Позвоночник Избет сломался. Верхняя часть ее тела отклонилась назад, и боль… она была абсолютной.
На меня навалилось внезапное осознание. Пробуждение. Оно отозвалось эхом не в этом царстве, а в Илизеуме и в глубине Города Богов, когда Нектас приземлился позади меня. Меня наполнило присутствие, и когда я заговорила, это был голос истинной Первородной Жизни.
— Когда-то меня учили, что все существа достойны почетной и быстрой смерти. Я больше не верю в это. Ибо твоя смерть будет бесчестной и бесконечной. Никтос ожидает начала твоей вечности в Бездне.
Присутствие отступило от меня, когда крылья Нектаса расправились, развеяв прах тех, кто был уничтожен. В последующие секунды я чувствовала лишь противоположности. Безразличие и печаль. Ненависть и любовь. Облегчение и ужас. Я жалела стоящую передо мной разбитую женщину, которая была сломлена давным-давно. Я ненавидела то, во что она позволила себе превратиться.
Избет никогда не была матерью, но я… я когда-то любила ее, а она любила меня по-своему, извращенно. Это что-то значило.
Но этого было недостаточно.
Я опустила руку, и на коже Избет появились кровавые пятна. Ее поры кровоточили. Я дрожала, глядя, как трескается и отслаивается ее плоть, как рвутся мышцы и связки, как трещат кости и падают волосы, больше не держась за кожу.
— Не смотри, — услышала я слова Кастила, когда он пытался дотянуться до меня. — Закрой глаза. Не…
Но я смотрела.
Я заставила себя смотреть, как моя мать, Кровавая Королева, испустила последний вздох. Я заставляла себя смотреть, пока Избет больше не стало… пока от меня не отступило царство.
ГЛАВА 50
Медленно я осознала мягкое прикосновение к своей щеке. Пальцы провели по изгибу челюсти и под губами. Рука, гладящая мои волосы. Голос. Голоса. Особенно выделялись два.
— Поппи, — звал один.
— Открой глаза, моя королева, — сказал другой… с мольбой, по настоящему, и я никогда не смогла бы ему отказать.
Мои глаза распахнулись, встретившись с глазами цвета меда, обрамленными густой бахромой ресниц. Он. Мой муж и король. Мое родственное сердце. Мое все. Кровь залила его лицо, запятнала волосы, но кожа под ней была без пятен, сочная и теплая. Его пальцы были теплыми на коже под моими губами.
— Кас.
Кастил издал грубый звук, похожий на нечто среднее между смехом и стоном, и он исходил откуда-то из глубины его души. Он опустил губы к моему лбу.
— Королева.
Я подняла руку и коснулась его челюсти. Он вздрогнул, прижавшись губами к моему лбу. Медленно я осознала, что моя голова лежит у него на коленях, но не его рука обхватила мою шею и не его ладонь лежала на моей щеке. Кастил поднял голову, и мой взгляд переместился на глаза оттенка зимы.
Киеран улыбнулся мне, проведя большим пальцем по моей щеке.
— Приятно, что ты решила присоединиться к нам.
— Я не… — Я сглотнула. Во рту было странное ощущение. Я потянулась вверх.
Киеран поймал мое запястье.
— Прежде чем ты спросишь, да.
У меня перехватило дыхание, когда я осторожно провела языком по линии верхних зубов. Они казались нормальными, пока я не задела маленькую острую точку, на которой выступила кровь. Я вздрогнула.
— Осторожно, — пробормотал Кастил. — К ним нужно немного привыкнуть.
О, боги.
— У меня есть клыки.
Киеран кивнул.
— Кас должен будет помочь тебе привыкнуть к ним. Это не мой конек.
Мой взгляд переместился на Кастила.
— Как они выглядят?
Его губы дернулись.
— Как… клыки.
— Это мне ни о чем не говорит.
— Они очаровательны.
— Как клыки могут быть очаровательными… подожди. — Клыки не были здесь самым насущным вопросом, как и то, что я закончила Выбраковку. Я села так быстро, что и Кастил, и Киеран отпрянули назад, чтобы не столкнуться с ними. Мой взгляд метнулся к потрескавшимся колоннам, и Нейл…
Нейл сидел, прислонившись спиной к одной из них, его голова была запрокинута, глаза закрыты, но грудь вздымалась и опускалась… грудь, которая была разорвана. Его темно-коричневая кожа потеряла серую бледность смерти.
Я смотрела на него, понимая, что видела его смерть. Я видела, как он умирает.
— Я… я не…
Меня коснулся прохладный нос, и я повернула голову в сторону. На меня смотрели яркие голубые глаза в белом меху с рыжими прожилками. Дрожь сотрясла все мое тело.
— Делано…?
Его пружинистый отпечаток столкнулся с моими мыслями.
— Поппи.
Вскрикнув, я обняла вольвена. Кастил издал грубый смешок, когда я зарылась лицом в шею Делано. Я не знала, как он здесь оказался, и не могла перестать дрожать, когда обнимала его, впитывая ощущение его мягкого меха между пальцами и на своей щеке. Рука Киерана двигалась вверх и вниз по моей спине, и тогда я поняла, что плачу, всхлипываю, когда держала Делано в почти удушающем захвате. Но он позволил это, прижав свое тело к моему так близко, как только мог. Он был жив.
— Поппи, — прошептал Кастил, осторожно взяв меня за плечи. — Ему нужно дышать.
