Подобраться достаточно близко, чтобы понять, есть ли у них еще оружие, мы так и не смогли.
Зато сегодня мы выясним это доподлинно.
Земля готова, показываю я, едва в силах сдержать возбуждение. Она готова к атаке.
Да, показывает Небо. Земля готова.
Я вижу их у него в голосе.
К северу от города и к югу от него собираются части Земли – они медленно стягивались туда все последние несколько дней, по тропам, о которых Расчистка и понятия не имеет, держась на достаточном расстоянии, чтобы враг не мог их услышать.
А еще в голосе Неба я вижу другой отряд, многочисленный, скрытый, но готовый и ждущий на дальних холмах.
Прямо сейчас, в этот самый момент Земля готова обрушиться на Расчистку во всей своей мощи.
И уничтожить ее всю.
Мы подождем вестей с дальних холмов, снова показывает Небо, на сей раз тверже. Терпение. Воин, ударивший слишком рано, – это мертвый воин.
А если голоса покажут то, что мы хотим?
Он взглянул на меня – глаз блеснул, и этот блеск распространился на голос… который вырос до размеров целого мира, показывая все, что грядет, что намерено случиться… все, что я так хочу считать правдой.
Если, показывает он, голоса с дальних холмов подтвердят, что Расчистка действительно потратила все свое большое оружие…
…то война завершится сегодня, заканчиваю я. Нашей победой.
Он кладет руку мне на плечо, окружает своим голосом, согревает меня им, втягивает в голос всей Земли.
Если, и только если, показывает он.
Если, и только если, показываю в ответ.
И совсем тихо, так, что слышу, возможно, лишь я в целом мире, он показывает: Теперь Возвращение доверяет Небу?
Да, показываю я без малейших колебаний. Прости мне мои сомнения.
В животе у меня щекочется ощущение пророчества и будущего, ощущение, что все случится сегодня, что оно точно случится, и все, что я хочу навлечь на Расчистку, уже здесь и ждет – передо мной, перед нами всеми, что Бремя наконец-то будет отомщено, и мой один особенный будет отомщен, и я тоже буду отомщен…
Внезапный рев разрывает ночь пополам.
Что это? – показываю я и уже чувствую, как его голос ищет, тянется сквозь ночь, глядя и глазами тоже… ищет источник звука и чувствует, как волной поднимается ужас – еще одно оружие, – что мы ошиблись, мы просчитались…
Там, показывает он.
Вдалеке, совсем маленький отсюда, над вершинами дальних холмов…
Корабль подымается в воздух.
Мы смотрим, как он неторопливо взмывает во тьму, словно речной лебедь – первыми тяжелыми ударами крыльев…
Ближе! – требует Небо. Неужели нет ни одного голоса ближе?
Корабль – не больше чем маленький огонек в ночи – начинает медленный круг над вершиной холма, кренясь на вираже. Снизу вспыхивает свет и падает в лес, и разгорается ярче среди деревьев, а секунду спустя доносится БУММ и катится через долину к нам.
А за ним с дальних холмов приходят голоса.
Небо издает клич, и мы с ним вдруг оказываемся среди вспышек, падающих с корабля… под гулкими, разрывающими лес взрывами. Вспышки отовсюду, со всех сторон, от них невозможно убежать, весь мир рвется на части. Глаза Земли видят эти вспышки, она чувствует боль, а потом ее голоса гаснут один за другим, словно кто-то затоптал костер…
Я слышу, как Небо посылает категорический приказ отступить.
Нет! – кричу я.
Небо бросает на меня пронзительный взгляд.
Ты предпочтешь, чтобы их всех убили?
Они ХОТЯТ умереть, и сейчас у нас есть шанс…
Небо бьет меня по лицу тылом ладони.
Я шатаюсь и чуть не падаю; боль отдается во всей голове сразу. Я изумлен.
Ты сказал, что доверяешь Небу, было такое? показывает он, и гнев у него в голосе сжимает меня с такой силой, что мне становится больно.
Ты ударил меня!
БЫЛО ИЛИ НЕТ? Его голос разом вышибает все мысли у меня из головы.
Я отвечаю ему свирепым взглядом, внутри подымается мой собственный гнев… Но да, показываю я.
Значит, ты доверишься мне и сейчас. Он обращается к Путям, ждущим в арке позади. Отзовите Землю с дальних холмов. Земля к северу и югу ждет моих дальнейших указаний.
Пути немедленно доставляют приказы Неба непосредственно ждущей их Земле.
Приказы, отданные на языке Бремени, чтобы я точно их понял.
Приказы отступить…
А не атаковать.
Небо на меня не смотрит, стоит спиной ко мне, но я снова читаю его лучше и четче, чем любая Земля… лучше, возможно, чем Земле вообще полагается читать свое Небо.
Ты этого ждал, показываю я. Ты ждал, что будет еще оружие.
Он все еще на меня не смотрит, но перемена в голосе свидетельствует, что я прав.
Небо не лгал Возвращению, показывает он. Если бы другого оружия не случилось, мы бы сейчас, в эту самую секунду, уже переходили в наступление.
