— Какого черта? — воскликнул Кастил, выронив мою руку, когда Миллисента попятилась назад, широко раскрыв глаза.
Киеран выругался, когда Избет рывком освободила руки от кинжала. Ее тело лежало поверх тела Малека.
— Мне жаль. Мне так жаль, — рыдала она. — Мне так жаль.
Мои руки упали по бокам. Шок от вида сверкающей, инкрустированной рубинами рукояти, торчащей из груди Малека, пригвоздил меня к месту. И это изумление накатывало волнами на всех, кто был его свидетелем… на всех, кроме одного.
Золотого, теперь уже окровавленного Восставшего.
Каллум улыбнулся.
В моей груди взорвалось почти непреодолимое чувство ужаса, когда Каллум медленно повернул голову в мою сторону. Он сцепил руки вместе, кланяясь.
— Спасибо.
Сущность яростно зашипела. Я протянула руку, сжимая руку Кастила.
— Спасибо, что сделала то, что тебе было предсказано давным-давно. Спасибо, что выполнила свое предназначение, Предвестница. — Бледные глаза Каллума за золотой маской засветились, и в моих венах запульсировал эфир. — Все было не совсем так, как было предсказано или как многие из нас понимали, но пророчества… ну, детали не всегда точны, и интерпретации могут быть разными.
— Я не понимаю, — сказала Миллисента, ее широко раскрытые глаза метались между Каллумом и нашей матерью.
— Что именно ты не понимаешь?
— Все, — прорычала она. — Все, что только что произошло.
— Ты имеешь в виду то, что могло бы случиться с тобой, если бы ты не была неудачницей? — Каллум парировал, и Малик бросился вперед, заслоненный только Кастилом, который был просто быстрее. — Ты бы пролила за него кровь, и он бы тебя за это очень вознаградил.
Миллисента отпрянула назад, ее кожа побледнела под маской. Ее взгляд встретился с моим, и внезапно я все поняла. Во рту пересохло, мой взгляд упал на Малека.
— Это должна была быть я, не так ли?
— Ты справилась там, где не справилась она, — сказал Каллум. — И я долго ждал тебя. Он ждал жертвы. Равновесия, на котором всегда настаивают Эрае. Ждал того, кто родился из смертной плоти, на пороге становления великой Первородной силы. Ты прибыла, как и было обещано, но… — Он протянул руку. — Но ты не была единственной. До тех пор, пока оба разделяли кровь Первородного Жизни и были любимы, она восстанавливала его. Ей просто нужна была ты… кто-то из его рода… чтобы найти Малека. Мы все знаем, что Айрес, конечно, не сделал бы этого. Нам пришлось бы освободить его. А он, мягко говоря, немного… взбешен.
— Что за черт? — потребовал Нейл.
Каллум покачал головой.
— Я просто не думал, что она сделает это. Пока она не попросила его. И даже тогда я не думал, что она пойдет на это, если честно. — Он засмеялся. — Я думал, что это будет пятьдесят на пятьдесят на то, кого она выберет. Тебя. Или Малека.
Сердце колотилось, я прижала руку к груди, когда над морем появились облака, омрачившие ночное небо. Я была на грани того, чтобы стать Первородной, и меня наконец-то поразило, почему именно сейчас все это произошло. Почему Избет ждала этого времени, чтобы осуществить свои многовековые планы. Ей пришлось ждать, пока я пройду Выбраковку, чтобы она могла… Я уставилась на алтарь. Чтобы она могла убить меня. Но она…
Но на алтаре была не я.
Малек не был Истинным Королем Царств, как мы считали. Это не имело никакого отношения ни к нему, ни ко мне. Мы были просто пешками.
Внезапно я вспомнила о пророчестве.
— Несущий смерть и разрушение, — прошептала я, и взгляд Кастила переместился на меня. — Не Смерть и Разрушение, а приносящий их. — Моя рука поднялась ко рту. Это проклятое пророчество… — И я сделала именно это.
— Черт, — прорычал Малик.
— Сейчас не самое подходящее время, — вздохнул Кастил, — но хочу заметить, что я всегда говорил, что ты не смерть и разрушение.
Киеран бросил на него взгляд, потому что сейчас действительно, действительно было не время, и потому что, несмотря на то, что нежелание Малика отдавать Малека Избет, возможно, не было основано на знании того, что должно произойти, но если бы мы его послушали…
Нет. Если бы мы знали, то не остановились. Мы бы не стали рисковать Киераном. Правильно это или нет, это было очень просто.
— Тогда что это? — потребовала Миллисента. — Кто такой Предвестник?
— Она — Предвестник. — Каллум повернул к ней голову. — Предупреждение. — Его глаза расширились. — А что ты думала, дорогая? Что она — та, кто уничтожит царства? — Он взглянул на меня. — Первородный, рожденный из смертной плоти? Она? — Его смех эхом разнесся по долине. — Серьезно?
Я напряглась.
— В любое другое время я бы сочла это грубостью.
— Без обид, Ваше Высочество, — сказал он с насмешливым поклоном. — Просто для того, чтобы стать настолько могущественной, вам потребовались бы эпохи, и то если бы эта сила не свела вас с ума.
Всклокоченные волосы разлетелись по лицу Миллисенты, когда она покачала головой, а Избет продолжала всхлипывать — ужас все нарастал и нарастал. Последняя часть замечания Каллума — это то, о чем нам придется беспокоиться позже.
