Как выяснилось, дракены едят настоящую еду. Слава богам.
Поскольку Нейл был уверен, что мы с Ривером более чем способны справиться сами, он отправился проведать Хису. Было тихо. Наверное, потому что я набивала рот.
И где был Киеран, чтобы не стать свидетелем этого и не прокомментировать, как много я ем?
Я не чувствовала себя такой голодной с тех пор, как впервые побывала в замке Редрок.
Но мысли обо всем, что еще предстояло сделать, подавляли мой аппетит. Мне нужно было поговорить с людьми. С семьями несчастных детей. С заключенными солдатами. Список продолжался. Это было… слишком много.
Много обязанностей, с которыми у меня не было опыта.
Я оглядела кухни, пытаясь представить, как выглядит это пространство с поварами за стойкой, паром, вырывающимся из печей, и людьми, спешащими туда-сюда. И тут мне стало интересно, имели ли слуги хоть какое-то представление о Вознесенных. Были ли они полностью ослеплены? Или кто-то помог переправить смертных, приготовив их вместо жареной ветчины?
Боги, это была мрачная мысль.
— Не кажется ли тебе странным, что ты ешь здесь их еду? Как будто мы захватили их город, а теперь забираем их еду?
Сидя рядом со мной на стойке, Ривер наклонил голову.
— Я даже не думал об этом.
— Ох. — Я уставилась на кусок ветчины. Возможно, это было не совсем нормальное беспокойство. Возможно, нет. Но я знала, почему думала об этом, а не о том, куда хотел направиться мой разум. Я перестала бороться. — Я не могу перестать думать о девушках здесь внизу и о тех детях. Не могу не видеть ни того, ни другого. Я не могу понять, как те, кто служил в храме, были спокойны… как любой человек, смертный или Вознесенный, или кто угодно, может делать такие вещи.
— Может быть, мы и не должны, — сказал Ривер, и я взглянула на него. — Может быть, это то, что действительно отделяет нас от них.
— Может быть, — прошептала я. — Фрамонт — жрец, говорил об истинном короле царств, как будто дети были убиты, служа ему.
— Истинный король царств — Никтос, и он не одобрил бы такого.
— Я так не думала. — Доев кусок ветчины, я потянулась за льном. — Не думаю, что он говорил о Никтосе. Но может быть… Малек?
Брови Ривера взлетели вверх.
— Было бы прискорбно, если бы он в это поверил.
Я усмехнулась, но улыбка быстро угасла. Несколько мгновений между нами царила тишина, и за это время я увидела Ардена и Эффи. Солдатов и смертных, чьих имен я не знала.
— Сегодня умерли люди, — прошептала я.
— Люди всегда умирают. — Он потянулся и взял яблоко из корзины. — Особенно на войне.
— От этого не легче.
— Это просто делает ее такой, какая она есть.
— Да. — Я вытерла руки. — Сегодня умер Арден.
Он опустил яблоко.
— Знаю.
— Я пыталась вернуть его к жизни.
— Я говорил тебе, что это не сработает ни на одном из двух миров.
— Я должна была…
— Ты все равно должна была попробовать, — закончил он за меня, и я кивнула. Он откусил кусочек. — Она тоже не любит ограничения.
— Кто?
— Супруга. — Повернув яблоко, он принялся за другую сторону.
— У меня нет проблем с ограничениями.
Ривер окинул меня долгим взглядом.
— Я не так давно тебя знаю, но уже уверен, что ты не любишь ограничения. Если бы любила, то не стала бы продолжать и пытаться вернуть жизнь другому вольвену, даже зная, что не сможешь.
Он меня раскусил.
Потянувшись за кружкой, я сделала глоток.
— Полагаю, Первородный Жизни, вероятно, не в восторге от того, что я восстанавливаю жизнь, а?
Он рассмеялся, звук был хриплым и непривычным.
— Что смешного?
— Ничего. — Ривер опустил яблоко. — Никтос был бы в замешательстве из-за твоих действий. С одной стороны, он никогда бы не обрадовался возрождению жизни. С другой стороны, он бы беспокоился о природе вещей. Ход жизни и смерти и то, как такое вмешательство изменит баланс… справедливость. — Уголок его губ наклонился вверх, смягчая резкие черты лица. — Когда дело доходит до Супруги и выбора действовать или нет, она взвешивает все опасения, отбрасывает их в сторону, надеется, что никто не обращает внимания, и просто делает это. — Сумрачные ресницы приподнялись, когда он бросил на меня косой взгляд. — Звучит знакомо?
— Нет, — растерянно проговорила я, и Ривер усмехнулся, звук был таким же грубым, как и смех. — Почему Супруга спит так крепко, а Никтос — нет?
Ривер опустил взгляд на свое яблоко и молчал несколько долгих мгновений.
— Это единственный способ остановить ее.
ГЛАВА 17
Мои брови взлетели вверх.
— Остановить ее от чего?
— От совершения того, о чем она будет сожалеть, — сказал Ривер, и мой желудок сжался. — У нее забрали обоих сыновей. Ни один из них, может быть, и не умер, но ни один из них на самом деле не жив, не так ли?
Нет. Они действительно не живы.
— Она в ярости. Злится настолько, что забыла, кто она такая. Достаточно, чтобы причинить вред, который невозможно исправить.
