ем можно было сражаться на равных! С этой мыслью он и ушел в страну вечной охоты, сраженный пулеметной очередью. Залегшие за железнодорожной насыпью бойцы сводного отряда, открывшие огонь с каких-то ста метров, в полной мере смогли реализовать лучшие качества своего оружия. Мало того, что их карабины могли почти безостановочно отстрелять все 10 помещающихся в магазине патронов, так еще менялся этот самый магазин за какие-то три секунды, позволяя обрушить на противника очередной десяток свинцовых пчел. И таких снаряженных магазинов у каждого из бойцов насчитывалось с десяток. А стаккато пулеметных очередей, выбивавших из колыхнувшейся людской массы разом по три - четыре человека, отлично дополняло непрерывный треск карабинов.
Впрочем, даже выкосив всего за несколько секунд свыше роты, отряд не смог обеспечить себе превосходства. С той стороны оставалось не менее полутора тысяч готовых к бою вымуштрованных солдат, кои одной только штыковой атакой могли разобраться с любителями засад и тем самым выйти победителями в продолжавшемся весь день противостоянии. Так бы оно и могло случиться, если бы в этот момент на дорогу не выскочили два броневика, что, непрерывно стреляя из пулеметов, попросту врезались на максимальной скорости в людскую массу, принявшись раскидывать в стороны или подминать под колеса десятки людей. Конечно, находись на их месте Т-34 и эффект оказался бы куда более жутким. Но и так вышло достаточно красочно. Прежде монолитные отряды, не имея возможности нанести такому противнику какого-либо урона штыком или пулей, начали разваливаться на разбегающиеся во все стороны кучки людей, толкающих и давящих друг друга. И только те, кто уже не смог справиться с психологическим напряжением последних дней, наоборот, рванули прямиком на рычащие двигателями бронемашины, дабы размозжить свои винтовки об их борта в богатырском ударе. Эти немногочисленные безумцы даже смогли утянуть за собой не растерявших рассудок сослуживцев, которые просто поддались стадному чувству. Потому даже таранный удар не смог справиться со всей той силой, что еще сохранялась в потрепанном полку. Оба БА-3, один за другим, попросту завязли в тех кучах тел, что нагребли перед собой и впоследствии лишь вели огонь по всему, что двигалось, до тех пор, пока не закончились запасы патронов и снарядов. А сами они превратились в приоритетную мишень не только для противника, но и для своих. Машины оказались столь плотно облеплены пытающимися вскрыть эти "консервные банки" гренадерами, что просто ведя огонь в их сторону можно было не сомневаться в поражении очередного солдата противника.
И все же немцы дрогнули. Остатки полка, попросту рассыпались на отдельные группы, что порскнули в разные стороны, пытаясь вырваться из той мышеловки, в кою завели их ныне покойные командиры. Хотя были и такие, кто вполне организованно отступил назад по дороге, чтобы впоследствии попытаться прорваться на свою территорию по тому пути, которым они шли прежде. О том, чтобы в исполнение приказа продолжать прорыв к Млаве, не могло быть и речи. Даже если встретившие их силы являлись последним резервом защитников города. У полка просто-напросто не осталось сил даже для последнего рывка. Хотя и самого полка более не существовало, ведь его знамя стало трофеем сводного отряда, что выполнил поставленную задачу на все сто процентов, открыв остававшимся в Млаве войскам путь к отступлению. Но к последнему прибегать, к счастью, не пришлось. Одновременно с очередным наступлением немцев на Млаву, пересекли границу Германской империи войска 1-й русской армии, в то время как части 2-ой армии все еще стягивались в места сосредоточения. Последние два факта и подвигли командующего 8-й немецкой армии, имевшей задачу оборонять Восточную Пруссию, отдать приказ о срочной переброске всего XVII-го армейского корпуса с южного направления на восточное, с целью преградить путь левому флангу армии Ренненкампфа. Потому очередной обороны Млавы не случилось к величайшему облегчению его защитников, у которых уже практически вышли все запасы бомб, снарядов и патронов.
Конечно, что немецких винтовок, что патронов к ним, в качестве трофеев удалось взять огромное количество. И того, и другого, вполне хватило бы для вооружения пехотного полка. Но вот авиация, артиллерия и бронетехника, за предыдущие дни боев успели растратить практически всё. Естественно, в Варшаве у авиационного отряда еще оставалось в разы больше сделанных до начала войны запасов. Но подвезти их и привести в боеготовое состояние, не было, ни сил, ни времени. Потому основной силой в очередном бою, которого так и не случилось, должны были выступать в очередной раз спешенные казаки, что уже успели сменить свои винтовки на немецкие. Тем не менее, предполагая возможность отступления, авиаторы предпочли подстраховаться и, набив все найденные в городе телеги и брички своими ранеными, а также наиболее ценными трофеями, отправили колонну под охраной половины броневиков и выделенного генерал-майором Штемпелем от щедрот своих эскадрона гусар, прямиком в Варшаву.
