— Поппи, — повторил Перри с кивком. — Мой отец, он не посмел бы разгневать Эра́э или даже спящих богов, используя такую магию.
— Эра́э? — Потребовалось мгновение, чтобы прокрался в мои мысли образ жрицы Аналии и тяжелого фолианта под названием «История Войны Двух Королей и Королевства Солис». Я вспомнила.
— Судьбы.
— Да, — подтвердил Перри.
Я вспомнила, как мы с Тони однажды говорили о них, и вся идея существ, которые могут либо видеть, либо контролировать исход жизни каждого живого существа, показалась нам обеим совершенно невероятной. Но, с другой стороны, я тоже не верила ни в провидцев, ни в пророчества.
Я снова повернулась к шкатулке.
— Знания Лорда Свена о первобытной магии могут пригодиться. Он ведь прибудет с Валином, не так ли?
— Да.
Киеран подошел ближе, его землистый запах окружил меня, напомнив о лесах между замком Тирман и городом Атенеум.
— Я не знаю об этом, Поппи. — Он коснулся моей руки. — В этой коробке может быть что угодно.
— Я сомневаюсь, что она положила туда ядовитую гадюку, — ответила я, стягивая перчатку с левой руки и засовывая ее в карман своего свитера.
— Она могла положить в эту коробку любые ядовитые или отравленные вещи, — возразил он, понизив голос. — Мне это не нравится.
— Мне тоже не нравится, но… — Я перевернула левую руку, показав золотой вихрь на ладони. Отпечаток брака. Затем вынула из ножен вольвений кинжал. — Мне нужно знать. — Я понизила голос, встретив взгляд Киерана. — Я должна.
Его рот напрягся, но он кивнул. На нас упала тень Ривера, пока он наблюдал за нами. Кровавый камень засиял глубоким красным светом, когда я быстро провела кончиком острого лезвия по большому пальцу. Я стиснула зубы от резкой, жгучей боли. Кровь запеклась, когда я убрала кинжал в ножны.
— Как думаете, куда мне следует поместить мою кровь? — спросила я, моя рука была тверда.
— Я бы попробовал на защелку в центре, — предложил Перри, подходя ближе.
Я, не колеблясь, намазала кровью маленькую металлическую защелку, по форме очень похожую на замочную скважину, но без отверстия. Затем отдернула руку и подождала.
Ничего не произошло.
Перри наклонился.
— Может, попробовать…
Затем что-то произошло.
Из щели просочилась слабая красновато-черная тень, и коробка открылась. Эмиль выругался… или, может быть, прочитал молитву. Я не была уверена. Он рванулся вперед, когда Киеран выбросил руку, словно пытаясь оттолкнуть меня, но зыбкая тень быстро исчезла. Атлантиец остановился, когда замок со щелчком разомкнулся, и крышка открылась.
У меня свело живот. В глубине сознания я понимала, что год назад при виде такой вещи я бы отступила назад и стала молиться богам, о которых даже не подозревала, что они еще спят. Я потянулась за коробкой.
— Осторожно, — пробормотал Киеран, его рука теперь висела рядом с моей.
У меня было чувство, что, если гадюка выскочит из коробки, Киеран поймает ее голыми руками.
И я бы тоже закричала.
Медленно я подняла крышку до конца. Внутри оказалась подушка из малинового атласа, а в центре лежало…
Я отпрянула назад, споткнувшись. Ледяной шок сковал мое горло. Никто не говорил. Никто больше не двигался. Даже Киеран, который уставился в коробку, его рука все еще лежала над ней. Даже я.
Мое сердце начало колотиться. Дыхание участилось. Рука Киерана дрогнула, а затем сжалась в кулак.
Обручальное кольцо, сделанное в Конце Спессы, сияло блестящим золотом, как и то, которое носила я.
Всегда и навечно.
На обоих было начертано одно и то же послание. Ни один из нас не снимал кольца с момента церемонии.
И это кольцо тоже не сняли, так как оно осталось на пальце, на который я его надела.
ГЛАВА 6
Это было его кольцо.
Это был его палец.
Это была его часть.
Киеран рванулся вперед, ударив рукой по крышке, но я все еще видела, что лежало внутри. Я никогда не перестану видеть это. Даже если бы прожила тысячи лет. Я не забуду.
Пронзительный вой раздался изнутри Массена, нарушив ошеломленную тишину, когда я уставилась на украшенную рубинами шкатулку. Кто-то заговорил, но я не могла разобрать слов. Шок и горький на вкус ужас давили на мою гудящую кожу. У меня не было возможности отключить свои чувства. Мое ледяное неверие и страдание врезались в чужие, но меня душило то, что скрывалось под этой агонией — кислое, удушливое чувство вины, которое было моим. Только моим.
Потому что это произошло по моей вине.
Это мое послание разгневало Кровавую Королеву. Моя рука держала клинок, отрубивший голову Короля Джалары. Мои действия направили руку Кровавой Королевы. Я пошла на риск, веря, что она не причинит ему вреда. Не тогда, когда он был ей нужен. Я ошибалась.
Я навлекла на него это.
