— Я знаю, что ты не хочешь питаться ни от кого, кроме Каса, — сказал он, и у меня перехватило дыхание. — И я знаю, что кормление может стать… весьма напряженным, но со мной ты будешь в безопасности. — Его глаза искали мои. — Ты прекрасно знаешь, что Кас не хотел бы, чтобы ты питалась от кого-то, кроме меня.
Меня покинул придушенный смех. Кастил, вероятно, оторвал бы конечности тому, от кого бы я ни питалась… любому, кроме Киерана, во всяком случае, оставив в живых только потому, что знал, что мне нужна кровь.
— Дело не в этом, — сказала я, откидывая прядь волос с лица. Кормление могло быть интенсивным, и я не была уверена, что питание от кого-то может вызвать такое же нечестивое удовольствие, как укус. Но это было не то… ну, не совсем то. Я даже не начинала обдумывать возможность того, что мое питание от кого-то, кроме моего мужа, может принести им удовольствие.
Может принести удовольствие мне.
И я не собиралась начинать думать об этом прямо сейчас.
— Я не хочу, чтобы ты думал, будто должен предлагать себя.
— Я предлагаю не потому, что должен. — Киеран сжал мою шею. — Я предлагаю, потому что хочу.
— Правда? Ты уверен, что дело не в нотаме? Что дело не в вашей дружбе с Кастилом?
— Это может быть отчасти из-за нотама. И это из-за моей дружбы с Касом. Но это также и моя дружба с тобой. Ни одна из этих вещей не является взаимоисключающей, — сказал он мне. — Я бы предложил то же самое Касу. Я бы предложил то же самое любому, кто мне дорог. Так же, как, я знаю, ты бы сделала это для меня, если бы я нуждался в этом.
У меня перехватило дыхание. Я бы предложила себя, если бы он нуждался в питании, и напоминание о том, как далеко мы с Киераном зашли, заставило меня вздрогнуть совсем по-другому. Я была уверена, что, когда мы впервые встретились, я ему не понравилась. Или, по крайней мере, я раздражала его до крайности. Но теперь…? Я моргнула от влаги, собравшейся в моих глазах.
Киеран начал хмуриться.
— Ты сейчас заплачешь?
— Нет.
— Не похоже на то.
— Тогда перестань смотреть, и этого не произойдет.
— Это даже не имеет смысла, Поппи.
На кончике моего языка собрался приторно-сладкий смешок. Я посмотрела на него.
— Это не смешно.
— Я знаю. — Его губы дернулись. — Но отчасти это так.
— Заткнись, — прошипела я.
На мгновение появилась ухмылка.
— Мы на одной волне, верно? Когда тебе нужно будет поесть, ты придешь ко мне? — Теперь все следы юмора исчезли. — И ты не допустишь, чтобы это привело к твоему ослаблению?
— Мы на одной волне.
Его хватка на моей шее снова усилилась.
— А что насчет регента?
Прошло несколько мгновений.
— Вонетта. Я бы назначила Вонетту Регентом Короны.
Одобрительно хмыкнув, он опустил стены вокруг себя, почувствовав вкус маслянистых пирожных.
— Хороший выбор.
Я кивнула.
— Ты ведь знаешь, как попасть в Карсодонию? Я сомневаюсь, что вы с Кастилом прошли через ворота Вала.
Он фыркнул.
— Нет. Мы вошли через Пики Элизиума.
Мой желудок опустился до самых кончиков пальцев ног. Пики были огромными… все, что можно было увидеть на западе и юге от Карсодонии. Они простирались до Ивовых Равнин. Они даже построили Вал в… И тут меня осенило.
— Вы все прошли через шахты.
Киеран кивнул.
Входы в шахты находятся прямо внутри Вала. Туннели охраняются, но не так, как ворота. Конечно, Малик попал туда именно так. Именно так Кастил и… — Его рот сжался. — Так Шиа вытащила его из Карсодонии. Оттуда он попал на пляжи Страудского моря.
Шиа. Раньше, когда я думала о ней, меня охватывал гнев. Теперь была только грусть.
— Мы сможем выйти так же, как и войти, когда найдем Кастила и моего отца?
Киеран кивнул.
— Сможем. Но, Поппи, чтобы выбраться из этих шахт, потребуется время. Помимо вероятности того, что они охраняют эти входы сейчас, Кас был в них некоторое время, ища выход. Может, он и говорил, что это не займет много времени, но так оно и было.
— Боги, — прошептала я, с болью в сердце вспоминая прошлое, которое не могла изменить. — Есть ли лучший способ?
— Кроме замаскированного прохода через ворота, нет. Если нас поймают в шахтах, мы сможем отбиться, а потом исчезнуть в городе гораздо легче, чем если нас обнаружат у ворот.
Это было правдой. Карсодония представляла собой лабиринт узких улочек и увитых виноградом переулков, проходящих через районы и кварталы, раскинувшиеся по холмам и долинам.
Он вздохнул.
— Я не знаю, как это сказать, кроме как просто заявить. Мы не знаем, в какой форме будет Кас, но мы знаем, что твоему отцу, скорее всего, будет хуже.
Он больше ничего не сказал, но я знала, что он имел в виду. Мы не могли освободить их обоих.
— Мы все равно освободим его, — тихо сказал Киеран. — Освободив Каса, мы не закончим войну. Нам придется вернуться в Карсодонию.
