Я снова поцеловал ее.
В этом не было ничего нежного. Я целовал, чтобы почувствовать ее. Чтобы показать ей, как сильно она требовала меня. И когда я провел кончиком языка по краю ее рта, она открылась для меня. Она впустила меня, как всегда, и это было почти так же хорошо, как на самом деле. Почти. Я целовал, пока не почувствовал холодный поцелуй на затылке, а затем поднял голову.
Оцепенение медленно рассеялось из ее глаз, когда она подняла на меня глаза, и я увидел момент, когда она все поняла. Она поняла, что все это подходит к концу.
— Нет, — прошептала она.
Мое сердце разбилось, когда я прижался лбом к ее лбу.
— Мне жаль.
— Это не твоя вина.
Я вздрогнул, понимая, что у нас осталось не так много времени и что есть кое-что, что я должен ей сказать.
— Я знаю, кто такая Избет. Демис.
— Что?
— Ложный бог. Спроси Киерана. Или Ривера. Дракен должен быть старым. Он может знать, в чем ее слабость. Демис — это как бог… но не бог.
— Хорошо. — Она кивнула. — Она также научилась использовать первобытную энергию… не знаю сейчас, из-за того ли, что она такая, или из-за того, что ей сказал Малек. Но будь осторожен. Эта магия — причина смерти дракенов.
— Я всегда осторожен. — Я прижался губами к кончику ее носа, по позвоночнику пробежал холодок, и меня пронзило чувство голода. — Два сердца. Мы — два сердца. — Я провел губами по ее бровям, закрывая глаза. — Одна душа. Мы снова найдем друг друга. Мы всегда будем…
Сон распался, разбился, как бы я ни старался сохранить его вместе, чтобы удержать Поппи в своих объятиях. Я проснулся, дрожа в холодной камере, один и голодный.
***
Поппи
— Демис, — объявила я. За моими словами последовало слабое туманное облако. Воздух не был таким холодным, как на побережье. Скоро, когда мы пересечем границу между Уайтбриджем и Тремя реками, станет теплее, но мы не могли рисковать костром.
Мы были слишком близко к Кровавому лесу.
Это была наша вторая ночь в лагере рядом с проклятыми землями. До сих пор не было никаких признаков тумана или Жаждущих, но удача могла измениться в любую секунду. Поэтому мы отдыхали посменно, и мало кто из нас спал крепко.
Но мне каким-то образом удалось заснуть после шести дней пути. Не доезжая до Кастила девять ночей, я наконец-то задремала. Но я устала. Действительно устала. В такой степени, которая, как мне казалось, не имела ничего общего с нашим тяжелым темпом. Это меня очень беспокоило, а также заставляло думать о том, как я проголодалась за последний день или около того. Как пересохло в горле, сколько бы я ни пила. Мне не хотелось сейчас думать ни о чем из этого, пока я разговаривала с боковой частью повозки.
Ответа не было.
Сдерживая разочарование, я ударила костяшками пальцев по борту.
— Что? — прозвучало в ответ.
— Я только что проснулась, — сказала я, опускаясь на землю возле повозки.
— Хорошо. — Брезент заглушил голос Ривера. — И что мне с этим делать?
— Ей приснился сон, — объяснил Киеран, последовав за мной. Он гораздо грациознее опустился на холодную землю рядом. — О Касе.
— И?
Киеран бросил на меня взгляд, который предупреждал, что он в секунде от того, чтобы опрокинуть повозку. Это было бы забавно, но не стоит последующей драмы.
— Он смог рассказать мне немного о том, где его держат, — сказала я Риверу. — Он под землей и думает, что это какая-то система туннелей — возможно, что-то вроде того, что было в Оук-Эмблере. И он рассказал мне, что такое Избет. Демис. Ложный бог. Он сказал, чтобы я спросила Киерана, но все, что он смог вспомнить, это какие-то сказки старых жен.
Наступила тишина, и я наполовину испугалась, что Ривер снова заснул.
— И что это за байка?
— Мне действительно нужно ее повторять? — спросил Киеран. — В повозке? И почему ты вообще там спишь? У тебя есть палатка, которую ты мог бы поставить.
— Я нахожу палатки… удушливыми.
— Но ты не считаешь, что спать под брезентом — это удушье?
— Нет.
Хорошо. Это не имело никакого смысла, но не суть важно.
— Киеран.
Он вздохнул.
— Неважно. Моя мама рассказывала Вонетте и мне одну старую историю о девушке, которая влюбилась в другого, уже женатого. Девушка верила, что она гораздо более достойна, и поэтому молилась каждый день. В конце концов, явился бог, утверждавший, что он Айос, и пообещал дать ей желаемое, если только она отдаст что-то взамен — первенца в семье. Ее старшего брата. Значит, она должна была убить его или что-то в этом роде. И она убила. Но, конечно, это был не Айос. Это был демис, который обманом заставил ее убить брата или сестру.
— Даже услышав это во второй раз, это все равно не имеет смысла, — сказала я. — Вроде как, я поняла смысл. Ты не можешь заставить кого-то полюбить тебя, верно? Даже бог не может или не должен этого делать. Но зачем это делать демису? Зачем заставлять женщину убивать своего брата?
