воем из его Шума…
Но я уже отвернулся от него и орал мистеру О’Хеа:
– Строй восстановить, огонь держать! Быстро, быстро, БЫСТРО!
Я немного чувствовал гул, но, вот честно, не знал, то ли мои слова сработали, то ли он сам понял, что надо делать, но он ринулся к ближайшим солдатам и закричал, приказывая строиться, на плечо, СТРЕЛЯТЬ…
И когда в воздухе снова затрещали выстрелы и спаклы снова принялись падать и отступать, и спотыкаться о своих во внезапной неразберихе, я увидел, как к нам несется мистер Тейт, и не дал ему даже рта раскрыть…
– Погасить огонь! БЫСТРО!
Он бросил один взгляд на мэра – все еще на коленях, все еще в крови, – коротко кивнул и кинулся к другой группе солдат, веля брать ведра, спасать нашу еду и воду…
Мир кругом совсем сорвался с катушек – он орал, визжал, рвался в клочья, а строй солдат уже наступал, давил противника, оттесняя его от воды…
Я стоял над мэром, он – на коленях передо мной, держась за голову, и кровь густо текла и капала по рукам, и нет, я не наклонялся к нему, не проверял, в порядке ли он, я ничего ровным счетом не делал, чтобы ему помочь.
Но я и не бросал его тут одного.
– Ты ударил меня, Тодд, – голос был вязок, как кровь.
– Да тебя надо было ударить, идиот! – рявкнул я. – Из-за тебя бы всех здесь поубивали!
Тут он, наконец, поднял глаза – не отнимая руки от раны.
– Это правда. Ты правильно сделал, что меня остановил.
– Я серьезно!
– Я тоже серьезно, Тодд, – едва выговорил он, тяжело дыша. – В нужный момент, когда в том возникла нужда. Ты повел за собой людей.
Вот после этих слов цистерна и рухнула.
– Там большая атака, – сообщил Брэдли, когда мы подбежали к нему.
– Насколько большая? – я уже лезла в карман за коммом.
– Один из зондов показал крупную вспышку, а потом…
Он замолчал, потому что до нас донесся новый звук.
Крики на опушке леса.
– Что еще? – гаркнула Симона.
Голоса на краю леса… люди вставали от костров… еще крики…
И вдруг Ли…
Ли…
Он, спотыкаясь, показался из толпы…
Весь покрытый кровью…
Закрывая руками лицо…
– ЛИ!!!
Я уже бежала к нему, так быстро, как только могла, но меня тормозила температура, и я уже теряла дыхание… Мимо меня пронеслись Брэдли и мистрис Койл. Они схватили Ли, уложили его на землю; мистрис Койл с усилием оторвала его ладони от залитого кровью лица…
В толпе истошно вскрикнул еще один голос…
Потому что мы увидели…
Его глаза…
Их больше не было.
Просто не было, и всё…
Выжжены напрочь, остались две кровавые ямы…
Выжжены, будто кислотой…
– Ли, – пролепетала я, падая на колени рядом с ним. – Ли, ты меня слышишь?
– Виола? – он слепо протянул ко мне свои кровавые руки. – Я тебя не вижу! Я не вижу!
– Я здесь! – я схватила эти алые ладони, крепко сжала. – Я здесь!
– Что случилось, Ли? – очень тихо и спокойно спросил Брэдли. – Где остальные из охотничьей партии?
– Мертвы, – отвечал Ли. – Господи, они все мертвы. Магнус погиб.
И мы уже знали, что он скажет дальше, – знали, потому что видели у него в Шуме…
– Спаклы, – произнес он. – Спаклы идут.
Опоры цистерны подломились, и огромный металлический контейнер с водой рухнул вниз – почти слишком медленно, чтобы это было по-настоящему…
Он упал на землю, раздавив собой по меньшей мере одного солдата…
И вся наша питьевая вода до последней капли вырвалась оттуда, как стена, как потоп…
И помчалась прямо на нас…
Мэр все еще качался на ногах, все держался за голову.
– БЕГИТЕ! – взревел я одновременно голосом и Шумом, схватился за рукав его драгоценной генеральской униформы, потащил прочь…
Стена воды ударила по улице, выплеснулась на площадь вслед за нами, сшибая с ног солдат и спаклов, смывая палатки и койки в один сплошной суп…
По дороге волна погасила горящий провиантский склад… – но погасила его нашей последней водой…
Я тащил мэра практически волоком, пытаясь убраться с пути потопа, сквозь толпу солдат, на которых я орал: «ШЕВЕЛИТЕСЬ!»…
И они действительно шевелились…
Мы вскочили на крыльцо какого-то дома…
И вода пронеслась мимо, омочив нас аж до колен, – но мимо и спадая с каждой секундой, уходя в землю…
И наше будущее вместе с ней.
И вот уже, почти так же быстро, как пришла, она ушла, оставив болото на площади, полное мусора и тел… всяких тел…
Едва переводя дыхание, я беспорядочно прыгал глазами по этому хаосу (мэр не спеша приходил в себя рядом)…
И тут я увидел…
Ох, нет…
На земле, повернутый водой на бок…
Нет…
Джеймс.
Лицом кверху, уставив глаза в небо…
С дырой в горле.
Я смутно сознавал, што бросил ружье, что побежал к нему, поскальзываясь и плеща по лужам… што упал на колени рядом…
Джеймс, которого я контролировал. Джеймс, которого послал туда безо всякой разумной причины, кроме моего «хочу»…
Которого послал прямиком на смерть.