Я кивнула, ненавидя идею быть так близко к отцу и ничего не делать. Но он был прав. Опять.
— Значит, это план? — спросил Киеран.
— Да.
Я сделала еще один вдох, и он был менее болезненным, чем все предыдущие, потому что мы найдем и освободим Кастила. И я позабочусь о том, чтобы любая его частичка, которую он потерял, была вновь обретена. Он будет точно знать, кто он, когда я увижу его снова.
Я позабочусь об этом.
ГЛАВА 7
Кастил
Непрекращающаяся пульсация в левой руке почти исчезла, сменившись грызущей болью, которая зародилась в моем нутре и распространилась на грудь.
Откинув голову назад, я сумел сглотнуть сухую, колючую на ощупь пищу и открыл глаза в полумраке камеры. Мерцающие свечи почти не давали света, но глаза все равно болели.
А это был плохой знак.
Мне нужно… мне нужно было поесть.
Я не должен. Не так скоро после кормления от Поппи. Это ведь было не так давно, не так ли? Мы были на корабле, на пути в Оук-Эмблер. После того, как я полакомился всем этим жидким теплом между ее красивых бедер, пока она читала из дневника Мисс Уиллы.
Черт. Я обожал эту чертову книгу.
Одна сторона моих губ скривилась. Я все еще слышал, как она читает из дневника, ее голос становился все более взволнованным с каждым предложением, с каждым облизыванием. Я все еще мог видеть румянец на ее щеках, усиливающийся с каждым абзацем, с каждым влажным поцелуем. Потом наступило насыщение, когда я притянул ее сочную попку к краю стола, а мой член и клыки глубоко погрузились в мягкую, сладко пахнущую плоть, напоминавшую мне легкую дымку жасмина. Ее кровь…
Боги, ничто не имело такого вкуса… ничто.
Я должен был догадаться с первого раза, когда попробовал ее, что в ней было больше, чем часть атлантийской крови. Ее вкус был сильным даже тогда, слишком сильным для человека атлантийского происхождения. Но когда она вошла в силу, особенно после вознесения? Ее кровь была знойным афродизиаком и давала кайф сильнее, чем любой наркотик, который можно растолочь в порошок и выкурить. Мой взгляд остановился на свечах, следя за тающим воском.
Ее кровь была чистой силой — такой, с которой, как я инстинктивно знал, нужно быть осторожным. Потому что ее вкус, то, что она заставляла меня чувствовать, могло стать той зависимостью, в которой я мог утонуть.
Когда во рту пересохло, запульсировало небо. Я почти чувствовал ее вкус — древний и земной, густой и сладострастный.
Застонав, я выкрикнул резкое ругательство, когда сдвинулся с места. Мне нужно было перестать думать о крови Поппи. И мне действительно нужно было перестать думать о том, какая она на вкус между бедер. Твердый член был так некстати в данный момент.
Сколько уже прошло времени? Пара недель? Около месяца? Больше? Время не существовало и не шло в темной камере, одновременно враг и спаситель. Но до сих пор все было не так уж плохо. В прошлый раз, вероятно, мне удалось выбраться, сохранив все конечности и придатки, но не более того.
Но что было убийственно, так это сырая, темная тишина и беспокойство. Страх. Не за меня. А за нее. В прошлый раз была Шиа. И я волновался за нее, потому что мне было не все равно. Тогда я волновался за свою семью. Но сейчас все было по-другому. Поппи была там, на войне, и потребность прикрыть ее, защитить ее, хотя она не нуждалась в защите, впивалась в мою плоть острыми, дразнящими когтями.
Тупая боль поселилась в моих бровях и висках, когда я прищурился, откинув голову от света свечи. При необходимости я мог месяцами обходиться без пищи. Это был риск, но я мог. Хотя, обычно, я ел достаточно, чтобы поддерживать свой жизненный уровень, и мне не приходилось регулярно переливать кровь в маленькие пробирки.
Отрубленный палец, конечно, не способствовал этому. И вряд ли укус Жаждущего тоже.
Я посмотрел на окровавленную марлю, обернутую вокруг моей руки, и подумал, не отказалась ли Кровавая Корона от использования золотых чаш. Именно их они раньше использовали для сбора моей крови. Я осторожно шевельнул пальцами. Одна из Прислужниц очень любезно наложила повязку, а золотой Восставший по имени Каллум проследил, чтобы я позволил это сделать. Не то чтобы я ее останавливал. Чертов обрубок пальца кровоточил, как у заколотого поросенка. На груди и бедрах моих бриджей по-прежнему расплывались пятна. И время от времени свежая кровь растекалась по некогда белым, а теперь ржавого цвета обмоткам, напоминая мне, что рассеченная кожа еще не зажила сама собой.
Я не был таким особенным, как Восставший, который, очевидно, отрастил бы этот чертов палец. Но кожа на ране уже должна была как минимум затянуться.
Еще одно доказательство того, что мне нужно питаться.
Мой взгляд метнулся к металлической сидячей ванне, которую в какой-то момент сегодня принесли небольшой легион Прислужниц. Эта проклятая штука выглядела чертовски тяжелой. Они наполнили ее горячей водой, которая уже давно остыла. Восставший Каллум сделал что-то, чтобы удлинить цепь, что позволяло мне дотянуться и принять ванну.