Перекинув руку на талию, я подавила дрожь. Гроб. Присутствие Малека. Это влияние было трудно не заметить, оно холодило воздух. По моей коже побежали мелкие мурашки. Я подошла ближе, затаив дыхание, как глупый ребенок, и прижала ладонь к гробу.
Дерево было теплым.
Я отдернула руку, прижав ее к груди, где гудел эфир, и холодное место внутри меня сжалось от боли.
Будет ли дерево, в котором меня похоронят, холодным?
Я резко вдохнула, расстроенная своими мрачными мыслями. Судьба Малека не была моей…
С мягким хрустом соломы я вынула кинжал и обернулась.
В коридоре у стойла находился Малик, его глаза были расширены за упавшей на глаза прядью песочно-каштановых волос.
— Прыткая?
— Я бы скорее назвала это осторожностью, — сказала я, опуская кинжал, но не убирая его. С ним больше никого не было. — Ты здесь один?
— Не должен был. — Появилась полуухмылка, настолько похожая на ухмылку Кастила, что это было немного странно. — Но у меня хорошо получается быть там, где меня не должно быть.
— Ага.
— Уверен, что Нейл скоро поймет, что я не в своей ка…мере… то есть не в своих покоях, — поправил он.
Я наблюдала, как он приближается.
— Почему ты здесь?
— Увидел из окна, что ты направляешься сюда. — Он остановился у задней стенки повозки и сделал то же самое, что и я, положив руку на гроб. Он никак не отреагировал на температуру, что заставило меня задуматься.
— Дерево кажется тебе теплым?
Он покачал головой.
— А тебе?
Я хотела ответить, но пожала плечами.
— Надеюсь, ты не попытаешься сделать с ним что-нибудь в попытке остановить нас.
Малик грубо рассмеялся.
— Не могу сказать, что мне это не приходило в голову.
— Ты готов так рисковать Киераном? — потребовала я, мой желудок переворачивался, потому что я ненавидела, абсолютно ненавидела все это выжидание, связанное с тем, отменило ли Присоединение проклятие, или снимет ли его Избет.
— Мне приходило в голову всякое, — ответил он. — Но я предпочитаю не быть заживо сожженным дракеном.
— Это не должно быть единственным, что тебя останавливает.
— Нет, не должно. И раньше не должно было, — сказал он, и я поняла, что он имел в виду до того, как его схватила Кровавая Королева. — Но я уже не тот, кем был раньше, — сказал он, и в горле собрался слабый привкус грусти.
— Сейчас ты готов пожертвовать теми, кто тебе дорог?
Его губы скривились в издевательской улыбке.
— Кем бы ты пожертвовала ради освобождения Кастила?
— Ни кем, — сказала я ему.
Малик посмотрел на меня.
— Неужели?
Я напряглась.
— Я освобожу своего отца.
Прошло долгое мгновение.
— Но мы с тобой оба знаем, что если бы тебе пришлось выбирать, то выбора бы не было. — Его взгляд переместился на гроб. — Честно говоря, я рад это слышать. Кастил заслуживает того, кто сожжет царство ради него.
— А ты нет?
Он сухо рассмеялся.
— Это серьезный вопрос?
Я изучала его холодные красивые черты.
— Ты подверг себя десятилетиям боги знают чего ради Миллисенты. Разве она не сделала бы то же самое для тебя?
Малик снова рассмеялся, и на этот раз по-настоящему.
— Нет. Она скорее подожжет меня, чем царство.
Мои брови взлетели вверх.
— Ты сказал, что вы родственные сердца…
— Так и есть. — Он наклонил свое тело ко мне. — Но она этого не знает.
Смущение нарастало, и тут я вспомнила, как он говорил, что делал невообразимые вещи, о которых она никогда не узнает.
— Почему она не знает?
— Просто не знает.
— Тогда откуда ты знаешь?
Он наклонил голову.
— Ты задаешь много вопросов.
— Мне об этом говорили.
— А кто-нибудь говорил тебе, что задавать вопросы — это признак интеллекта?
— Мне не нужно этого говорить, — сказала я. — Потому что я и так знаю.
Тогда Малик улыбнулся.
— Я просто знаю.
Чувствуя, что больше ничего не добьюсь от него на эту тему, я перешла к тому, что мне было более интересно.
— Как думаешь, будет ли Миллисента с Избет, когда мы с ней встретимся?
Его плечи напряглись.
— Боги, надеюсь, что нет. Но она, вероятно, будет. Избет, скорее всего, потребует ее присутствия.
Я закусила нижнюю губу, уставившись на костяные цепи.
— Почему Миллисента не попыталась остановить ее?
— Почему ты думаешь, что она не пыталась? — возразил Малик. — Ты видела, что может сделать Избет. Милли сильна, она свирепа, но она не демис.
Он был прав, но…
— Тогда почему она не попыталась убить меня? Она верит, что я Предвестник, так? У нее была возможность, как и у тебя — особенно когда я была моложе.
— Милли никогда не пыталась убедить себя, что она может убить ребенка или свою сестру. — Взгляд Малика пронзил меня насквозь. — Она не злая только потому, что она дочь Избет.
Но они, очевидно, думали, что я такая.
