— И ты имеешь на это полное право. Как и Кастил, и Малик, если он… — Он тяжело выдохнул. — Я здесь не для того, чтобы говорить за Элоану, только за себя. Я уверен, что ты задавалась вопросом, знаю ли я правду о Кровавой Королеве.
Я положила руки на бедра.
— Да. Это одна из тех вещей, о которых я думаю, когда не могу заснуть по ночам, — поделилась я. — Вы знали? Готова поспорить, что Аластир знал.
— Знал, — подтвердил Валин, и, если бы Аластир не был уже разорван на куски и, скорее всего, поглощен вольвенами, я бы выкопала его тело, чтобы снова пронзить ножом. Неоднократно. — Он узнал раньше меня.
Удивление промелькнуло во мне, но я не доверяла своей реакции.
— Правда?
— Я полагал, что она умерла либо до войны, либо во время нее. Я верил в это много лет, — сказал он, а я молчала и не шевелилась. — Элоана никогда не говорила ни о ней, ни о Малеке, и я позволил этому случиться, потому что знал, что ей было тяжело. Что часть ее любит его, хотя он и не заслуживает такого дара. Что часть ее всегда будет любить его, даже если она любит меня.
Вот это меня удивило. Валин знал, в чем Элоана призналась мне, и я ни на секунду не задумалась, что это знание ослабило любовь Валина к ней. Во мне росло уважение к этому человеку. Ведь если бы Кастил испытывал такие чувства к Шиа, меня бы снедала иррациональная ревность.
— Элоана рассказала мне о том, что узнала о королеве Солиса, только когда она забрала Кастила в первый раз, — продолжал он, и мускул под его виском снова запульсировал. — Я был… — Его покинул сухой смешок. — Взбешен — это не совсем то, что я тогда почувствовал. Если бы я знал правду, то никогда бы не отступил. Я бы знал, что мы не можем закончить войну таким образом. Слишком много личной истории, чтобы ее можно было закончить, и, возможно, именно поэтому она так долго держала это в секрете. Или, может быть, потому, что ложь каким-то образом превратилась в нерушимую правду, которая удерживала все вместе. Я не знаю, но в чем уверен, так это в том, что сейчас мне нужно сказать правду. Я не знал с самого начала, но я знал правду о ней достаточно долго. Вся эта ситуация… тяжелая и сложная.
— Это не оправдание.
— Ты права, — тихо согласился он. — Так и есть.
Злость кипела в моей крови и в глубине моей груди, просачиваясь в эти холодные, пустые части меня.
— Вы знали достаточно долго, чтобы предупредить Малика. Рассказать Кастилу и мне. Если бы мы знали правду, то могли бы лучше подготовиться. Мы могли бы решить, что нет причин пытаться вести переговоры с Избет, — сказала я, и напряжение сковало его рот при упоминании ее имени. — Если бы мы знали, то могли бы найти Малека и получить рычаги давления. В любой момент кто-нибудь из вас мог бы это сделать. Но это бы разрушило фундамент лжи Атлантии. Так что мне абсолютно все равно, насколько сложной и тяжелой была ситуация. Никто из вас не сказал правду, потому что вы оба боялись того, как это повлияет на вас — как люди будут смотреть на вас. Будет ли у вас по-прежнему поддержка народа, если они узнают, что королева Солиса — любовница, которую пыталась убить их королева. Что Избет никогда не была вампиром. Она не была первой Вознесенной. Атлантия была построена на лжи, как и Солис.
— Я… я не могу не согласиться ни с чем из этого, — сказал он, удерживая мой взгляд. — И если бы мы могли вернуться назад и сделать все правильно, мы бы сделали это. Мы бы рассказали правду о ней.
— Ее зовут Избет. — Мои пальцы впились в ноги. — Если не произносить ее имя, это не изменит того, что это она.
Валин опустил подбородок, кивая.
— Это также не облегчает произнесение ее имени. Или думать, что она твоя мать. Воистину, мы верили, что ты, возможно, божество, потомок одного из смертных, с которым у Малека был роман. Мы не знали, кем он был, пока ты не рассказал нам. — Он сделал паузу. — Хотя я благодарен, что узнал, что он не твой отец. Близнецы. Малек и Айрес. Это объясняет, почему ты разделяешь некоторые из его черт.
Шок, который испытала Элоана, когда я сказала ей, что Малек был богом, был слишком ярким, чтобы быть выдуманным. Я хотела спросить, изменило бы это знание то, что они сделали бы с правдой об Избет, но не стала. Какой в этом смысл? Его ответ ничего бы не изменил.
— Элоана рассказала вам о сыне Избет и Малека? — спросила я, вспомнив, что Элоана рассказала мне.
— Да, рассказала. — Он провел рукой по подбородку. — И я поверил ей, когда она сказала, что не знала о ребенке, пока Аластир не рассказал ей.
Мне было неясно, верю ли я этому. Потому что они знали, что Аластир нашел того, кого они считали потомком Малека, и что их советник… их друг, оставил этого ребенка, который, как оказалось, был мной, на убой Жаждущим. Они смирились с таким ужасным поступком, потому что верили, что Аластир действует в лучших интересах Атлантии.
Я не винила их за то, что сделал Аластир. И до сих пор не виню. Я считала их ответственными за то, что они знали, и за то, что они решили сделать … или не сделать с этим знанием.
