Нектас наклонил голову.
— Вы ничего не остановили.
Мой желудок скрутило, когда я вдруг поняла, что имели в виду Каллум и Избет… почему я почувствовала, что мы не остановили их и опоздали.
— Колис уже проснулся.
Нектас кивнул.
— И то, что было сделано здесь сегодня ночью, освободило его.
— Сукин сын, — прорычал Киеран, когда губы Кастила разошлись.
— Ты лишь замедлила то, что было сделано, не позволив Колису вернуться к полной, из плоти и костей, силе. Но он вернется, если его не остановить. — Нектас уставился на пепельную лозу, его губы скривились. — Его разложение уже здесь, оскверняет земли. Вот почему Первородная Жизни помогла тебе вернуть жизнь стольким людям. Тебе понадобится каждый из них, если у тебя есть хоть какая-то надежда остановить его.
— Замуровать его снова? — спросила я.
— Убить его.
У меня открылся рот.
— И как именно мы это сделаем? — Гнев и разочарование пылали в Кастиле. — Когда кажется, что Первородная Жизни и Никтос были не в состоянии сделать это?
— Если бы я знал ответ на этот вопрос, думаешь, я бы стоял здесь? — спросил Нектас, и я захлопнула рот. Эти вертикальные зрачки сузились, а затем расширились. — Отведи меня к Айресу. Мы должны найти Джадис. А потом мне нужно будет вернуться в Илизеум, и вы… все вы… должны подготовиться. Колис — не единственный, кто пробудился. Супруга и Никтос больше не спят. Это значит, что боги будут пробуждаться по всем многочисленным дворам Илизеума и в царстве смертных, и многие из них не будут преданы Первородной Жизни. Война, которую ты вела, не закончилась. Она только началась.
БОНУСНАЯ СЦЕНАКЕКСЫ И ПОЦЕЛУИ
Меня разбудило легкое прикосновение к щеке, а затем к брови. Перевернувшись на бок, я подняла ресницы. На меня смотрели яркие янтарные глаза.
Прекрасные глаза.
Любимые.
Приятное удивление от того, что он сидит на кровати рядом со мной, прогнало паутину сна.
— Кас, — прошептала я, вдыхая неповторимый аромат пряностей и хвои, присущий только ему.
По его пышным губам расползлась медленная улыбка, обнажив глубокую ямочку на правой, а затем на левой. Показался намек на два острых клыка, вызвав во мне злую, восхитительную дрожь.
Мне было бы трудно выбрать любимую улыбку, но я дорожила этой — широкой, настоящей, которая согревала поразительные линии и углы его черт. Особенно сейчас.
— Моя королева, — пробормотал он, проводя подушечками пальцев по бокам моего лица, чуть ниже шрама на щеке.
На него падал свет от лампы, которую я оставила включенной. Он был все еще одет после поездки с Киераном, мягкая кожа, которую он стал носить в последнее время, покрылась тонким слоем пыли. Рубашка была расстегнута, и я заметила, что многочисленное оружие, которое он обычно носил на теле, отсутствовало.
— Не думала, что ты вернешься так скоро.
— Хм? — Он перевел взгляд с дорожки, которую прокладывал по моему горлу, на тонкую бретельку моей ночной рубашки. — Мне жаль. Ты назвала меня Касом, и теперь я совершенно отвлекся.
Я рассмеялась.
— Серьезно?
— Ты даже не представляешь, как на меня действует то, что ты меня так называешь. — Его взгляд снова поднялся и встретился с моим. — Поистине.
Он подтрунивал, но я знала.
Как и Киеран, который знал все о том, как Вознесенные впервые захватили Каса. Он забыл, кто он такой, его заставили чувствовать себя больше вещью, чем человеком. Услышав, как его назвали Касом, он выныривал из тьмы. При одной мысли об этом во мне поднимался гнев, будоража Первородную сущность в моих жилах, но я подавляла его, пока тот не обрел новую жизнь, потому что Кас был свободен. В безопасности. И большинство из тех, кто причинил ему боль все эти годы назад… и снова в недалеком прошлом, с ними разобрались. Как и с остальными.
Каждый из тех, кто когда-либо хоть пальцем тронул его, однажды заплатит за это тяжкую цену.
Это была клятва, которую я не забывала.
Тонкий плед соскользнул на бедра, я приподнялась на локтях и прикоснулась к его щеке. Щетина коротких волос шершаво прижалась к моей ладони, когда я приникла к его рту. Все еще не привыкшая к клыкам, я осторожно прижалась губами к его. Кас открылся без колебаний. Движение его языка стало толчком для моих чувств, и, боже, как же я соскучилась по его вкусу, несмотря на то, что его не было так долго.
Из глубины его груди раздалось рычание, когда он сдвинулся со своего места и перевернул меня на спину. Его вес и ощущения, когда он накрыл меня своим телом, вызвали дрожь наслаждения. Он углубил поцелуй, прикоснувшись к моему бедру, впиваясь пальцами в плоть. Я запустила руку в его влажные волосы и задохнулась, когда он провел языком по одному из моих острых клыков. Пробежала еще одна сильная дрожь, и моя спина выгнулась дугой, прижимаясь к его груди. Я и не подозревала, что мои клыки могут быть такими чувствительными.
