— Скорее, мысли и молитвы за Киерана, если он попытается вмешаться. Вонетте нравится Эмиль. Не думаю, что она так уж хорошо отнесется к тому, что Киеран полезет не в свое дело.
— Правда.
С рукой Каса, крепко обхватившей мою, мы вошли в лес глициний и вышли за внутреннюю крепостную стену, углубившись в лес. Звук журчащей воды становился все ближе, пока мы пробирались сквозь сплетение лиан, казавшихся в лунном свете серебристо-фиолетовыми. Пока мы шли, Кастил рассказывал, как они с Киераном следили за тем, чтобы не заблудиться в туннелях, которые они исследовали в молодости. Они помечали каменные стены своими инициалами, и мне стало интересно, сделали ли они это сейчас. Если Киеран вырезал свое имя на стволах, то Кастил точно знал, где его найти в лабиринте деревьев.
Слова Кастила, его голос… весь он… успокоили мои нервы к тому моменту, когда он раздвинул тяжелый занавес из сучьев. За ним виднелся берег реки Рейн. И тут я увидела Киерана.
Сидя на берегу реки, он поднялся и повернулся к нам лицом, когда мы вышли на узкую поляну. Под плащом на нем были только бриджи, как у Кастила. Я сотни раз видела его без рубашки, иногда даже без одежды, но сейчас все выглядело иначе.
— Я уже начал сомневаться, не собираетесь ли вы проспать всю ночь.
— У меня такое чувство, что она ударит меня ножом, если я позволю себе это, — заметил Кастил, когда ветви глициний опустились на место позади нас.
Я укоризненно посмотрела на него.
— Я не собиралась засыпать.
— Все в порядке. — Киеран усмехнулся и посмотрел на усыпанное звездами небо, когда мы остановились перед ним. — Я не против подождать. Здесь красиво. Мирно.
Так оно и было: вода в реке была настолько прозрачной, что казалась серебристой, щебетание птиц на деревьях и приятный сладкий аромат глициний. Когда взгляд Киерана вернулся ко мне, я почувствовала, что мое сердце заколотилось. Не было возможности думать ни о чем, кроме того, что здесь происходило. Я открыла свои чувства. От Киерана исходила солоновато-ореховая решимость. Было также что-то сладкое и мягкое, немного пузырчатое и дымное. Я не чувствовала никакой неуверенности. То же самое я чувствовала от Кастила… ну, почти то же самое. В нем было сладостное веселье, и жар с другой, более тяжелой мягкостью… пряной и сладкой. Я огляделась.
— Мы здесь одни?
Киеран кивнул.
— Никто к нам не приблизится.
Он сказал это с такой уверенностью, что у меня возникло чувство, будто я знаю, почему. Я повернулась к Кастилу.
— Нас охраняют?
— Вольвены, — подтвердил он. — Они не так близко. Они ничего не услышат и не увидят, но будут следить, чтобы никто не подошел к нам слишком близко.
Я кивнула.
— Они… они знают, что мы делаем?
— Тебя бы это беспокоило, если бы они знали? — спросил Киеран.
Я подумала об этом и поняла, что нет. Если бы Вонетта не была с Эмилем, а была среди них, мне было бы искренне жаль ее. Потому что это было бы так неловко для нее.
— Нет.
Одобрение Киерана было рябью на маслянистом торте.
— Они считают большой честью защищать такую традицию.
— О, — прошептала я, краснея. — Я рада, что они это одобряют.
Губы Кастила изогнулись в улыбке, когда он прижал их к моему лбу. Я сделала неглубокий вдох, и меня окутал роскошный аромат хвои и пряных специй. Его дыхание танцевало на моих губах, а затем на изгибе моей щеки, когда он наклонил голову и тихо сказал мне на ухо.
— Я подумал, что тебе понравится здесь, в окружении реки и глициний.
— Мне нравится.
— Хорошо. — Он поцеловал место под моим ухом. — Я собираюсь спросить тебя снова. Я собираюсь спросить тебя о важном. Ты хочешь этого?
В горле пересохло, я кивнула.
Его губы коснулись кончика моего уха, вызвав во мне дрожь.
— Нам нужно услышать, как ты произносишь слова, моя королева.
— Да, — сказала я, прочищая горло. — Я уверена.
Он поцеловал чувствительное место под моим ухом, а его пальцы коснулись кожи у моего горла. Он расстегнул крючки, и тяжесть плаща спала.
— Мы можем прекратить это в любой момент.
— Знаю. — Прикосновение его пальцев к моим обнаженным плечам и скольжение под тонкими бретельками плаща вызвало толчок в моем теле.
Он обхватил пальцами бретельки.
— Ничего не произойдет — абсолютно ничего, в чем бы ты не хотела принять участие, — сказал он, целуя нижнюю часть моей челюсти. — Неважно, что ты думаешь, что мы можем хотеть или что ты чувствуешь от нас.
— Мы ничего не ожидаем, — сказал Киеран, его голос был близок.
— Знаю. — Мое сердце билось так быстро, что это было похоже на трепетание крыльев дикой птицы в полете. — С вами обоими я в безопасности.
— Всегда, — подтвердил Киеран.
Губы Кастила коснулись моего подбородка.
— И навечно.
В горле забушевал нелепый всплеск эмоций, и, заблокировав чувства, я поняла, что этот сладкий прилив принадлежит только мне. Слезы захлестнули мои глаза. Я любила их. Обоих. По-разному и по разным причинам, которые я не понимала, но действительно любила. И от этого знания я немного пошатнулась.
