В полдень 9-го августа примерно на километровой высоте над Млавой прошел аэроплан, который тут же был опознан как одна из многочисленных разновидностей моноплана "Таубе". В силу весьма специфической формы крыльев, повторявших птичьи, спутать его с любым другим аппаратом не представлялось возможным. По всей видимости, немцы не собирались сидеть, сложа руки, в ожидании неминуемого нападения и сами искали противника, которому можно было бы намылить шею.
Расчеты двух зенитных пулеметов, составленные из выделенных ИВВФ нижних чинов, прощелкали появление противника, за что вскоре и получили по своим клювам не только от командира отряда, но и от своих унтеров. Причем последние не ограничились одними лишь словами, слегка помяв физиономии проштрафившихся солдат, после того как оторвавшийся на подчиненных командир скрылся в землянке. Сильно зверствовать, конечно, не стали, но затрещин отсыпали вдосталь.
Естественно, гнаться за вражеской машиной было уже поздно, да и не оказалось в наличии ни одного готового к немедленному вылету аэроплана, поэтому уже через двадцать минут был подготовлен приказ по отряду о поддержании в постоянной готовности к вылету одного из штурмовиков. Хорошо еще, что вернувшуюся из недавнего вылета пару У-2 успели закатить в замаскированные брезентовые ангары и немецкий летчик вряд ли смог обнаружить их аэродром - все же маскировке места своего обитания Егор уделил немало внимания. Даже сам несколько раз осматривал территорию с воздуха, заходя с разных сторон, чтобы убедиться в достойном качестве выполненных работ.
Второй раз немецкий аэроплан появился над Млавой на следующий день в районе семи утра. Успевший к тому времени остыть Егор отказался от первой эмоциональной идеи - сбить противника, и потому вслед за немцем с поля поднялась пара У-2, которую как раз готовили к очередному тренировочному полету. Естественно, подними он в воздух ШБ-1 и немецкому пилоту можно было заказывать деревянный макинтош - на устаревшем Таубе уйти или отбиться от новейшего русского штурмовика, нечего было и мечтать. Но куда больше лавров первого пилота сбившего в воздушном бою противника, его заботило уничтожение немецкого авиационного отряда, что мог оказать немалую поддержку своим войскам, совершая разведывательные вылеты. Потому вслед за немцем и отправилась пара разведчиков, ведущим в которой шел Аким. Остальные же накинулись на четыре оставшиеся машины, готовя их к первому боевому вылету - если разведчикам улыбнется удача, Егор планировал незамедлительно осуществить налет на вражеский аэродром.
Разведчики вернулись лишь через два часа. К этому моменту Егор уже настолько изнервничался и задергал всех, кто только попадался на глаза, что его начали сторониться и буквально исчезали с пути, стоило ему покинуть штабную землянку. Потому весь состав отряда был искренне рад возвращению пилотов живыми и невредимыми, наверное, больше, чем сам Егор.
После продолжительных бурных приветствий и качания вернувшихся с первого настоящего боевого вылета пилотов, "виновников торжества" быстро утащили в землянку, куда тут же пригласили и всех остальных пилотов и наблюдателей.
- Ну, рассказывайте, орлы, где были, чего видели! - устроившись за сбитым на скорую руку столом, приступил к расспросам Егор.
- Вот здесь их аэродром! - склонившись над картой, Аким, как пилот ведущего самолета, повел пальцем от Млавы на запад, показывая пройденный ими вслед за немецким разведчиком путь, а после повернул на северо-восток, остановившись напротив города Дейч-Эйлау, что находился приблизительно в 75 километрах от Млавы. - Я насчитал там полдюжины аэропланов. А рядом, похоже, штаб какой-то крупной воинской части или интенданты. Уж больно много автомобилей сновало туда-сюда по всему городу. Про повозки я вообще молчу. Их там сотни.
- Однако! - аж присвистнул от открывающихся перспектив Егор. - Этакий куш мы никак не можем обойти вниманием, господа. - По очереди вглядевшись в лица своих пилотов и не обнаружив на них ноток неверия в собственные силы, он вновь вернулся к Акиму. - Сможешь набросать примерную схему расположения летного поля, аэропланов на нем и прочих достойных целей по отношению к городу?
- Кхм, пусть академий мы и не заканчивали, но понимание имеем. Сделаю, в лучшем виде, Егор Владимирович. Не извольте беспокоиться! - аж распрямил плечи молодой пилот, гордясь оказанным доверием.
Порушив все традиции существующей армии, Егор мгновенно принял решение об осуществлении налета, и пока разведчики наносили на бумагу все, что сумели разглядеть, технический персонал вновь облепил крылатые машины. Аэропланам предстояло идти весьма глубоко в тыл противника и потому на них следовало проверить и перепроверить абсолютно все, что могло привести к остановке двигателя или аварии. Не смотря на прилагаемые из года в год усилия, имеющиеся технологии не позволяли полностью исключать возможность появления брака или дефекта, потому перестраховка в этом деле была не лишней.
Параллельно с механиками забегали и оружейники. Пока составлявшие компанию авиаторам полдюжины моряков вкручивали в уже снаряженные и полностью подготовленные к применению авиационные бомбы взрыватели, работники "Рижской оружейной фабрики" ринулись по новой осматривать стрелковое вооружение штурмовиков.
