— Вероятно, можно было бы обойтись без стражников и всех этих возвращений, — пробормотал Киеран.
Дракен посмотрел на него.
— Равновесие. Всегда должен быть баланс, — сказал он. — Особенно когда Первородная Жизни дарует такой подарок, как этот.
По мне пробежала дрожь.
— Серафена — Супруга. Она — истинная Первородная Жизни.
— Она — наследница земель и морей, небес и царств, — тихо произнес Нектас. Но слова… они были полны уважения и отозвались громом в моей груди. — Огонь во плоти, Первородная жизни и королева богов. Самая могущественная Первородная. — Он сделал паузу. — На данный момент.
На данный момент?
— Как это возможно? — спросил Кастил.
— Это сложный путь к тому, как Супруга стала Первородной, — сказал Нектас, глядя на меня. — Но все началось с твоего прадеда, Эйтоса, когда он был Первородным Жизни. А его брат, Колис, был истинным Первородным Смерти.
— Колис — мой двоюродный дед? — воскликнула я, забыв обо всей этой части.
Нектас кивнул, когда Эмиль и Нейл подошли ближе, обходя древнего дракена стороной, пока те слушали.
— Твоя родословная еще интереснее, чем я полагал, — пробормотал Кастил, а Киеран фыркнул. — Какое отношение он к этому имеет?
— Если коротко, то Колис влюбился в смертную. Напугал ее, пока она собирала цветы для свадьбы. Когда она убежала от него, то сорвалась с…
— Утеса Печали. — Мои глаза расширились. — Ее звали Сотория, верно? Это было на самом деле? Йен… — Я оглянулась на Кастила. — Йен рассказал мне эту историю после того, как вознесся. Я думала, что он просто что-то выдумал.
— Интересно, — пробормотал Нектас. — Это правда. Колис обратился к Эйтосу с просьбой вернуть ее к жизни. Эйтос отказался, зная, что возвращать жизнь мертвым не следует так часто. — Его взгляд остановился на мне, и захотелось сползти на землю, чтобы избежать его знающего взгляда. — Это положило начало ожесточенной вражде между братьями, в результате которой Колис с помощью какой-то магии украл сущность своего брата, что позволило ему стать Первородным Жизни, а Эйтосу — Первородным Смерти. Но ни тот, ни другой не были предназначены для управления такими вещами. Колис не мог забрать всю сущность Эйтоса, как и стереть всю свою. В Эйтосе остался уголек жизни, а другой уголек был передан Никтосу. Но Эйтос боялся, что Колис обнаружит уголек в Никтосе, поэтому он забрал его.
— И поместил его в смертную, — закончила я. — В Супругу. Вот почему она была лишь частично смертной.
Киеран наклонился вперед.
— Тогда кто такой Никтос? Я думал, он — Первородный Жизни и Смерти.
— Он — Первородный Смерти, — ответил Нектас. — Но он не истинный Первородный Смерти, и никогда не было Первородного Жизни и Смерти. Это был титул, данный ему давно после того, как он уснул, и не тот, на который он когда-либо отвечал.
— Мне кажется, что мне нужно сесть, но я уже сижу, — пробормотала я, и Кастил легонько сжал мою шею. Так много вещей, которые говорил и не говорил Ривер, теперь обрели смысл. — Так вот почему ее имя нельзя произносить? Потому что она — Первородная Жизни? Это… бред.
На меня уставились несколько пар глаз.
— Так и есть! Все говорят: «Ой, Никтос то-то и Никтос это», а все это время должна была быть Серафена то-то и Серафена это. А Никтос хоть создал вольвенов? Это он встречался с Элианом, чтобы успокоить ситуацию после убийства божеств?
— Никтос действительно встречался с атлантийцами и волками кийю, — поделился Нектас. — Но именно сущность Супруги дала вольвенам жизнь.
Я смотрела на него, казалось, целую вечность.
— Это какая-то сексистская, патриархальная чушь!
Тело Кастила снова прижалось к моему.
— Она права.
— Да. — Нектас поднял подбородок. — И нет. Супруга — та, кто решил, что все будет именно так. Чтобы она оставалась неизвестной. Никтос чтит ее только потому, что так хочет она.
— Но почему? — потребовала я.
— Знаете… — сказал Киеран. — На этот раз я тоже хотел бы узнать ответ на вопрос, который она задает.
Я бросила на него взгляд.
— Из-за этого. — Нектас развел руками. — Все, что сделали Никтос и Супруга. Все, чем они пожертвовали, было сделано, чтобы предотвратить это.
В моей голове зазвенели тревожные колокольчики.
Веселье Кастила быстро угасло.
— На какую часть всего того, что только что произошло, ты ссылаешься?
Дракен сосредоточился на тоне Кастила, наклонив голову.
— То, что сделал Колис, когда украл сущность Эйтоса, имело катастрофические последствия. Это предотвратило рождение любого другого Первородного. Вознесение Супруги было подобно… космической перезагрузке, — объяснил он. — Но только если родится и вознесется потомок женского пола, перезагрузка начнется заново. И она начнется с вас и ваших детей, если вы решите их завести. Они будут первыми первородными после Никтоса.
— Я… — начала я, чувствуя, что моя голова может слететь с плеч. — Это очень много.