Но ты знал, что оружие СЛУЧИТСЯ. Ты дал мне поверить…
Ты поверил в то, на что надеялся, показывает Небо. И что бы я ни сказал, не лишило бы тебя этой надежды.
Мой голос все еще звенит болью от пощечины.
Прости, что ударил тебя, показывает он.
И в этом сожалении, в этом извинении я все увидел. На кратчайшую секунду – но увидел. Успел.
Словно солнце сквозь облака – вспышка безошибочного света.
Я увидел его до самого дна мирную природу.
Ты хочешь заключить с ними мир, показываю я. Твоя истинная цель – перемирие.
Разве я не показывал тебе обратного? – сурово спрашивает он.
Ты оставил возможность открытой.
Любой мудрый вождь поступил бы так же. Этот урок тебе предстоит ВЫУЧИТЬ. Ты ОБЯЗАН.
Почему? – оторопел я.
Но он уже смотрел обратно, через долину, на вершину дальнего холма, над которой так и парил корабль.
Мы пробудили чудовище, показывает он. И теперь увидим, насколько оно разъярится.
Союз
Говори с врагом
КОММ ПИСКНУЛ; я сразу поняла, что это Тодд… но я была в целительской на корабле, Ли лежал головой у меня на коленях, и мозгов у меня больше ни на что не хватало.
– Держи его ровно, Виола, – приказала мистрис Койл и схватилась за стену, когда корабль снова тряхнуло.
– Еще один проход, и мы приземлимся, – сообщила по громкой связи Симона.
Через пол снизу доносились негромкие БУММ – это Симона сбрасывала гроздочки, небольшие упаковки бомб, магнитным полем слепленные вместе и разлетающиеся уже в полете, покрывая лес одеялом огня и взрывов.
И снова мы бомбим спаклов.
Когда Ли сказал, что они идут, я помогла затащить его на корабль, где за него сразу же взялись мистрис Койл и мистрис Лоусон. Снаружи даже через шлюзы доносились крики людей, полные ужаса, но и злобы. Представляю себе этот кружок наблюдателей во главе с Айвеном, требующих немедленно сообщить, что Симона и Брэдли намерены делать, – теперь, когда на нас наконец-то напали в открытую.
– Они могут быть ГДЕ УГОДНО! – орал Айвен.
Мистрис Койл дала Ли наркоз, а мистрис Лоусон принялась вымывать нескончаемую кровь из его изувеченных глазниц. На борт, препираясь между собой, ворвались Симона и Брэдли. Первая отправилась в рубку, а второй заглянул к нам.
– Мы поднимаемся.
– Я занята здесь, – не глядя на него, бросила мистрис Койл.
Брэдли открыл панель и достал небольшое устройство.
– Гироскопический скальпель, – сказал он. – Будет резать ровно, даже если корабль перевернется.
– Так вот что это было, – кивнула мистрис Лоусон.
– Снаружи все плохо? – полюбопытствовала я.
Брэдли в ответ только нахмурился, но весь Шум был полон людей, что-то орущих ему в лицо и обзывающих Гуманистом.
Некоторые плевали в него.
– О, Брэдли… – вырвалось у меня.
– Будем держаться, – сказал он, но к Симоне в рубку не пошел и остался с нами.
Обе мистрис работали как одержимые. Я уже и забыла, какое это невероятное зрелище: мистрис Койл, занятая делом. Яростная, предельно сосредоточенная; все внимание отдано спасению жизни… Двигатели ожили, корабль медленно поднялся над землей, накренился вбок, огибая холм… Внизу начали рваться первые бомбы.
А мистрис Койл все работала.
Через какое-то время Симона завершила последний проход. Шум Брэдли наливался жаром при мысли о том, что нас ждет на холме, когда двери откроются.
– Что, настолько плохо? – спросила мистрис Койл, аккуратно затягивая последний стежок.
– Они даже не подумали пойти и забрать тела погибших, – проворчал Брэдли. – Только требовали применить силу и прямо сейчас.
Мистрис Койл ушла к раковине и стала мыть руки.
– Они будут удовлетворены. Вы выполнили свой долг.
– Так это теперь и есть наш долг? – ядовито осведомился Брэдли. – Бомбить врага, которого мы даже в лицо не видели?
– Вы уже вступили в эту войну, – спокойно сказала мистрис Койл. – И выйти из нее вот так запросто не получится – пока на кону человеческие жизни.
– Чего ты как раз и хотела.
– Брэдли, – мой комм снова пискнул, но я не могла, просто не могла пока взять и отпустить Ли, – они же напали на нас.
– После того как мы напали на них, – упрямо возразил он. – А потом они на нас, а потом мы на них и так далее, пока в живых не останется никого.
Я опустила глаза на лицо Ли – на то, что еще можно было увидеть подо всеми бинтами и пластырями: кончик носа торчит, рот раскрыт и тяжело дышит, светлые волосы у меня под пальцами, слипшиеся от крови… Болезненный жар кожи, вес бесчувственного тела…
Он уже никогда не будет прежним… никогда, никогда, и от этой мысли у меня перехватило горло и стало больно в груди.
Вот что делает с людьми война. Прямо здесь, у меня в руках – вот она.