В целях проверки того или иного типа вооружения, на все предсерийные "Пегасы" было смонтировано по четыре курсовых пулемета - два аналога советского ПВ-1, являвшегося слегка облегченным пулеметом Максима с воздушным охлаждением ствола и два ФД-12. Причем последние, в силу недостаточного запаса патронов в одном диске, монтировались таким образом, чтобы обеспечить пилоту возможность производить их перезарядку в полете, хоть подобное действие по уровню сложности можно было смело относить к разряду представлений цирковых гимнастов. Но, здраво рассудив, что в принципе иметь такую возможность куда лучше, чем не иметь ее вовсе, нижегородские авиаторы вынужденно проигнорировали все связанные с этим трудности.
Не прошло и часа с окончания совещания, как шесть аэропланов поднялись в воздух и, забравшись от греха подальше на тысячу метров, устремились к намеченной цели. Если уж проблемы обстрела сухопутными частями собственных самолетов стояла даже во времена Второй Мировой Войны, то сейчас каждый второй считал своим долгом пустить пулю в сторону жужжащей в небесах этажерки. Так, за последние три дня аэропланы отряда уже пять раз были обстреляны кавалеристами 6-й дивизии, обзаведясь в общей сложности десятком пробоин еще до первого настоящего боевого вылета. И поделать со сложившейся ситуацией в краткосрочном периоде, мало что оказалось возможным. Разве что было получено обещание более не вести огонь по машинам несущим красные звезды на фюзеляже и крыльях, но тут уже многое зависело от зрения стрелка. Ведь разглядеть какой-то там рисунок на аэроплане, надо было еще умудриться, а вот выстрелить в столь заманчивую цель было легче простого.
Дабы не выдавать места своей дислокации раньше времени, Егор, как и при осуществлении тренировочных полетов, сперва увел ведомых на юг, а после, заложив изрядный крюк, вывел отряд на намеченную цель с севера, чтобы в первые мгновения сойти для немцев за своих. На все ушло чуть более полутора часов, прошедших, что удивительно, без каких-либо происшествий. Если кто и вел по ним огонь с земли, успехов они не добились, и все шесть машин благополучно вышли прямиком к немецкому аэродрому. Только в этот момент он окончательно поверил в то, что удалось сорвать Джек Пот. Ни зенитного огня, ни маскировки, не было и в помине. Разве что количество аэропланов снизилось на одну штуку, да изменилось количество автомобилей. Впрочем, оно и было понятно - авиационная часть противника жила своей жизнью. Тот же отсутствующий самолет вполне мог в данный момент нарезать круги над Млавой, высматривая русские части. Но все это были частности.
Покачав ведомому крыльями, Егор удостоверился, что тот занял свое место сзади справа и, прибавив скорость, повел штурмовики в атаку. В качестве первоочередной цели он выбрал пару машин, у которых находились люди, чтобы не дать тем возможность порскнуть в какое-либо укрытие после первого же взрыва. Впереди у России и всего мира была страшная кровопролитная война и потому миндальничать с противником и играть в рыцарей, с которыми впоследствии ассоциировали себя военные пилоты, он не собирался.
Указав ведомому на цель и дождавшись подтверждающего кивка, он убавил газ, чтобы не запороть двигатели от превышения максимально допустимого числа оборотов, и кинул машину вниз. Поскольку для уничтожения деревянной этажерки не требовалось тяжелых боеприпасов, под фюзеляжами штурмовиков висели лишь по две трехпудовых бомбы, а остальные держатели оказались заняты небольшими бомбочками, изготовленными из старых 107 мм снарядов.
По всей видимости, уловка с направлением полета удалась на все сто процентов и пара не виданных ранее двухмоторных аэропланов была принята немецкими летчиками и механиками за своих. Оторвавшись от работ, они даже не предприняли попытки скрыться или хотя бы залечь на землю, а, стоя во весь рост, рассматривали снижающиеся машины. Один из них даже помахал рукой в знак приветствия.
Дюжина небольших бомб, положенных Егором с высоты в четыре десятка метров точно в цель, полностью накрыли своими разрывами, как немецкий аэроплан, так и стоящих рядом людей, разметав последних в стороны поломанными куклами - все же подобная атака была сравнима с залпом двух полевых артиллерийских батарей. Шедший ведомым Тимофей Ефимов тоже отбомбился на пятерку, оставив за хвостом лишь смерть и разрушения.
Встав в круг над летным полем, штурмовики дождались подхода своих более тихоходных коллег, что даже без хвостового стрелка едва выдавали скорость в 100 километров в час, после чего, в соответствии с ранее оговоренным порядком действий, принялись наводить их на оставшиеся вражеские машины. Принимая в хвост один У-2Б, штурмовик принимался лидировать его с тем, чтобы вывести точно вдоль строя немецких аэропланов в целях повышения шанса удачного попадания. В отличие от ШБ-1, бомбардировщики несли только по двенадцать легких бомб и потому после первого же захода оказывались без боеприпасов. Но большего от них и не требовалось. В сложившихся условиях любой перелет по одной машине имел немало шансов превратиться в прямое попадание по другой. Что и подтвердилось, когда после захода последнего, четвертого, У-2Б, относительно целым выглядел всего