— Да. — Большой палец Кастила провел по изгибу моей шеи. — Почему только женщина?
— Потому что она следует за тем, кто в настоящее время является Первородным Жизни.
— Значит, если бы Колис не забрал сущность Эйтоса, а Никтос в конце концов стал бы Первородным Жизни, как и должен был, тогда Малек и Айрес были бы Первородными? — рассуждал Кастил. — Но они не стали ими, потому что для этого нужно было, чтобы первым родился потомок женского пола?
Нектас кивнул, и я была рада, что Кастил это понял, потому что я не была уверена, что сама понимаю.
— Но какое это имеет отношение к предотвращению подобного? — спросил Киеран.
Взгляд Нектаса переместился на меня.
— Потому что то, что сделали Никтос и Супруга, чтобы остановить Колиса… то, чего требовало равновесие судеб… означало, что больше не может родиться ни одного Первородного. Причины этого кроются в том, что в царствах не хватит времени, чтобы углубиться в эту тему, — сказал Нектас. Но Никтос должен был стать последним рожденным Первородным, а Супруга — последним Первородным, рожденным из смертной плоти. — Ты, — тихо сказал он, — никогда не должна была им стать.
— Прости? — прошептала я.
Дракен ухмыльнулся. Она была короткой, но я ее увидела.
— Заговор, который привел к твоему созданию — это не то, за что тебе следует извиняться, — сказал он, его голос смягчился. — Малек и Айрес к тому моменту уже были на пути к рождению. Но то, что было сделано, чтобы остановить Колиса, означало, что Малек и Айрес никогда не могли рисковать детьми. Малек все равно рискнул, но это… это Малек, — сказал он со вздохом. — Раньше нам всем везло.
— Потому что это означало риск иметь дочь. — У меня по коже пробежал холодок. — Вот почему они остались в Илизеуме.
— До тех пор, пока не перестали. — Взгляд Нектаса метнулся к ночному небу. — Им не было запрещено приходить сюда. Они родились в этом царстве. Но им настоятельно рекомендовали отказаться от этого. Риск был слишком велик. Создание этого космического перезапуска позволило отменить то, что сделали Никтос и Супруга, чтобы остановить Колиса.
Но мы остановили его. Малек выжил. Пока что.
— Почему они родились в царстве смертных?
— Никтос и Супруга посчитали, что так будет безопаснее.
Его ответ оставил у меня еще больше вопросов, но были и гораздо более важные.
— Так я что? Лазейка? — сказала я, и Киеран нахмурился. — Та, о которой узнала Избет и воспользовалась ею? — Это мог быть Малек, который рассказал ей об этом, или… — Каллум. Где он?
Рычание пронеслось по телу Кастила.
— Я думаю, он вышел, когда ты назвала имя Супруги.
— Это потому, что он знал, что это означает. — Черты лица Нектаса заострились. — Его нужно найти и разобраться с ним.
— Это входит в список моих дел, — сказал Киеран.
— Хорошо. — Взгляд Нектаса снова остановился на мне. — Ты не просто лазейка. Ты — множество вещей. Первородная крови и кости — истинная Первородная жизни и смерти. — Он говорил так, как раньше, когда говорил о Супруге, и во мне отозвалась сущность. — Эти две сущности никогда не существовали в одной. Ни в Супруге. Ни в Никтосе.
— Это хорошо или плохо? — прошептала я.
— Это еще предстоит узнать.
Руки Кастила сжались вокруг меня.
— Мы уже знаем, что это означает что-то хорошее.
Нектас посмотрел на него так, что в душе поселились крошечные зернышки беспокойства.
— Тогда убедись в этом. — Он поднялся с грацией, противоречащей его размерам. — Айрес? Вы нашли его?
Отложив заботы на другое время, я прочистила горло и в итоге снова провела языком по клыкам. Я поморщилась, решив, что уже давно пора встать. Поднявшись на ноги, я сдержала улыбку, когда Кастил и Киеран придержали меня, словно опасаясь, что я снова опрокинусь.
— Я знаю, где он.
— Тогда отведи меня к нему, — сказал Нектас.
Я начала поворачиваться и остановилась, глядя вниз. Что-то странное привлекло мое внимание.
— Что это?
Киеран отбросил в сторону упавший меч, который угодил в лианы, разросшиеся над ступеньками. Но если большинство лоз были темно-зелеными в свете звезд, то этот участок был цвета пепла. Не обугленного. Просто серого. И он распространялся оттуда тонкими, тусклыми прожилками, превращая мох под ним в такой же безжизненный цвет.
Я наклонилась, потянулась к лозе, но Кастил поймал мою руку.
— Почему, — спросил он, золотые глаза устали, но в них плясало веселье, — ты должна все трогать?
— Не знаю. Может быть, я тактильный человек? — сказала я, и одна сторона его губ приподнялась, намекая на ямочку. Мои пальцы скрутились вокруг пустого воздуха. — Как думаешь, что это?
— Колис, — сказал Нектас сзади нас. — Как я уже сказал, то, что было сделано, чтобы остановить его, было отменено.
Мы втроем повернулись к нему лицом, наши сердца заколотились в один и тот же момент. Глаза Кастила сузились.
— Малек жив. Мы остановили то, что планировала Избет.