— Это лучшее, что я смогла сделать. — Повернувшись ко мне, она положила руки на бедра. — Надеюсь, это сделает тебя счастливой, потому что это, несомненно, будет раздражать ее.
— Разве я выгляжу так, будто мне не все равно, раздражает ли это ее?
— Нет. — Она сделала паузу. — В данный момент. — По моему позвоночнику пробежал холодок, когда она подошла к стулу и села, скрестив ноги. — Тебе нужно подготовиться. Я составлю компанию твоему… мужчине.
— Отлично, — пробормотал Киеран.
— Я хочу увидеть Ривера перед встречей с королевой.
— Он в порядке.
— Я хочу его видеть.
Ее губы сжались, когда она уставилась на меня.
— Она всегда такая требовательная?
— То, что ты называешь требовательностью, я бы назвал утверждением ее власти, — ответил Киеран.
— Ну, это раздражает… и неожиданно. — Ее немигающий взгляд остановился на мне. — Она не всегда была такой.
— Откуда ты знаешь? — спросила я.
— Потому что я помню тебя, когда ты была тихой, как крошечная мышка, не издавала ни звука, если только не наступала ночь, и дурные кошмары находили тебя во сне, — сказала она.
И снова этот холодок пробежал по моей спине.
— Я была здесь тогда. Мне кажется, что я всегда была здесь, — сказала она со вздохом. — Я стара, Пенеллаф. Почти так же стара, как твой король…
Прежде чем я успела осознать, что сдвинулась с места, то уже стояла перед ней, положив свои руки поверх ее, вдавив их в ручки кресла.
— Где Кастил? — спросила я, заметив, что Киеран подошел ко мне сзади, а остальные Прислужницы шагнули вперед.
Когда Миллисента ничего не сказала, Первородная сущность запульсировала в моих венах, и я опустила голову, чтобы мы оказались на уровне глаз.
— Ты видела его? — В мой голос вернулась дымка.
Прошло долгое мгновение.
— Если хочешь увидеть его, — сказала она, и я чуть не пропустила этот быстрый, меткий взгляд, который она бросила в сторону Прислужниц. — Я предлагаю убраться с глаз моих долой, подготовить свое лицо и сделать это быстро. Время не ждет, Ваше Высочество.
Я выдержала ее взгляд, а затем медленно отступила. Выхватив у нее одежду, я пошла в купальню, быстро помылась в чистой теплой воде, которую кто-то принес. Я слышала, как Миллисента спрашивала Киерана, не вольвен ли он, а потом болтала о том, что она никогда не разговаривала с вольвенами. Киеран практически ничего не ответил.
Одежда, казалось, была взята прямо из ее гардероба. Хитоновая туника была без рукавов и спадала с плеча, оставаясь на том месте, где должна была быть рана от стрелы из сумеречного камня, если бы она не затянулась, не оставив даже следа. Лиф был облегающим, но кожаные ленты на талии и бедрах позволяли мне ослабить материал, чтобы он облегал мою более полную фигуру. Подол доходил до колен и имел прорези по обеим сторонам, что позволяло спрятать вольвений кинжал, но при этом он был легко доступен. Мне удалось закрепить мешочек на одном из ремней на талии, а кольцо осталось за вырезом, у груди. Она принесла пару бриджей, которые, как мне показалось, принадлежали не ей, но они пришлись впору, так что мне было совершенно все равно, откуда они взялись.
Я подошла к туалетному столику, мое сердце колотилось, когда я смотрела на свое отражение. Серебристое свечение за моими зрачками было ярким, и мне показалось, что аура немного расширилась. Я моргнула. Никаких изменений.
Стоя там, я думала о сне… кошмаре. Моя… мама что-то сказала Темному. Он был ее виктором. Вот почему слова Тони показались мне такими знакомыми. Я слышала это раньше. Той ночью, и боги только знают, сколько раз в кошмарах, которые я не могла вспомнить с тех пор. Леопольд. Мой отец. Он был… он был похож на Виктера. Я тяжело выдохнула.
Моя хватка на фарфоровом столике усилилась, когда я окинула взглядом шрамы. Они немного поблекли, когда я вознеслась, но сейчас казались заметнее, чем когда-либо. Я не знала, из-за яркого ли света ламп или из-за зеркала в этом замке… в этом городе, они казались такими разительными.
Мое сердце продолжало колотиться, а во мне нарастала смесь ужаса и предвкушения. Оно накатывало волнами с тех пор, как я проснулась и обнаружила, что мы находимся в Вэйфере. Я была здесь. Там, где был Кастил. Там, где был мой отец. Где была Избет.
— Я ее не боюсь, — прошептала я своему отражению. — Я — королева. Я бог. Я ее не боюсь.
И закрыла глаза. В тишине комнаты мое сердце наконец-то замедлилось. Мой желудок успокоился, и хватка ослабла. Уверенными руками я заплела в косу свои еще влажные волосы.
Мне нельзя было бояться ее. Я вообще ничего не могла бояться. Не сейчас.
***
Впервые шрамы на моих руках и лице были видны всем, когда мы спустились на главный этаж замка Вэйфер.
Это было удивительное ощущение.
