поппи впились в мое запястье, когда она смотрела на Киерана. Он замедлил шаг, но только потому, что это сделала наша лошадь. Под густой рыжевато-коричневой шерстью я заметил, что мышцы его плеч напряжены.
— Черт, — пробормотал Малик, а затем грубо рассмеялся. Черты его лица расслабились. — Я даже не подумал об этом.
Я крепче сжал руку на талии Поппи. Ее хватка на моем запястье ослабла, и ее пальцы задвигались, подражая кругам, которые я делал на ее бедре. Она расслабилась.
И я тоже.
***
Поппи
Я отвлеклась от того, что узнала, и от всего, что произошло, когда мы остановились на ночлег, ужиная вяленым мясом и вишнями среди деревьев черного ореха.
Все было трудно воспринять.
Но Кастил был здесь.
Он был свободен. Как и его брат… нравилось ему это или нет. Они оба были свободны. Это было почти все, что имело сейчас значение.
Почти.
К сожалению, проклятие, наложенное Каллумом на Киерана, отбросило все остальные мысли. Это тоже имело значение сейчас. Моя грудь сжалась, когда я мысленно увидела, как дымка просачивается сквозь его кожу. Услышала, что сказал Ривер… предположил, что это может быть ответом на случай, если мы не сможем найти Малека, или Избет попытается предать нас в тот самый момент, когда мы задумаем сделать то же самое с ней.
Я также не в первый раз подумала о том, что Присоединение — это…
Тупая вспышка боли пронеслась по моей верхней челюсти, заставив меня резко вдохнуть. Поморщившись, я потерла щеку. Боль вонзилась в самые корни моих зубов, а затем исчезла так же быстро, как и появилась.
— Голова болит? — спросил Киеран, сидевший рядом со мной, не так давно приняв свою смертную форму.
— Немного, но уже нет. — Я посмотрела вниз на его руку. Неглубокий порез все еще был там. Мое прикосновение ничего не дало. — Как ты себя чувствуешь?
— Так же, как и в прошлый раз, когда ты спрашивала. Я чувствую себя хорошо. — Киеран внимательно изучал меня. — Ты сегодня какая-то тихая.
Я подняла плечо.
— Есть о чем подумать.
— Есть, — согласился он. — Но я знаю, что это за вещи. То, что ты сделала при Каменном холме.
Я открыла рот, потом закрыла его. Мой разум зациклился на многих вещах, но это… Я не могла перестать думать о том холодном пятне, распространяющемся по моему телу, когда Избет приказала убить смертную пару.
— Я потеряла контроль, — прошептала я.
— Но это не так.
— Только потому, что Кастил остановил меня.
Киеран наклонился ко мне, низко опустив голову.
— Ты действительно так думаешь? Что Кас или любой из нас действительно мог остановить тебя? — Когда я ничего не сказала, он обхватил пальцами мой подбородок и поднял мой взгляд к себе. — Ты остановила себя сама. Не забывай об этом.
Я хотела, чтобы это было правдой. Он тоже. Но это не означало, что это правда.
— И не забывай, что ты обещал.
— Я бы хотел, чтобы это забыть Поппи. — Он опустил руку. — Но я не могу.
Мое горло горело.
— Мне жаль.
— Я знаю. — Он поднял подбородок. — Кас идет.
Я повернулась, когда Кастил вынырнул из гущи деревьев. Он осматривал окрестности, чтобы выяснить, нет ли поблизости следов Жаждущих.
— Тут все хорошо? — спросила я.
— Так хорошо, как нигде, — ответил он, когда Киеран поднялся и остановился, чтобы нежно погладить прядь моих волос. Я даже не хотела думать о том, в каком беспорядке должны были быть мои волосы. Кастил протянул руку. — Пойдем. Я хочу показать тебе кое-что.
Я нахмурила брови, но взяла его за руку. Когда я встала, то увидела, что Киеран остановился возле Малика, за которым присматривал Ривер.
— Осторожно, — посоветовал Кастил, ведя меня через деревья. — Здесь не было никаких признаков активности Жаждущих, но вокруг разбросано много недозрелых грецких орехов.