— Я о многом сожалею, — грубо сказал Валин. — Как и моя жена. Я не прошу прощения. И Элоана тоже.
Это было полезно знать, потому что я не была уверена в своих чувствах к ним. Но прощение никогда не было для меня проблемой. Это было легко. Иногда даже слишком легко. Нужно было понять и принять, почему они сделали то, что сделали, а у меня не было времени с этим смириться.
— Тогда чего же вы просите?
— Ничего. — Его взгляд снова встретился с моим. — Я просто хотел, чтобы ты знала правду. Я не хотел, чтобы это осталось невысказанным между нами.
Я подумала, что может быть и другая причина, которая не ограничивается прояснением отношений со мной. Он хотел, чтобы я знала на случай, если он больше никогда не увидит своих сыновей. Чтобы я могла рассказать им о том, чем он поделился со мной.
Повисло молчание, и я не знала, что сказать или сделать. Тишину нарушил Валин.
— Уже почти время, не так ли?
— Да, — ответила я. — Надеюсь увидеть вас по другую сторону этого.
Улыбка вернулась, уменьшив некоторые из глубоких морщин.
— Увидимся.
Мы покинули поместье, Эмиль и небольшая орава гвардейцев короны, появившихся словно из воздуха, обошли меня с флангов. Валин протянул руку, коротко сжал мое плечо, когда мы приблизились к армии, ожидавшей на краю владений, а затем пошел вперед.
Узнав о моем прибытии, солдаты приложили руки с мечами к сердцу и поклонились. Давление их взглядов, их доверие утяжеляли мои шаги. Все мое тело гудело, но солоновато-ореховый привкус их решимости успокоил мои нервы. Не будет никаких громких речей, никакой помпезности или демонстрации власти. Они знали, что делать сегодня.
Я присоединилась к Киерану впереди, где он стоял рядом с Сетти и еще одной лошадью. Теперь за ним следовал только Эмиль. Королевские гвардейцы присоединились к дивизии.
Вольвен оглянулся через плечо. Холодный всплеск удивления донесся до меня, когда он повернулся, наблюдая за моим приближением.
— Что? — спросила я.
— Ничего, — ответил он, прочищая горло. — Мне не нравится то, что на тебе надето.
— Вступай в клуб.
— Это клуб, в котором я не хочу состоять. — Он отвернулся, глядя на бывшего короля, когда тот присоединился к Свену и Сиру. — Все в порядке? Я видел, как Валин вошел в твою комнату.
— Да. — Я взяла поводья Сетти у Киерана и, ухватившись за седло, взобралась на него. Когда я уселась, мое внимание привлек вид генерала вольвенов. Лизет пробивалась сквозь ряды солдат, направляясь к командующему королевской гвардией. Хиса останется с Валином и генералами, чтобы убедиться, что наши планы выполняются.
Хиса повернулась с лошади и прижалась к затылку Лизет. Ее пальцы запутались в белокурых прядях. От нее исходило беспокойство.
— Будь осторожна.
Вольвен прижалась лбом к лбу Хисы.
— Но храброй, — ответила она, целуя ее.
— Всегда, — подтвердила Хиса.
— Но храброй, — прошептала я, отворачиваясь. Мне это нравилось. Будь осторожен, но храбр.
И сегодня мы все будем такими.
ГЛАВА 13
Короткий путь в Сосновые земли, окружающие Оук-Эмблер, за основными рядами склонившихся деревьев, был тихим. Единственными звуками были щелканье хвойных игл и веток, разбросанных по дороге. Приглушенный солнечный свет придавал спокойствие, которое совершенно не соответствовало тому, что предстояло.
Я крепко сидела в седле, держа поводья Сетти так, как учил меня Кастил. Доспехи были тонкими и облегающими, особенно кираса, закрывающая грудь и спину, но не самыми удобными из всех, что я когда-либо носила. Но доспехи были необходимы. Возможно, мне удастся пережить большинство ранений, но я не собиралась быть излишне ослабленной, особенно если в итоге мне понадобится использовать эфир.
Эмиль ехал слева от меня и никогда не выглядел серьезнее, чем сейчас, непрерывно сканируя густые заросли деревьев. Киеран ехал справа от меня. Мы втроем ехали к Оук-Эмблер.
Так мне казалось.
Я хотела дать шанс тем, кто находится на Восходе, принять правильное решение. Появление армии сразу же поставило бы их в оборонительное положение, и вряд ли они открыли бы ворота и позволили бы всем желающим уйти.
Но мы были не одни.
Вольвены разошлись по лесу, двигаясь бесшумно в поисках солдат Солиса, возможно, спрятавшихся среди сосен.
Тяжесть давила на грудь, будоража пульсирующий в глубине души эфир, когда Сетти пересекал узкий ручей, перекинувшийся через дорогу, вздымая воду и рыхлую почву. Мы были на грани войны, когда Кровавая Королева убила Йена и захватила Кастила. Война началась, когда я убила короля Джалара. Но это… это была первая битва. Я крепче сжала поводья, а сердце сильно забилось.
Это происходит на самом деле.
Почему-то до сих пор я не понимала, чем это отличается от Массена. Это была настоящая война. Столько планирования и ожидания, а