— Это не помогает быть менее отвлекающим. — Кас провел своими губами по моим. — Думаю, ты скучала по мне.
Я провела рукой по его шее.
— Да.
Он прижался лбом к моему.
— Очень.
— Всегда.
Его губы изогнулись в улыбке.
— Я тоже скучал по тебе. Почти уверен, что действовал всем на нервы, говоря о том, что мне нужно вернуться к тебе.
— Даже Киерану?
— Думаю, он научился просто не обращать на меня внимания. — Он поцеловал уголок моих губ, и я поняла, что это в какой-то степени невозможно. Нам потребовалось некоторое время, нам троим, чтобы понять, что никто никогда открыто не обсуждал некоторые вещи, связанные с Присоединением. Одним из них был тот факт, что наши тела словно синхронизировались друг с другом. Вернее, их тела синхронизировались с моими. Но еще одна вещь — это способность Каса и Киерана улавливать не только эмоции друг друга, но и мои. И хотя Киеран считал это забавным проявлением Кармы, меня очень раздражало, когда они чувствовали изменения в моем настроении.
Особенно, когда они решались высказаться по этому поводу.
— Мне кажется, Нетта в какой-то момент собиралась меня укусить, — продолжил Кас. — Просто чтобы заткнуть мой рот.
— Она бы никогда.
— Правда. — Он поцеловал другую сторону моих губ. — И укусила.
Я рассмеялась, но звук быстро затих, когда я отвела его голову назад, встретившись с ним взглядом.
— Ты… нашел его?
Нашел ли ты их, не было сказано.
— Нет, — тихо сказал он, сжав мое бедро. — Город огромный. У нас еще есть большие районы для проверки, а он знает расположение и где спрятаться, когда не хочет, чтобы его нашли… они оба знают. Но мы их найдем.
Я выдохнула, долго и медленно, кивнула, позволяя своим чувствам распространиться на него. У Каса было так много слоев. Увядающая сладость его веселья. Насыщенный вкус корицы — гордость. Шоколад и ягоды — любовь. Но под всем этим я ощущала терпкую колючесть разочарования.
— Я могу попытаться использовать…
— Давай не будем пытаться, — вклинился он с дразнящей ухмылкой. — Нам совершенно не нужно повторение того, что случилось в прошлый раз, когда ты попыталась использовать сущность Первородного для того, для чего обычный человек не стал бы.
— Я хотела бы знать, кто решил, для чего использовать сущность, а для чего нет.
— Твой дедушка? — предположил Кас. — Бабушка?
Мои глаза сузились.
— Не впутывай логику в этот разговор. Обычно этим занимается Киеран. Или, по крайней мере, Нейл.
Кас фыркнул.
— Никто из нас не хочет еще одного неожиданного визита твоей бабушки. — Сделав паузу, он вздрогнул. — Или Нектаса.
— Не думаю, что кому-то из них нравится, когда их называют бабушкой или дедушкой, — сказала я, и было странно даже думать о них так, поскольку ни один из них не выглядел намного старше нас. — И если Тони смогла пережить мгновенное состояние заморозки, то и они смогут.
Он выгнул бровь, глядя на меня.
— Отлично. — Опустив руки на кровать, я вздохнула. — Я не буду пытаться.
Кас усмехнулся, опустив подбородок, чтобы провести губами по моим.
Это быстрое прикосновение губ быстро переросло в нечто бесконечно большее, оставив нас обоих бездыханными и желанными.
— Что это с тобой и такими хитрыми, крошечными бретельками? — спросил Кас, спуская бретельки с моих рук, обнажая грудь.
— Я… я не знаю, — задыхалась я, когда его губы танцевали по обнаженной коже, облизывая и покусывая, пробуя на вкус. В мою кровь ворвалось тепло, и в глубине груди вместо льда запульсировала сущность. — Просто так их делают.
— По-моему, это ложь. Ты изменила их только для того, чтобы помучить меня. — Его рот сомкнулся на кончике моей груди, вызвав из меня вырвавшийся у меня стон. — Черт, — простонал он, поднимая голову. Его щеки резко выделялись, когда он провел клыками по нижней губе. — Хотя я их люблю.
По моему горлу и груди разлился приятный румянец.
— Я не думаю, что ты все еще говоришь о бретельках.
На его правой щеке появилась ямочка, а по лицу расползлась медленная полуулыбка. Он посмотрел на меня сквозь густые ресницы, его глаза были цвета жидкого золота.
— Знаешь, о чем я подумал? — Он встал на колени.
— Только боги знают, о чем… — Я запнулась, когда он потянулся за спиной, схватил в кулак рубашку и стянул ее через голову. Мышцы на его плечах и груди напряглись, когда он отбросил одежду в сторону. Мой взгляд скользнул по очерченным линиям его груди и тощим, туго свернутым мышцам его живота, когда его руки взялись за застежку на кожаных штанах. Он стянул их на бедрах. Мои губы разошлись в резком вдохе, когда меня охватило непристойное трепетное желание.
— Похоже, не я один отвлекаюсь, — прокомментировал он, приторно-сладкий всплеск его веселья щекотал мой язык. — Возможно, тебе будет легче внимать моим словам, если ты воздержишься от разглядывания моих мужских достоинств.
— Мужских достоинств? — Я подавила смех. — Ты только что пялился на мою грудь!