— А что насчет тебя? Ты был достаточно зол, чтобы думать, что сможешь это сделать.
— Я был достаточно отчаян. — Малик сделал паузу. — И достаточно сломлен, чтобы ухватиться за любую цель.
Я вспомнила, что сказал ему Кастил.
— Твой связанный вольвен? Прела? Как это сломило тебя?
— Джалара убил ее у меня на глазах, — ответил он так резко, что я почти подумала, что вихрь горя был моим. — То, что он и другие сделали с ней, не было ни быстрым, ни благородным. — Он повернулся ко мне лицом. — И тебе не нужно спрашивать, что это было. Ты носишь часть ее с собой. Ты держишь ее в своей руке даже сейчас.
Медленно я опустила взгляд на кинжал из кровавого камня, который держала в руке — рукоять из вольвеньей кости, которая никогда не нагревалась от моего прикосновения.
— Нет.
Малик ничего не сказал.
Мой взгляд переместился на него.
— Откуда ты вообще знаешь?
— Я видел каждый из них, сделанный из ее костей. Я никогда не забуду, как они выглядят.
По моей руке пробежала дрожь.
— И он был подарен Коралине, которая, в свою очередь, передала его Леопольду, — продолжил он, под его виском запульсировал мускул. — Мне интересно знать, как он оказался после этого у тебя.
— Мне дал его Виктер, — прошептала я. — Он тоже был виктором.
Малик натянуто улыбнулся.
— Что ж, по-моему, это похоже на судьбу, не так ли?
ГЛАВА 46
Кастил
Из окна приемного зала я наблюдал, как в сторону Вала едут несколько солдат, чтобы присоединиться к остальным армиям за воротами Падонии.
Двести тысяч мужчин и женщин готовились закончить эту войну. Готовые сражаться. Готовые умереть. Их преданность и решимость лежали на моих плечах и груди тяжелее, чем доспехи, которые я теперь носил.
Киеран молча присоединился ко мне у окна, его плечо коснулось моего. Я взглянул на него. Он был одет в черное с золотой отделкой, но без доспехов. Он подстриг волосы с тех пор, как я видел его в последний раз. Мой взгляд упал на его руку, где был порез. Присоединение сработало. Какими бы близкими мы с Киераном ни были, наши сердца никогда не бились одинаково, даже после соединения. Но избавило ли это от проклятия?
Толчок в моем сердце отозвался эхом в его. Он посмотрел на меня.
— Хочу ли я знать, что у тебя на уме?
Ему не нужно было знать, поскольку я был уверен, что эта мысль уже достаточно овладела его разумом.
Я снова повернулся к окну.
— Я думал о том, что хочу, чтобы каждый из этих солдат дожил до того момента, когда в царстве наступит мир. — Это не было ложью. — Но я знаю, что не всем это удастся.
Он кивнул.
— Я бы сказал тебе то же самое, что и Поппи, но ты уже знаешь, что это такое, поскольку именно ты сказал мне об этом, когда мы впервые покинули Атлантию.
Я знал, о чем он говорил.
— Ты не можешь спасти всех, но можешь спасти тех, кого любишь, — сказал я. — И как Поппи отреагировала на это?
Одна сторона его губ приподнялась.
— Ты здесь, не так ли?
— Как и ты.
— Именно. — Наступила пауза. — Я вызвал твоего отца, как ты просил. Он сейчас придет. Ты все еще планируешь получить звание?
Я кивнул.
— Ему это не понравится.
— Я знаю, но ему придется с этим смириться. — Сделав глубокий вдох, я повернулся, когда мой отец вошел в приемный зал вместе с лордом Свеном, держа под мышкой шлем, который ему не понадобился.
— Ты звал меня? — спросил отец, и морщинки в уголках его глаз казались еще глубже, чем накануне.
Это было нереальное ощущение — быть тем, кто вызывает своего отца.
Киеран повернулся, чтобы встать плечом к плечу со мной, когда я сказал:
— Есть кое-что, что я не обсудил с тобой вчера.
Мой отец наклонил голову, но внезапное сужение глаз Свена подсказало мне, что этот проклятый человек догадался, что я собираюсь сказать. Его челюсть сжалась, но он быстро кивнул, чего не заметил мой отец.
— Королева и я… — начал я, и мой отец сразу же напрягся от формального использования наших титулов. Будучи королем так долго, он знал, что то, что я собираюсь сказать, не оставляет места для споров. — Мы решили, что, поскольку Нетта останется в Падонии в качестве регента, ей понадобится сильное руководство, которое будет стоять рядом с ней.
На его щеках появились два красных пятна.
— Кас…
— Кто-то, кому доверяют остальные армии и народ Атлантии, — продолжил я, мой голос стал тверже, когда я выдержал его взгляд. — И на кого регент сможет опереться для поддержки, если ни королева, ни я не сможем править.
Мой отец резко вдохнул, и пятна быстро исчезли.
— Ты знаешь, что это возможно, — сказал я. Мне было неприятно даже признавать это, но, тем не менее, это была суровая реальность. Поппи не завершила Выбраковку. Технически, она все еще была богом, а богов убить легче, чем Первородных. Если бы она была уничтожена, мы с Киераном полегли бы вместе с ней.
Черт, я бы погиб, даже если бы мы не были связаны.