— Нет.
— Да. — Каллум откинул голову назад, глядя на меня. — На алтаре должна была быть ты. Таков был план. Вот ради чего все это было. Ты. — Он указал на Миллисенту, а затем на меня. — И ты. Да, с тобой мы разберемся позже. Каллум подмигнул. — Но сейчас время пришло.
— Время для чего, глупый ублюдок? — прорычал Киеран, хватаясь за рукоять своего меча.
Глаза Восставшего закрылись.
— Пора поклониться единственному Истинному Королю Царств.
Кастил шагнул к нему.
— И кто же это должен быть?
Давление осело на мои плечи. Осознание этого факта вызвало холодок в затылке. Тяжелое, гнетущее чувство… такое же, как в ту ночь, когда Весса сбила дракенов, и в лесу за Тремя реками… охватило меня. Я чувствовала его и раньше, когда мы были в Каменном холме и я слышала этот голос, призывающий меня потерять контроль.
Тот же голос я слышала той ночью в Локсвуде, когда плыла в небытии.
— Он ждал. — Каллум игнорировал Киерана, его подбородок был опущен, глаза смотрели с нетерпением, а голос был мягким, полным поклонения… очень похожим на жрецов и жриц в Оук-Эмблере. — Все это время он тоже спал беспробудным сном. Его хорошо питали в храме Теона.
Кожа Киерана побледнела, а меня пронзила дрожь.
— Дети, — вздохнула я. — Дополнительный Обряд.
— Он должен был быть достаточно сильным, чтобы пробудиться, и он пробудился. — Каллум провел зубами по нижней губе. — Когда ты сбросила смертную плоть и начала свое Вознесение, это освободило его. И скоро, когда Малек сделает свой последний вздох, он будет в полной силе. Все эти годы — все эти века и века — он ждал. После твоего рождения он спал еще более беспокойно. Чувствуя тебя, ощущая тебя. Он ждал и ждал пресловутого ключа к своему замку, своего… красивого мака, чтобы сорвать его и посмотреть, как он истекает кровью.
Раскаленная ярость захлестнула Кастила, собираясь в моем горле, как лужа кислоты. Он двигался так быстро, что я не видела его руки, пока она не разорвала грудь Каллума, и сердце Восставшего было у него на ладони, залитое кровью и плотной тканью.
Малик и Миллисента повернулись к нему.
— Что? — прорычал Кастил, отбрасывая сердце в сторону. — Я не мог слушать больше ни слова. Даже не собираюсь просить прощения. Да пошел он.
Отпечаток Делано столкнулся с моими мыслями.
— Что-то приближается…
Нет, кто-то уже был здесь.
Смерть.
Разрушение.
Затхлая сирень.
О, боги.
Ужас перерос в панику, когда я резко дернулась в сторону.
— Колис.
ГЛАВА 48
Из Малека вырвался взрыв энергии, невидимый, но ощутимый. Темный. маслянистый. Удушающий, он врезался в нас. Не было ни предупреждения, ни времени на подготовку. Статуи коленопреклоненных богов взорвались по всему храму. Мы с Кастилом отскочили назад на несколько футов и столкнулись с Киераном. Он поймал нас обоих, а Малик потерял равновесие и упал на одно колено. Миллисента ударилась о колонны. Повернувшись, я увидела Делано и нескольких вольвенов, прижавшихся к земле, с прижатыми ушами и оскаленными зубами. И эта затянувшаяся энергия… от нее ползли мурашки по коже и пахло несвежей сиренью.
Взяв меня за руку, Кастил выпрямился и повернулся к Киерану.
— Ты в порядке?
Киеран кивнул, когда по земле загрохотали мелкие камешки. Я посмотрела вниз, и тут раздался звук — низкий раскат грома, который доносился снизу и становился все громче и громче, пока земля не задрожала, и Костяной храм не содрогнулся. Фундамент алтаря, на котором находился Малек, разрушился, опустившись примерно на фут. От плиты пошли глубокие трещины, заставив вольвенов отступить назад. Из трещин просочился серый туман с запахом увядшей сирени.
Смерти.
— Это можно остановить! — крикнула Миллисента. — Если это требует жертвоприношения — смерти, Малек еще не умер. Он все еще дышит. Мы не можем…
Трещины взорвались, разбрасывая куски камня. Я вскрикнула, когда большой обломок ударил Миллисенту в голову, отбросив ее подбородок назад. Она зашаталась, ее ноги подкосились, но Малик извернулся и поймал ее прежде, чем она упала на пол. Кровь стекала по ее лицу, когда Малик прижал ладонь к ее затылку.
— С ней все будет в порядке, — сказал он хриплым голосом. — С ней все будет хорошо. Ей просто нужно проснуться.
Я надеялась, что это скоро произойдет. Из-за тряски было трудно стоять, а трещины распространялись, расширяясь по всей длине пола, одна из них направилась прямо к Кастилу. Он прыгнул, ловко избежав разрыва, но нескольким королевским гвардейцам повезло меньше. Они исчезли в трещинах, их крики отдавались эхом до тех пор, пока они не оказались там, где не может пройти ни один звук. Столбы задрожали, и по ступеням с обеих сторон Костяного храма, где сзади нас ждали атлантийские войска, а спереди — Восставшие, пошли трещины. Обе стороны рассеялись, чтобы избежать