Нет…
Пожалуйста, нет…
– Да, это чертов позор, что и говорить, – голос мэра у меня за спиной был такой искренний… почти добрый. – Мне очень жаль твоего друга. Но ты спас меня, Тодд. Дважды. Один раз от моей собственной глупости, и другой – от потопа.
Я ничего не ответил. Я не мог отвести глаза от лица Джеймса, такого невинного, такого милого, открытого, дружелюбного… даже теперь, когда от него не было больше ни звука.
Битва покидала город. Ружья мистера О‘Хеа трещали где-то на дальних улицах. Но какая теперь разница?
Они лишили нас цистерны.
Они нас убили.
Я едва расслышал, как мэр вздохнул.
– Думаю, мне пора, наконец, познакомиться с этими твоими поселенцами, Тодд, сказал он. – И, думаю, мне пора устроить хорошую долгую беседу с мистрис Койл.
Я пальцами закрыл Джеймсу глаза, вспоминая, как сделал это для Дэйви Прентисса… чувствуя такую же пустоту в Шуме – я даже «прости» подумать не мог, потомуш этого было ну никак недостаточно, абсолютно никак недостаточно, хоть до конца своей жизни тверди «прости».
– Спаклы решили заделаться террористами, Тодд, – сказал мэр (которого я практически не слушал). – Возможно, для борьбы с террористами нам пригодится другой террорист.
А потом мы оба услышали. Над хаосом, царившим на площади, поднимался еще один РЕВ, совершенно другой, не такой, как весь остальной мир, сейчас целиком состоящий из РЕВА…
Мы машинально повернулись к востоку, к руинам собора, где накренившаяся колокольня все еще неуместно торчала в небо…
И вот над нею-то, очень далеко, вставал на крыло корабль-разведчик.
На краю
[Возвращение]
Я погружен в Голос Земли.
Я нападаю на Расчистку, ощущаю, как стреляет оружие у меня в руках, своими глазами вижу, как умирают их солдаты, ушами слышу рев, крики сражения. Я на утесе, на вершине холма над долиной, но я и в долине, в гуще битвы, проживая ее через голоса воинов, расстающихся с жизнью ради Земли.
Я вижу, как падает водяная цистерна, хотя Земля, оказавшаяся достаточно близко, чтобы увидеть это падение, быстро гибнет от рук Расчистки, и каждая смерть – ужасная прореха, разрыв в голосе Земли, внезапное отсутствие того, что должно быть и чего больше нет, болезненное, тянущее…
Но необходимое…
Необходимое лишь в небольших количествах, показывает Небо, который тоже смотрит вместе со мною. Необходимое, чтобы спасти все тело Земли.
И чтобы покончить с этой войной раньше, чем прибудет КОНВОЙ, показываю в ответ, нажимая на странное слово, которому я его не учил.
Время еще есть, показывает Небо, не отрываясь от города внизу, от голосов, доносящихся оттуда, – их теперь меньше, и в основном они бегут.
Правда? Я удивлен. Откуда он знает?
Но я отталкиваю это недоверие прочь, потому что голос Неба раскрывается предо мной, и я вижу то, чему еще должно случиться сегодня… теперь, когда первая цель – уничтожение запасов воды – достигнута.
Так или иначе, а ход войны нынче переломится.
И вода была только первым шагом.
Тотальное вторжение станет вторым.
Земля далеко не бездействовала эти последние дни. Передовые отряды Земли непредсказуемо атаковали Расчистку, с разных сторон, в разное время, нанося сильные, жестокие удары внезапно и в изолированных друг от друга точках. Земля знает язык деревьев и почвы куда лучше, чем Расчистка, и лучше умеет маскироваться, а их летучие огни не смеют спускаться слишком низко, чтобы Земля не подстрелила.
Правда, Расчистка могла бы стрелять из своих крупных орудий и достать даже Небо – если бы знала, что он наблюдает за ними с такого близкого расстояния.
Но если бы они действительно выстрелили, на них обрушилась бы река – сразу, всей мощью.
Хотя может быть и другая причина. Ведь почему Расчистка, обладая таким мощным оружием, совсем не использует его? Почему допускает, чтобы мы нападали снова и снова, со все возрастающей жестокостью, и не дает сдачи?
Возможно, как мы и надеялись с самого начала, оружие у них кончилось и стрелять больше не из чего.
Хотел бы я быть там, внизу, показываю я, продолжая глядеть через голос Земли. Стрелять из ружья. Стрелять в Нож.
Нет, не хотел бы, возражает Небо. Они сейчас на грани отчаяния. Мы сумели так далеко зайти, потому что они не дали скоординированного ответа.
Ты бы этого хотел, показываю я.
Небо хочет, чтобы Расчистка показала себя.
Мы можем атаковать сейчас, показываю я, волнуясь все больше. У них там настоящий хаос. Если мы ударим сейчас…
Мы будем ждать, показывает Небо. Пока не услышим голоса с дальних холмов.
Дальние холмы. Голоса, ушедшие собирать информацию, уже показали нам, что Расчистка разделилась на два лагеря. Один – в городе внизу, а другой – на вершине холма чуть подальше. Этот второй мы пока оставляли в покое, потому что там, судя по всему, засела Расчистка, которая бежит от битвы, не желает сражаться. Но еще мы знаем, что именно там приземлился корабль… и что могучее оружие, скорее всего, стреляло оттуда.