Миллисента отвела меня к Риверу, и не стала спорить, когда он последовал за нами в зал. Дракен молчал, склонив голову и закрыв лицо копной светлых волос, но я знала, что он ничего не пропустил, пока мы пересекали атриум, который когда-то казался таким огромным и прекрасным.
В детстве меня привлекали виноградные лозы, вырезанные на мраморных колоннах и покрытые золотом. Я прослеживала тонкие гравюры, насколько могла, но узоры доходили до арочных потолков. Мы с Йеном часто пробирались в атриум в середине дня и звали друг друга, слушая, как наши голоса отражаются от тонированного стекла.
Теперь все это казалось мне… излишним. Безвкусным. Как будто вся эта золотая отделка и произведения искусства пытались скрыть пятна крови, которые никто не мог видеть.
Но то, что теперь все казалось меньше, могло быть связано с количеством людей, сопровождавших нас. Кроме Миллисенты и четырех Прислужниц, нас сопровождали шесть королевских рыцарей, и, как я могла предположить, еще прибывшие Восставшие, судя по их запаху и, как я поняла, жутко бесшумной манере ходить. Вампиры носили похожую одежду на шее и лице, оставляя под шлемами только глаза. Я не беспокоилась о них. Если они попытаются что-то сделать, я смогу их убрать. Восставшие были бы проблемой, но у нас имелся Ривер.
Мы вошли в Зал Богов, где по обе стороны коридора стояли статуи богов. Я точно знала, куда мы направляемся. Большой зал.
Между массивными статуями стояли вазы с сиренью вперемешку с ночными розами — моими любимыми цветами. Ни одно из лиц богов не было запечатлено в деталях на статуях. Они были просто гладким камнем, обращенным вверх к скатным потолкам. Это было еще одно место, где мы играли с Йеном: в один момент мы бегали по статуям, а в другой сидели у их подножия, пока Йен придумывал для богов грандиозные приключения, в которых они должны были принять участие.
Моя грудь сжалась, когда я посмотрела вперед, на меньший куполообразный атриум, где стояли только две статуи, обе выточенные из рубинового камня.
Король и королева Солиса.
— Безвкусица, — пробормотал Киеран, увидев их.
Миллисента остановилась перед нами, а справа от нас я увидела двух королевских гвардейцев, стоявших у дверей, выкрашенных алой краской. Стражники открыли их, и из бокового входа в Большой зал хлынул шум — ропот, смех, крики и возгласы благословения.
Оглянувшись через плечо, Миллисента приложила палец к своим розовым губам, прежде чем войти в Большой зал. Прислужницы за ней не последовали. Они отошли в сторону, освобождая нам путь, пока Миллисента выходила в альков, который, как я помню, опоясывал весь Большой зал.
Прижав ладонь к мешочку, я присоединилась к ней. Не обращая внимания ни на толпу внизу, ни на Вознесенных, заполнивших другие секции алькова. Мое внимание было приковано к возвышенному помосту — его ширина и длина были размером с большинство домов. Троны были более новыми, по-прежнему инкрустированными алмазами и рубинами, но на их спинках больше не было королевского герба. Теперь они напоминали полумесяц. И оба были пусты.
Но недолго.
Позади тронов Прислужницы распустили малиновые знамена, и в Большом зале воцарилась тишина. Не было произнесено ни единого слова. Появились председатели в золотых мантиях, они крепко держались за деревянные перила, когда выходили, неся в руках клетку, которая напомнила мне позолоченную птичью клетку. Я подняла брови, рассматривая красный шелк, обернутый вокруг каждого прута, и слои занавесок на седалище, скрывающие от глаз тех, кто сидел внутри.
— Вы, должно быть, издеваетесь надо мной, — пробормотал Киеран, когда председатели опустили клетку на пол.
Я не успела ответить, как Прислужницы отдернули занавески, и Кровавая Королева вышла из позолоченного кресла. Раздались аплодисменты, и гром оваций эхом отразился от стен, покрытых знаменами, и стеклянного потолка.
Все мое внимание было приковано к ней, когда она пересекала помост, одетая в белое платье, которое закрывало все, кроме рук и лица. Бриллиантовые шпили короны на каждом рубиновом обруче, соединенные полированным ониксом, ослепляли и дразнили. Ее темные волосы сияли в свете многочисленных бра, выстроившихся вдоль десятков колонн, поддерживающих полы алькова и обрамляющих помост. Даже со своего места я видела, что ее глаза были сильно очерчены черным, а губы были глянцевого ягодного оттенка.
Внутри меня все закрутилось и сжалось, когда я положила руки на перила, а она сидела на троне, наклонив голову, чтобы насладиться приемом. Мне потребовалось все, чтобы не воспользоваться ревущей силой, наполняющей мои вены, и не наброситься на нее, прямо здесь и сейчас. Мои пальцы впились в камень, вдавливая золотые завитки, которые вились по перилам, колоннам, по полу и вдоль видимых участков стен.
— Сукин сын, — прорычал Киеран с другой стороны от меня.
Я перевела взгляд с Кровавой Королевы на темного мужчину, который присоединился к ней, стоя слева от нее. Мое дыхание обожгло легкие. Золотисто-бронзовая кожа. Каштановые волосы, припорошенные лучами солнца и откинутые назад от безумно знакомых черт лица. Высокие скулы. Полный рот. Твердая линия челюсти.