Следом за ними город, под конвоем еще двух эскадронов гусар 6-го Клястинского полка, покинула колонна пленных, из числа тех, кто был способен к самостоятельному передвижению. Держать у себя в ближайшем тылу в преддверии тяжелого боя свыше тысячи солдат противника, пусть и безоружных, виделось слишком рискованным. Куда меньшим злом командир 2-й бригады 6-й кавалерийской дивизии посчитал уменьшение собственных сил на те эскадроны, что пришлось бы выделить в охранение. Аэропланы же находились в состоянии постоянной готовности и могли покинуть полевой аэродром в течение пары минут после получения соответствующего приказа. Благо путь от Варшавы до Млавы однажды уже был пройден без каких-либо проблем и потому обратная дорога не вызывала каких-либо волнений. Прикрытие же отхода прочих сил отряда должны были обеспечивать оставшиеся броневики. Но, как уже было сказано, покидать обжитое место не потребовалось. Немцы остановились километрах в пяти от местечка, после чего развернулись и отправились назад, сопровождаемые мыслями полными недоумения и висящими высоко в небесах разведчиками. Их даже никто не стал преследовать, ограничившись сопровождением на безопасном расстоянии немногочисленными разъездами.
К этому времени из первоначальных двух сотен человек роты охраны в строю оставались лишь сто пятьдесят семь. Еще пятеро с легкими ранениями находились в отрядном госпитале, двадцать три человека эвакуировали из организованного в Млаве госпиталя в Варшаву, а полтора десятка обрели покой на местном кладбище - кто погиб мгновенно, кого не успели донести до штатного хирурга отряда, кто не пережил операцию. Изрядно пострадала и техника. Что броневики, что аэропланы щеголяли многочисленными отметинами, оставленными на их корпусах пулями противника. Впрочем, возможности вести бой они не утратили, что откровенно радовало, но в самое ближайшее время требовалось устроить многодневный перерыв, дабы привести боевые машины в полный порядок для новых свершений.
Так подошли к концу приграничные сражения и начались бои, результат и жертвы которых, многократно затмили собой то, что имело место быть под Млавой в период с 13 по 17 августа 1914 года.
Глава 4. Для чего нужны австрийцы?
- Началось, господа! - в палатку, где временно расположились пилоты Добровольческого авиационного полка Императорского Всероссийского Аэро-Клуба, вошел штабс-капитан Нестеров, размахивающий увенчанной подписью и печатью бумагой. - Завтра в 7:00 нам приказано произвести авиаразведку с целью обнаружения ближайших скоплений сил противника.
- Значит, действительно началось, - даже с каким-то облегчением вздохнул Михаил, просидевший на полевом аэродроме вместе с остальными летчиками его полка уже три дня. - Я, так понимаю, первое время вы справитесь собственными силами?
- А вот и не угадали! - усмехнулся Петр. - Приказано отправить на разведку все наличествующие силы, включая вас. - Как они ни старались попасть под командование Брусилова, судьба в лице великого князя Александра Михайловича, благосклонно отнесшегося к желанию пребывавших на военных сборах пилотов послужить отечеству в тяжелую пору, направила продемонстрировавший во время учений поразительные результаты авиационный полк в распоряжение 3-й армии. Там Михаил и встретил своего старого друга и ученика - Петра Николаевича Нестерова, под чьим командованием находился 11-й корпусной авиационный отряд.
- Ну, насчет всех - это они явно погорячились. У вас в корпусных отрядах, и так по шесть машин наличествует, коего числа для разведки вполне достаточно. Так что со своей стороны добавим еще шестерку с самыми опытными пилотами и хватит, пожалуй. С началом войны ресурс аэропланов начнет утекать, как вода сквозь пальцы, так что будем избегать ненужных трат. А вот как обнаружим лакомую цель - навалимся всем нашим пестрым табором. Посему, если ваши пилоты обнаружат артиллерийские или пулеметные позиции, прошу сразу делиться этой информацией с нами. Сравняем их всех с землей, пока под эти стволы наши доблестные офицеры не принялись гнать солдат во весь рост.
- Это само собой разумеется, Михаил Леонидович, - не стал проявлять солидарность с теми, кто ходит по земле, штабс-капитан. Еще со времен обучения в школе завода "Пегас", он прекрасно знал, что его нынешний собеседник не переносит две вещи - пустую трату ресурсов и откровенных дураков. А в российской армии, к сожалению, и того, и другого имелось в избытке. Потому небольшое пикирование брата-летчика в сторону пехотных офицеров было пропущено мимо ушей.
- Вот и договорились, - радостно потер руки Михаил. - Доставайте карту, господин штабс-капитан, будем разбивать ее на квадраты ответственности по экипажам.
- Чего нет, того нет, - только и смог, что развести руками Нестеров. - С картами у нас даже хуже чем с аэропланами.
- Эх, вы, аника-воины. - тяжело вздохнул Михаил и, покопавшись под своей раскладушкой, извлек на свет добротный деревянный ящик. - Как знали, что пригодятся, - добавил он, и под всеобщими любопытствующими взглядами достал оттуда один за другим три пакета. Стоило же развернуть первый из них, как все буквально ахнули - сделанная с применением аэрофотосъемки точнейшая карта, идущая от границ империи вплоть до Львова, оказалась настоящим сокровищем. Такой, скорее всего, не было даже в штабе армии, а вот у командира добровольческого авиационного полка имелась. И, судя по снисходительным взглядам, градом посыпавшихся на штабс-капитана со всех сторон и говоривших "знай, мол, вояка, какой у нас командир", летчики этого самого полка уже сейчас начали ставить себя выше армейских коллег. - Вот, возьмите, Петр Николаевич. По одной карте вам и в отряд ваших соседей. Только не советую светить ими перед большим начальством - отберут-с, - передал он бывшему ученику два оставшихся пакета.