Избет. Так же, как и то, что случилось с твоим сыном, не оправдывает всего того, что ты натворила с тех пор.
Ее ноздри вспыхнули, когда она уставилась на меня.
— Если я убью Кастила, ты поступишь хуже, чем я когда-либо могла себе представить. И если этот день когда-нибудь настанет, тогда суди меня за мои поступки.
Волна ярости, прокатившаяся по мне, была охлаждена лишь осознанием того, что она говорит правду. Пустая, холодная часть меня зашевелилась. Я не знала, что сделаю, но это будет ужасно, и я знала это.
Именно поэтому я заставила Киерана дать обещание.
Я отвернулась, покачав головой.
— Ты отправишь еду Кастил? Свежую еду? — Я сделала дрожащий вдох. — Пожалуйста.
— Ты думаешь, что заслуживаешь этого? — спросил Каллум. — А еще лучше, ты действительно думаешь, что он заслуживает?
Кружась, я уже схватила кинжал у его бедра, когда он заметил мое движение. Я вонзила лезвие глубоко в его грудь и в сердце.
В его глазах мелькнул шок, когда он посмотрел на рукоять кинжала.
— Я не с тобой разговаривала, — прорычала я, отпуская клинок.
— Черт, — пробормотал он, из уголка его рта потекла струйка крови. Он перевернулся, как груда кирпичей, и упал на пол. Его затылок ударился о камень с удовлетворительно громким треском.
Миллисента подавилась тем, что прозвучало как смех.
— Ты только что зарезала моего Восставшего. — Избет вздохнула.
— С ним все будет в порядке, не так ли? — Я повернулась к ней лицом. — Не могла бы ты послать свежую еду и воду Кастилу?
— Да, но только потому, что ты хорошо попросила. — Кровавая Королева бросила взгляд на Каллума. — Уведите его отсюда.
Королевский рыцарь шагнул вперед.
— Не ты. — Кровавая Королева бросила взгляд в сторону Миллисенты. — Раз уж ты находишь это таким забавным, то можешь быть тем, кто все уберет.
— Да, моя королева. — Миллисента шагнула вперед и отвесила такой искусный поклон, что это могло быть только насмешкой.
Губы Кровавой Королевы сжались в тонкую линию, когда она наблюдала за Прислужницей. Их общение было… другим.
Избет вернула свое внимание ко мне, наклонив голову. Свет падал на ее лицо, открывая тонкую полоску кожи чуть более глубокого цвета у линии волос. Пудра. Она пользовалась какой-то пудрой, чтобы сделать кожу бледнее. Чтобы помочь ей слиться с Вознесенными.
— Как тебе удалось сохранить свою личность в тайне от всех Вознесенных? — спросила я.
Она вскинула бровь.
— Не забывай, что вампиры когда-то были смертными, Пенеллаф. И хотя они оставили позади многие из этих атрибутов, однако все еще видят только то, что хотят видеть. Потому что слишком пристальный взгляд на вещи часто заставляет человека чувствовать себя неуютно. Неуверенным. Даже вампирам не нравится так жить. Поэтому, как и те смертные наверху, — сказала она, наклонив подбородок, — и во всем Солисе, они предпочитают не замечать того, что находится прямо перед ними, чем испытывать сомнения или страх.
В ее словах была доля правды. Я сама не заглядывала слишком глубоко. Было страшно начинать снимать слой за слоем, но у других хватало смелости.
— А что происходит с Вознесенными, которые смотрят внимательно?
— С ними приходится расправляться, — ответила она. — Так же, как и со всеми остальными.
Другими словами, их убивают, как и любого другого Последователя. От отвращения у меня перехватило дыхание.
— Но зачем лгать? Ты могла бы притвориться богом для людей.
Кровавая Королева улыбнулась.
— Зачем мне это нужно, если они и так верят, что я ближе всех к ним?
— Но это не правда. Так почему? Ты боишься, что они увидят тебя такой, какая ты есть? Не более чем ложным богом?
Ее улыбка не дрогнула.
— Смертные легко поддаются влиянию. Их может убедить в чем угодно практически любой. Отними у них что-то, а потом дай им кого-то или что-то обвинить, и даже самый праведный человек станет жертвой подобного. Я бы предпочла, чтобы они поверили, что все Вознесенные — богоподобны. Таким образом, их будет много, а не несколько, и они не будут сомневаться. Один человек не может править королевством и держать массы в узде, — поделилась она. — Ты должна это знать, Пенеллаф.
— Я знаю, что ты не должна никого держать в узде или править с помощью лжи.
Избет тихонько засмеялась.
— Это очень оптимистичный взгляд на вещи, дитя мое.
Покровительственный тон задел каждый нерв в моем теле.
— Твое правление построено на одной лишь лжи. Ты сказала людям в Большом зале, что города на севере и востоке пали. Неужели ты думаешь, что они не узнают правду?
— Правда не имеет значения.
— Как ты можешь в это поверить? — Я покачала головой. — Правда имеет значение, и она будет известна. Я взяла эти города, не убивая невинных. Те, кто называл эти места домом, все еще продолжают это делать. Они либо знают, что я не Предвестник, либо скоро узнают об этом…
— И ты думаешь, что это произойдет здесь? В Масадонии? В Пенсдурте? — Ее глаза искали мои. — Что ты добьешься успеха в этой кампании, когда сама лжешь?