Неохотно я отпустила руки, но не успел Делано уйти далеко, как Кастил обхватил меня сзади за талию. Я чувствовала, как его голова покоится на моем плече, а Киеран легкими прикосновениями смахнул слезы с моих щек. Я посмотрела…
Мое сердце снова остановилось, когда я увидела стоящего Эмиля, разрушенные доспехи исчезли, а рваная рана на его рубашке от копья, которое я видела, как вошло в его грудь, стала еще более заметной. Он… он стоял рядом с Хисой, которая сидела на низкой стене, ее руки безвольно свисали между коленями, и она смотрела на меня.
— Как? — спросила я, неровным голосом. — Как они живы?
— Ты, — сказал Киеран.
Мои брови сжались.
— Что?
— Ты, — повторил Кастил, прижавшись губами к моей щеке. — Ты вернула их. Всех.
— Смотри. — Киеран коснулся моего подбородка, повернув мою голову к земле под храмом.
То, что я увидела, поразило меня.
Повсюду сновали солдаты, избегая трещин в земле. Некоторые сидели, как Нейл и Хиса. Но все они носили следы битвы. Истрепанные доспехи. Порванная одежда. Засохшая кровь.
— Ты потеряла сознание, — сказал Кастил, прижавшись лбом к моему виску. — И тогда они вернулись. Все они. Даже чертовы стражники.
— Это было и самое безумное, и, — голос Киерана запнулся, — и самое прекрасное зрелище, которое я когда-либо видел.
— Все эти маленькие… я не знаю что, — сказал Кастил, его смех был густым от эмоций. — Шары? Тысячи, сотни тысяч из них падали с неба. Казалось, что падают звезды.
Произнести ее имя — значит низвергнуть с небес звезды…
Я застыла, моя голова дернулась в сторону Вала, где я увидела Аурелию и Найта, сидящих рядом с Тадом. Я не видела…
— Ривер?
— Он забрал Малека в Илизеум.
Мое сердце сжалось от голоса, который я уже слышала однажды в Илизеуме. Киеран качнулся назад, и тут я увидела Нектаса, склонившегося перед алтарем, его длинные, черно-серебристые волосы спадали на обнаженные плечи и на отчетливый рисунок чешуи на теплой медной коже.
— Откуда на тебе штаны? — промолвила я.
Кастил тихо рассмеялся, крепче прижимая меня к себе.
— Как из всего, что есть, ты задала именно этот вопрос?
— Если бы ты видел Ривера голым столько же раз, сколько и мы, — пробормотал Киеран, — ты бы тоже подумал, что это обоснованный вопрос.
Глаза Нектаса с тонкими вертикальными зрачками остановились на мне.
— Я могу проявлять одежду, если захочу. Ривер еще недостаточно взрослый для этого.
Мои брови приподнялись.
— Недостаточно?
— Он может быть старше, чем все, что ты знаешь, но он все еще юнец, — объяснил Нектас, и мое сердце сжалось, потому что я подумала о его ребенке. Джадис. — И для многих он все еще Ривер-Задница.
Ривер-Задница? Кастил напрягся позади меня.
— Подождите. — Киеран моргнул. — Что?
— Это было прозвище, которое ему нравилось, когда он был очень молод. — Нектас пожал плечами. — Дело в том, что он недостаточно силен, чтобы проявлять одежду.
Мне пришлось оставить это прозвище на время.
— Я сожалею о Джадис. Я… — Я замолчала, желая сказать что-то еще, но зная, что ничего не могу.
Глаза Нектаса на мгновение закрылись, кожа вокруг них натянулась.
— Она не умерла.
Я посмотрела на Киерана и Кастила.
— Что? Ривер считал, что она была… — Я не хотела говорить «убита». — Откуда ты знаешь?
— Я чувствую ее. Она здесь, в этом царстве. — Глаза Нектаса распахнулись к небу. — Я ее отец. Ривер не смог бы чувствовать ее так, как я. Она жива.
Потрясенная открытием, я сказала себе, что это хорошая новость. И так оно и было. Просто… где она была? И почему Избет не использовала ее?
— Мы найдем ее.
Нектас кивнул.
— Найдем.
— Ривер забрал Малека в Илизеум? — спросила я, глядя на гроб, лежащий на алтаре. — Это значит, что Малек жив?
— Пока, — сказал Нектас.
Это было не совсем обнадеживающе, но все равно меня охватило облегчение. Я прислонилась к Кастилу.
— Слава богам, — пробормотала я, оглядываясь на Хису и Эмиля, когда Делано опустился на живот, прижавшись к моим ногам. — Подождите. — Я повернулась, ища… — Где Малик? — Мое сердце заколотилось. — Миллисента?
— Миллисента сбежала, — объяснил Кастил. — Малик погнался за ней.
То, что обе были живы, меня немного утешало. Но неужели Миллисента сбежала, потому что стала свидетельницей смерти нашей матери? От моих рук? Вряд ли это произошло только из-за меня, но неужели она боялась, что с ней случится то же самое? Она была расстроена? Злилась.
Сглотнув, я отбросила эти мысли, пока у меня не будет времени разобраться в них.
— Как я смогла оживить всех…? — Это была моя воля. Я вспомнила. Я позволила своей воле вырваться из меня, когда туман обволакивал их тела, но я не была Первородной Жизни.
— Не только ты вернула их. Ты еще не настолько сильна. Тебе помогли, — сказал Нектас, и мой взгляд снова устремился на него. — Тебе помогла Первородная Жизни, и Никтос захватил их души, прежде чем они смогли попасть в Долину или Бездну, а затем освободил их.