Глядя вниз, я задумалась, как именно я должна была их обходить, ведь на земле не было ничего, кроме теней от травы и камней.
— Что ты мне хочешь показать?
— Это сюрприз.
Мы зашли глубже в лес, где последние лучи солнца едва пробивались сквозь тяжелые ветви. Кас поднял с дороги низко висящую ветку.
— Вот. — Он потянул меня вперед. — Смотри.
Я прошла мимо него и плотно стоящих деревьев, нырнув под сук. То, что я увидела, лишило меня дара речи. Я выпрямилась, мои глаза расширились. Кастил привел меня к краю ореховой рощи, где земля резко уходила вниз, в долину, полную потрясающих оттенков синего и фиолетового, впитывающих остатки солнца. Среди ярких деревьев змеилась река, вода в которой была такой чистой, что я сразу поняла — это река Рейн.
— Леса глициний, — сказал Кастил, обхватив меня сзади. — Они идут вдоль дороги в Падонию и до самого Кровавого леса.
— Я и забыла о них. — Мой взгляд поднялся туда, где я могла видеть багровые пятна на горизонте. — Это прекрасно.
— Великолепно, — пробормотал он, и когда я посмотрела через плечо, то увидела, что его внимание приковано ко мне. Он притянул меня ближе к своей груди, и, боги, как же мне этого не хватало. Ощущение его тела… его тела, так плотно прижатого к моему. Уверенности в том, как его рука пробежала по бокам моего тела, и легкости, с которой я погрузилась в его объятия. — Я подумал, что тебе понравится вид, но у меня также был скрытый мотив, чтобы увести тебя от остальных.
При упоминании об этих скрытых мотивах мои мысли сразу же отправились в очень, очень неподходящие места. Я представила, что ему нужно снова питаться, чтобы полностью восстановить свои силы. Что-то, что мое тело немедленно одобрило с приливом тепла.
— Скрытые мотивы? Ты? Никогда.
Его смех коснулся моей щеки.
— Я хотел посмотреть, как ты держишься. На тебя свалилось много неожиданных новостей.
Мои брови приподнялись.
— Твой скрытый мотив в том, что ты хотел поговорить?
— Конечно. — Его ладонь коснулась изгиба моей груди, заставив меня вздохнуть. — Что еще это может быть?
Я прикусила губу.
— Я в порядке.
Его рука еще раз медленно провела по моему боку.
— Помнишь, что ты сказала мне в Каменном холме? Я сказал это первым, Поппи. Это нормально — не быть в порядке, когда ты со мной.
— Я не забыла. — Мое сердце забилось, когда я смотрела, как ветерок колышет тяжелые стебли глициний внизу. — Секреты и новые открытия о себе уже не тревожат меня так, как раньше.
— Я не знаю, хорошо это или плохо.
Я тоже.
— Это просто так. Но я… я все это перевариваю. — Я повернула голову в сторону. — А ты? Как ты себя чувствуешь?
— Я перевариваю то, что все эти крошечные крючки на твоем жилете скрывают от меня, — сказал он, проводя рукой по моему животу. — И тот факт, что это я их застегнул.
Я рассмеялась.
— Это не то, что ты рассматриваешь.
— Это тоже. — Его дыхание дразнило мои губы. — И я также рассматриваю свою потребность вырвать горло моему брату. Я могу работать в многозадачном режиме.
Мое сердце заколотилось.
— Кас…
Его рот взял мой, его грудь упиралась в мою спину, а рука… она скользила вверх по моей груди, пока проворные пальцы, большой и средний, не нашли затвердевший пик сквозь тонкий жилет и блузку под ним. Он ущипнул. Не сильно, но достаточно, чтобы мои бедра дернулись, а из груди вырвалась струйка злобного удовольствия.
— Я не хочу говорить о нем. Позже. Только не сейчас.
Мне хотелось узнать, о чем он думает, но я чувствовала терпкий вкус конфликта и смятения, которые он ощущал. Поэтому я оставила это на время. И вместо этого я поцеловала его, и получила еще одно дразнящее прикосновение к моей покалывающей, чувствительной плоти.