Руки Кастила опустились, и за ними последовал прохладный воздух, скользнувший по моей груди, животу и дальше, пока только лунный свет не залил мою кожу. Я задрожала, но не думала, что это связано с прохладным воздухом. Рот Кастила коснулся моего, и это был еще один сладкий и мягкий поцелуй.
Когда его рот покинул мой, он прошептал:
— Ты можешь открыть глаза, когда будешь готова.
Он отстранился, и дикий трепет в моей груди переместился в живот. Возникло желание прикрыться, но я сопротивлялась. Поскольку было неизвестно, как работает Присоединение, некая магия, не связанная с кровью или словами, я не хотела делать ничего, что могло бы привести к тому, что оно не сработает.
Я чувствовала их взгляды почти как физическую ласку, мягкую, теплую и… боготворящую.
В эти мгновения я не слышала ничего, кроме журчания близлежащей реки, а затем ночных птиц, взывающих друг к другу с деревьев над головой в хоре, который казался древним, первобытным, немного волшебным и всецело неистовым.
Мои глаза открылись.
Сначала я увидела Кастила, купающегося в серебристом лунном свете. Он действительно выглядел так, как, по моим представлениям, должен выглядеть бог. Яростная буря плоти и костей, все изысканные углы и линии. Его глаза окрасились в медово-золотистый цвет, и я почувствовала, как он проскользнул сквозь мои щиты. В горле появился сладкий вкус, напомнивший мне ягоды в шоколаде с нотками корицы. Меня переполняли его любовь и гордость, и я вновь ощутила бурю эмоций.
Затем я увидела Киерана, стоящего рядом с Кастилом, плечом к плечу. Какими они были до того, как я вошла в их жизнь. И какими всегда будут. Я вгляделась в гордые, нетронутые плоскости его лица и сильный изгиб широкой челюсти. Его кожа была завораживающего серебристо-коричневого цвета в лунном сиянии, и он напоминал мне какое-то потустороннее существо, которое я создала в своем воображении. Его глаза были голубыми, как зима, а за зрачками мерцал яркий отблеск эфира. Мои щиты снова опустились, и я почувствовала от него то же самое, что и раньше — сладкое и мягкое. Не так интенсивно, как от Кастила, но не менее значимо. Ничто в Киеране не было менее значимым.
Оба сбросили с себя одежду в те безмолвные мгновения, пока мои глаза были закрыты. Их тела свидетельствовали о годах тренировок и сражений в линиях мышц и отметинах на коже. Кастил носил больше напоминаний в виде бесчисленных шрамов, при виде которых у меня всегда щемило сердце, но и Киеран носил свою долю. Я не замечала их раньше: потускневшие следы когтей на его груди, давно зажившие проколы на талии. Киеран был стройнее, его тело было более сформированным, даже несмотря на то, что Кастил только начал набирать вес. Я подумала, не связано ли это с бегом, который он совершал в своей вольвеньей форме. Я чуть было не спросила, но остановила себя, прежде чем открыть рот.
Киеран наверняка оценит мою сдержанность.
Затем я посмотрела ниже. В глубине души я понимала, что это, вероятно, не самый лучший выбор. Не потому, что они этого не хотели, и, конечно, не потому, что я этого не хотела, а потому, что я рассматривала. Не то чтобы я не видела ни одного из них голым, но старалась вести себя прилично, когда дело касалось Киерана.
Сейчас я вела себя крайне неуместно, когда мой взгляд скользил по их бедрам, туда, где они оба были… ну, не менее скандальными, чем я.
Я знала, что Кастил доволен каждым дюймом моего тела — бедрами, которые некоторые могут счесть слишком полными, ляжками, которые могут быть слишком толстыми, животом, который слишком мягкий, и шрамами, которыми я отмечена. Но было очевидно, что ни один из них не находил то, что видел, неприятным. А может быть, это не имело никакого отношения к тому, что они видели или как я выглядела. Возможно, это было связано только с тем, что они чувствовали. То, что мы разделяли. В любом случае, они были…
Добрые боги.
— Всегда такая любопытная, — пробормотал Кастил.
Мой взгляд устремился вверх, лицо потеплело.
Одна сторона губ Кастила изогнулась вверх, и я увидела намек на ямочку, появившуюся на его правой щеке.
— Заткнись, — прохрипела я.
Он усмехнулся, но, когда его глаза снова коснулись моих, они задали невысказанный вопрос.
Я сглотнула, надеясь, что это успокоит мое сердце, как дуновение ветерка, пронесшегося по поляне. Этого не произошло, но мой голос прозвучал.
— Я готова.
Оба, казалось, сделали один и тот же вдох, а затем, вместе, подошли ко мне.
ГЛАВА 44
Мои ноги немного ослабли, когда по мне пронесся циклон ощущений, настолько быстрых и постоянно меняющихся, что я смогла разобраться лишь в некоторых из них. Нервозность разбилась о любопытство и уступила место неуверенности, которую затем захлестнула острая волна предвкушения, не имеющая никакого отношения к тому, что может или не может произойти. Это был весь ритуал. Весь акт соединения наших сущностей воедино. Будем ли мы чувствовать себя по-другому после этого? Изменится ли что-то, независимо от того, закончим ли мы обмен кровью или пойдем дальше?