— Наверное, потому что демис может? — сказал Киеран, пожав плечами. — Без понятия. Все это так и не было объяснено, и, опять же, я не думал, что хоть что-то из этого основано на правде.
Я потянулась за кольцом, нащупав цепочку под воротником пальто.
— Этой басне не помешало бы придать немного правдивости.
— Ну, я уверен, что автора такой истории волнует твое мнение, — раздался грубый голос из глубины повозки. — Вообще-то, нет, скорее всего, нет. Демисы существуют, но очень редко, — сказал Ривер. — Настолько редко, что я никогда не видел ни одного.
— Но что это такое? — спросила я.
— Бог, который был создан, а не рожден. Смертный, вознесенный богом, но не являющийся третьим рожденным и считающийся Избранным. Те немногие, кто существовал, считались ложными богами, — объяснил он.
Киеран бросил на меня быстрый взгляд.
— Ты знаешь об их слабостях?
— Как я уже сказал, я никогда не знал ни одного. Акт вознесения смертного, не являющегося Избранным, был запрещен, и мало кто осмеливался нарушать этот закон. — Последовала еще одна пауза. — Большинство не пережило Вознесения, но те, кто пережил, стали богами. Я предполагаю, что их слабости были бы такими же, как у любого бога.
— Это значит, что их мог убить только другой бог или Первородный, или сумеречный камень в голову или сердце. Я — села обратно. — Это хорошая новость.
— Да. — Взгляд Киерана встретился с моим. — Теперь мы знаем, как убить Избет.
Это была хорошая новость, но если Избет была по сути богом, то у нее было гораздо больше лет опыта, когда дело дошло до использования эфира и, в общем, всего остального.
— Отлично. Теперь вы двое можете пойти поболтать в другом месте, а я пойду спать, — сказал Ривер.
Глаза Киерана сузились.
— Почему бы тебе не найти другое место для сна?
— Почему бы тебе не пойти нах…?
— Ладно, — вклинилась я, когда Киеран издал низкий рык. У меня начал болеть лоб. Последние пару дней голова то и дело болела, но я не была уверена, связано ли это с разговором с Ривером или с чем-то другим. — Это все, что мне нужно было знать.
— Слава богам. — Руки Ривера внезапно появились над повозкой. Он потряс ими, словно в радостной молитве.
Я глубоко вздохнула и поднялась. Киеран последовал за мной, когда мы преодолели небольшое расстояние до палатки, которую делили. Я все обдумала. Знание того, что Кастил верил, что его держат под Карсодонией, а не в шахтах или каком-то другом месте, было информацией, которой у нас раньше не было. Как и то, что Избет была демисом — ложным богом, которого можно было убить, как и любого другого бога.
Я остановилась, не доходя до палатки. Киеран был на страже, но я знала, что больше не засну. Я повернулась к нему.
— Теперь я могу подежурить здесь.
Он рассеянно кивнул, его взгляд был устремлен на усыпанное звездами небо.
— Как он? — спросил он, не имея возможности спросить об этом раньше. — Как выглядел Кастил?
— Он выглядел хорошо. Идеально, — прошептала я, сжимая грудь. Я не видела новых порезов на его коже, как в первый раз. В этом сне он не казался худым. На его щеках не было щетины. Он выглядел точно так же, как я помнила, когда видела его в последний раз наяву, тридцать девять дней назад. Но я знала, что это был фарс. Та часть была совсем не настоящей, и я не была уверена, что в этот раз он смог представить себя по-другому, потому что знал, что мы ходим душа в душу. — Он сказал мне, что с ним все в порядке, — сказала я.
Киеран улыбнулся, но я не почувствовала от него облегчения. Потому что он, как и я, знал, что с Кастилом не может быть все в порядке.
Я коснулась кольца, закрыв глаза.
— Черт, — пробормотал Киеран. — Смотри.
Открыв глаза, я проследила за его взглядом до пустой земли между Кровавым лесом и нами, где собирались и клубились по земле густые клубы тумана.
— Жаждущие. — Наша удача изменилась. Я потянулась за своим кинжалом.
— Ради всего святого, — крикнул Ривер, отбрасывая брезент в сторону, когда поднялся… совершенно голый. Он спрыгнул с повозки, приземлившись на землю. — Я разберусь с этим.
Тишину нарушил пронзительный вопль Жаждущих, а затем воронка серебристо-белого огня озарила ночь, прорезая тьму и собирающихся Жаждущих.
***
Кастил
Ледяная вода плеснула мне на голову, посылая сквозь меня болезненную ударную волну, когда я перевернулся на бок. Открыв глаза, я втянул воздух, хотя легкие запершило от холода, пропитавшего мою кожу.
— Он уже очнулся, — раздался сухой голос.
— Это заняло достаточно времени, — ответил более мягкий, приятный на слух голос. Я напрягся, узнав его. Раздражение.
Кровавая королева.
Чувствуя за спиной острую кость, я моргнул, отгоняя каскад воды, и ждал… ждал, пока мое зрение разберется с формами передо мной. Чтобы сфокусировать их.
Каллум стоял на коленях рядом со мной, у его колена стояло ведро. Его черты лица были все еще размыты, но я мог видеть отвращение в изгибе его губ.