Я не знала, каково это — быть матерью, когда у меня забирают ребенка, но я знала, что натворила, когда умер Йен. Я знала, что сделала, когда узнала, что Кастила забрали. Так что в какой-то мере я могла понять ее гнев.
Его взгляд метнулся к округлой арке.
— Когда мы отправимся в столицу?
— Я поговорю завтра с народом. — У меня пересохло в горле. — И с семьями.
— Это… это будет нелегко.
— Нет, не будет. — Я опустила кружку на стойку. — Мы уедем на следующий день.
— Хорошо. — Он сделал паузу. — Мы не должны забывать об Айресе.
— Я не забыла.
— Он должен вернуться домой. — Его взгляд оставался прикованным ко входу. — А вот и твой вольвен.
— Как я уже говорила, он не мой вольвен, — огрызнулась я, как раз, когда Киеран появился в дверях.
Он остановился на середине шага, его глаза слегка расширились.
— Удивлен? — спросил Ривер.
Выражение лица Киерана стало таким, что его можно было описать только как безразличную скуку.
— Я не привык видеть, что ты не ковыряешься когтями в зубах.
— Я могу сделать это сейчас, если тебе от этого станет легче, — заметил Ривер и снова вгрызся в яблоко.
— Нет необходимости. — Киеран окинул его взглядом, его бровь приподнялась, когда он повернулся ко мне. — На нем простыня.
— И поэтому я сказала, что ему нужна одежда.
Ривер нахмурился, разглядывая свое яблоко.
— Ты ожидаешь, что я буду носить его одежду?
— Что не так с моей одеждой? — потребовал Киеран.
Светлая бровь приподнялась, когда Ривер подражал взгляду Киерана.
— Я не думаю, что они мне подойдут. У меня более широкие плечи.
— Я так не думаю, — ответил Киеран.
— И грудь.
Киеран скрестил руки.
— Этого у тебя тоже определенно нет.
— И ноги у меня не тонкие веточки, которые могут сломаться от дуновения ветерка, — продолжал Ривер.
— Ты серьезно? — Киеран посмотрел на себя сверху вниз. У него не было… ног как веточки или что-то в этом роде.
— Ривер. — Я вздохнула.
Он поднял голое плечо.
— Просто говорю.
— Ты просто говоришь ерунду. Вы оба почти одинакового роста и размера, — сказала я.
— Думаю, твое зрение не помешало бы улучшить, — ответил дракен, и я закатила глаза.
— Тебе не помешало бы улучшить свое отношение к жизни, — ответил Киеран.
— Я съела много ветчины, — объявила я Киерану, прежде чем Ривер успел бросить еще одну колкость. Оба парня посмотрели на меня. — Много. Ты бы гордился.
— Несмотря на то, что я рад это слышать, — начал Киеран, — это было немного случайно, Поппи.
— Да, ну, я чувствую себя случайной. — Я соскочила со стойки. — Ты искал меня?
— А что ему еще делать? — спросил Ривер.
Глаза Киерана сузились на дракена.
— Буквально все, что не включает в себя сидение в одной простыне и поедание яблока.
— Значит, ничего особенного? — спросил Ривер.
— Ривер, — сказала я, бросив на него взгляд. — Прекрати раздражать Киерана.
— Я ничего такого не делал, — отрицал дракен. — Он просто слишком чувствителен… для вольвена.
Киеран раскинул руки, делая шаг вперед.
Я подняла руку.
— Не начинай.
— Начинать? — Он повернулся ко мне. — Что именно я начал? Я только что вошел сюда.
— Видишь? — Ривер бросил сердцевину яблока в ближайшую урну. — Чувствительный.
— И тебе нужно остановиться, — заявила я, положив руки на бедра. — Я поняла. Киеран чуть не наступил тебе на хвост. — Я повернулась к вольвену. — Ривер чуть не укусил тебя за кисть. Перестаньте ныть и смиритесь с этим.
— Он чуть не наступил мне на всю ногу, — поправил Ривер. — Не на мой хвост.
— А он чуть не откусил мне руку. — Глаза Киерана сузились. — Не только кисть кисть.
Я уставилась на них.
— Вы двое… я даже не знаю. — Я сузила взгляд на Киерана, когда он начал отвечать. Он благоразумно закрыл рот. — Так ты искал меня?
— Искал, — сказал он, и Ривер благоразумно промолчал. — Мне нужны твои особые руки.
Другими словами, кого-то нужно было исцелить. Это был не он. Я не уловила в нем никаких признаков боли. Только кислое раздражение.
— Кто ранен?
— Перри.
— Перри? Что-то случилось в Массене? — Я глубоко вздохнула. По крайней мере, теперь я знала, куда исчез Делано. — Он ведь не остался в Массене?
— Нет.
— Боги. — Я пошла вперед. — Насколько серьезно он ранен?
— Получил стрелу в плечо, точно насквозь, — сказал мне Киеран. — Он говорит, что это просто рана, но, судя по всему, это не так. Он исцелится от нее за день или два, но Делано беспокоится.
Я начала спрашивать, почему Перри просто не покормился, но потом вспомнила нежелание Кастила получить от кого-то пищу, когда ему это было нужно. То, что он чувствовал ко мне, еще до того, как он захотел признать это, стало ментальным блоком, который он не смог преодолеть, пока я не вознеслась и не стала нуждаться в питании после пробуждения. То же самое могло произойти и с Перри.