Трещина в моей груди стала разломом и разверзлась. Из расщелины хлынул поток эфира, наполненный необузданной яростью и бесконечной агонией. Заряженная энергия ударила в воздух вокруг меня. Древняя сила всколыхнулась, поднимаясь еще раз, глубоко из агонии, абсолютной и окончательной. Серебристо-белая аура скопилась в уголках моего зрения, когда я вспыхнула светом и…
В серебристой ауре появились нити темного света, которые пульсировали, пока вокруг меня проявлялся эфир. Свет столкнулся с тенями, собравшимися у земли, и закружился вокруг моих ног.
Делано заставил Перри отступить… от меня. Вольвен опустился на землю, его уши прижались к земле, когда Ривер задрал голову к небу, издавая странный, ошеломляющий звук.
В глубине души я понимала, что заставляю их волноваться, что сырая боль призывает ко мне вольвенов. Возможно, я даже пугаю их, а мне этого не хотелось. Но все…
Все, что я видела, это его кольцо — его палец в шкатулке.
Я вздрогнула, и из этой холодной, пологой трещины в моей груди хлынули ледяной гнев и месть.
Это было все, чем я стала.
Не Поппи.
Не бывшей Девой, а теперь Королевой Атлантии.
Больше не будет никаких ожиданий. Никаких тщательно продуманных планов. Никаких колебаний или раздумий. Я прорвусь через Солис, пронесусь по королевству, как чума, которой она была. Ни один город не останется в живых. Я бы разорвала Кровавый Лес на части, чтобы найти ее драгоценного Малека, а потом послала бы ей дар ее любви по крошечным кусочкам. Ей некуда будет бежать. Нигде она не могла бы найти убежища.
Я уничтожу все королевство и ее саму.
Повернувшись, я широко расставила пальцы и начала идти в сторону поместья Колдра… к ожидающему меня на горизонте Оук-Эмблеру. Камыши и высокие стебли лаванды расступались, сжимаясь. Сосны дрожали.
— Поппи! — крикнул голос, и я повернула голову в ту сторону, откуда донесся звук. В нескольких футах от меня остановился вольвен, его широко раскрытые глаза смотрели на меня, синие, теперь светящиеся, зрачки уже не черные, а серебристо-белые. — Куда ты идешь?
— В Карсодонию, — проговорила я, и мой голос был полон… дыма и тени. Полный смерти и огня. — Я собираюсь отрезать каждый палец с рук Кровавой Королевы, один за другим. Я собираюсь содрать плоть с ее тела. — По моей коже пробежала дрожь предвкушения. — Затем я вырву ее язык изо рта и вырву глаза с ее лица.
— Это звучит как чертовски хороший план. — Голос Киерана тоже изменился, огрубел, когда он сделал шаг ко мне. — И я хочу быть рядом с тобой, когда ты это сделаешь. Я не хотел бы ничего больше, чем помочь тебе.
— Тогда помоги мне. Мой голос… он скользил вместе с ветром, разносясь далеко по земле в свете теней. Сквозь высокие, кустистые сорняки и цветы к нам мчались гладкие темные фигуры. Вольвены. Они тоже заполонят города, море когтей, зубов и смерти. — Вы все можете мне помочь.
— Мы не можем, — сказал Киеран, сухожилия на его шее резко выделялись. — Ты не можешь. Ты не можешь этого сделать.
Я остановилась. Все остановилось. Слабая дрожь под ногами. Вольвены, которые остановились на своем пути. Я уставилась на того, кто стоял передо мной.
— Я не могу?
Он вытянул шею, его грудь поднималась и опускалась.
— Нет, ты не можешь.
Я наклонила голову.
— Думаешь, ты сможешь остановить меня?
Сухой смех разорвал его тело.
— Черт, нет. Но это не значит, что я не буду пытаться. Потому что я не могу позволить тебе сделать это. — Он придвинулся ближе, глупо храбрясь. Глупо преданный. Потому что он был не просто вольвеном. Я заставила себя сосредоточиться на Киеране, на его словах. На том, что он значил для меня. Советник. Друг. Больше всего за последние недели. — Я знаю, что тебе больно и ты злишься. Ты боишься за Каса…
Вокруг меня клубились серебристые тени. Кас. Он любил, когда я называла его Касом. Он говорил, что так его называют только те, кому он больше всего доверяет. Это напоминало ему о том, что он человек. Я содрогнулась, горло горело от ярости, вины и агонии.
Киеран был уже в пределах досягаемости, всего в нескольких дюймах от клубящейся массы силы, излучаемой мной. В его лице накапливалось напряжение, сжимая черты лица.
— Ты хочешь заставить ее заплатить за то, что она сделала. Я тоже хочу. Мы все хотим. Но если ты сделаешь это… если ты пойдешь куда-нибудь в таком виде, умрут люди. Невинные, которым ты хочешь помочь. Люди, которых хочет защитить Кас.
В груди заклокотало. Кас. Кто защищал его? Никто. По мне пробежала дрожь и ударила в землю. Сосны задрожали сильнее.
— Мне все равно.
— Чушь. Тебе не все равно. Касу не все равно, — сказал он, и я вздрогнула. Не от звука имени, а от правды. — Это то, чего вы оба пытались избежать. Вот почему у нас есть планы. Но если ты сделаешь это? Те, кого ты не убьешь, будут бояться тебя… всех нас. Если они даже увидят тебя сейчас такой, то уже никогда не увидят ни в каком другом виде.
Я посмотрела вниз на кружащиеся тени и свет, танцующий на моей коже. Следующий вздох, который я сделала, был слишком сильным.