Мои руки сжались в кулаки.
— Как я лгу?
— Ты — Предвестник, — сказала она. — Ты просто не хочешь в это верить.
Во мне вспыхнул гнев, за которым быстро последовал прилив страха. Я посмотрела на длинный тенистый коридор, глубоко вдыхая воздух. Знакомый затхлый запах вырвался на свободу, освобождая старые воспоминания.
Я кралась по тихим коридорам, где с восходом солнца передвигались только Королевские Вознесенные, привлеченная тем, что видела в последний раз, когда пробралась туда, куда королева запретила мне ходить. Но мне здесь нравилось. Йену — нет, однако здесь никто не смотрел на меня странно.
Щелк. Щелк. Щелк.
Мягкий свет просачивался из отверстия комнаты, когда я прижалась к холодной колонне, заглядывая за угол. В центре комнаты, в которой стояла клетка, совсем не похожа на остальную часть Вэйфера. Пол, стены и даже потолок были блестящего черного цвета, как в храме Никтоса. На черном камне были выгравированы странные буквы, по форме не похожие на те, что я изучала на уроках. Я протянула одну руку в комнату, прижав пальцы к грубой резьбе и облокотившись на колонну.
Мне не следовало спускаться сюда. Королева очень рассердится, но я не могла перестать думать о том, что беспокойно бродит за белыми отбеленными решетками, запертое в клетке и… беспомощное. Именно это я почувствовала от большого серого пещерного кота, когда впервые увидела его с Йеном. Беспомощность. Именно это я почувствовала, когда больше не могла держаться за скользкую мамину руку. Но мой дар не действовал на животных. Так сказали королева и жрица Джанеа.
Щелканье когтей животного прекратилось. Уши дернулись, когда большая голова дикого кота повернулась к тому месту, где я заглянула за угол. Ярко-зеленые глаза остановились на мне, пронзая вуаль, закрывавшую половину моего лица.
— У тебя глаза твоего отца.
ГЛАВА 26
Ее слова вырвали меня из воспоминаний.
— Что?
— Когда он злился, сущность становилась более заметной. Иногда эфир клубился в его глазах. Иногда они были просто зелеными. Твои делают то же самое. — Избет откинула голову назад, ее тонкое горло напряглось от глотка. Остальные Прислужницы и рыцари отступили от нас, оставив в центре зала. — Не знаю, известно ли тебе это.
Мои глаза были…
Давление сжало мою грудь и горло, когда я отступила назад и остановилась, наткнувшись на колонну. Одна рука метнулась туда, где под туникой лежало кольцо. Я не понимала, почему это знание так сильно повлияло на меня, но это было так.
Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы заговорить.
— Как ты его схватила?
Избет долго не отвечала.
— Он пришел ко мне почти через двести лет после окончания войны. Он искал своего брата, а тот, кто пришел с ним, почувствовал кровь Малека и привел его ко мне.
— Дракен?
Последовало напряженное молчание, и в эти мгновения я задумалась о том, что чувствовала от пещерного кота, когда видела его в детстве. Безнадежность. Отчаяние. Знал ли он, кто я?
— Интересно, что ты это знаешь, — наконец сказала Кровавая Королева. — Очень немногие знают, что было с ним.
— Ты будешь удивлена тем, что я знаю.
— Вряд ли, — ответила она.
Я опустила руку к холодной колонне позади меня.
— Где дракен?
— С дракеном покончено.
Я ненадолго закрыла глаза. Мне было понятно, что это значит. Догадывалась ли она о том, что убила дочь первого дракена? Скорее всего, нет, и я сомневалась, что ей есть до этого дело.
— Я знала, что у Малека был близнец, но когда впервые увидела его… Я подумала: боги, мой Малек наконец-то вернулся ко мне. — У нее перехватило дыхание, и я почувствовала мельчайший привкус горечи. Ее эмоции ненадолго, менее чем на мгновение, пробили мои щиты. — Конечно, я ошибалась. Как только он заговорил, стало ясно, что он не Малек, но я позволила себе поверить в это на какое-то время. Я даже подумала, что могу влюбиться в него. Что я могу просто притвориться, что он был моим Малеком.
К горлу подкатила желчь.
— Ты притворялась, запирая его в клетке и принуждая себя к нему?
— Я не принуждала его. Он сам решил остаться.
Боги, она была такой лгуньей.
— Он был заинтригован этим миром, — добавила она. — Он никогда не общался со смертными. Ему было любопытно узнать о Вознесенных. О том, чем занимался его брат. Думаю, Айрес даже полюбил меня.
— Если бы мой отец появился в последние два столетия в поисках Малека, к тому времени ты была бы замужем.
— И что?
Мой взгляд метнулся туда, где неподвижно стояли Прислужницы. Я полагала, что у многих королевских семей были свободные браки, но стал бы Айрес интересоваться любовницей своего брата? Это выглядело как-то… мерзко, но это был бы наименее тревожный аспект всего этого.
— Но потом он захотел вернуться, а я не была готова его отпустить. — Пауза. — И не смогла.